В этой статье я бы хотел затронуть очень интересную, на мой взгляд, тему.
О том, что взгляд на исторические события бывает разной, и для объективной их оценки крайне нелегко порой выбрать именно то, что важно. Отметая ненужное.
Товарищ Жуков в истории Великой Отечественной войны фигура из числа самых спорных и противоречивых. И мнения о нём у разных людей диаметрально противоположны настолько, что остаётся лишь удивляться.
Уже начиная с самой отправки Жукова на Ленинградский фронт версии самые разные. От той, что после крупной победы Жукова под Ельней Сталин отправил его спасать Ленинград, поскольку лучше никого не было. До той, что отправили Жукова в наказание: если удержит Ленинград — хорошо, нет — не жалко.
На самом деле при рассмотрении большинства исторических событий, а уж в том, что касается Великой Отечественной войны, так всех без исключения, надо понимать, что картины для всего есть три.
Первая — это то, что мы знаем, изучив все события, все документы, выслушав все мнения.
Вторая — это та, которую нам нарисовали в советское время историки-фантасты.
И третья — то, как себя видели происходящие события их участники в тот самый момент.
Из этих трёх картин, вторая не только не представляет интереса, но и вредна, и чем скорее она окажется на помойке, тем лучше для всех. С первой — понятно, но очень важна третья, и её понять сложнее всего бывает.
Надо понимать, что не столь важно, насколько успешны были действия войск Жукова под Ельней, важно, как их видел и оценивал Сталин. Ну а уж в том, что касается Ленинграда — тем более.
Мы как-то привыкли к изображению Жукова в версии гениального Михаила Ульянова, привыкли к некому мыслительному процессу Жукова, в ходе которого он угадывает все замыслы врага и придумывает свои решения, приводящие к победе.
Однако, давайте начнём с того, что ни на Ленинградском фронте, ни в Москве, не знали, что Вермахт не собирается штурмовать Ленинград. А лишь хочет его окружить в кольце Блокады. И, кстати, сложно понять, когда же об этом стало известно. Тем более, что в советское время о таком даже не заикались.
Даже больше можно сказать, в штабе Ленинградского фронта не представляли себе и текущую обстановку, либо узнавали с большим опозданием. В этом легко убедиться, сравнивая данные нашей разведки с журналами боевых действий Вермахта. То есть предпринимать какие-то контрходы против действий «хитрой лисы фон Лееба» ни Жуков, ни кто угодно другой, возглавивший Ленинградский фронт, предпринимать бы не смог. По причине полного представления о том, что творится по ту сторону линии фронта. Когда немецкие войска начали своё наступление уже непосредственно на подступах к Ленинграду, советское командование предпринимало все единственно возможные на тот момент ходы, всеми имеющимися у них силами. Для этого не нужно было ни Жукова, ни Бонапарта, поскольку вариантов было немного. Да и сам Жуков, собственно, прибыл уже после того, как все решения были приняты и, по сути, от наших войск и наших военачальников мало что зависело. Вопрос был лишь в какой из дней немцы возьмут Пушкин и Петергоф. Но это, конечно, мы только сейчас знаем, в штабе фронта представляли себя общую картину в гораздо более траурных тонах.
Как я уже не раз писал, командование Ленинградского фронта понятия не имело, что все подвижные войск фон Лееба давно убыли из-под Ленинграда и теперь готовятся наступать на Москву. Разведка же советская регулярно докладывала о наличии скопления танков и другой техники южнее Пулкова, в районе Ропши и Красного Села, которые считали 1-й или 6-й танковыми дивизиями, либо 36-й моторизованной. Мало того, в районе Красногвардейска видели 8-ю танковую, которая там действительно была (её под Москву не перебросили, она отражала первые попытки наших войск прорвать Блокаду в южном Приладожье).
Самый большой же «подарок» наша разведка сделала, сообщив 23-го сентября о предполагаемой переброске под Ленинград 19-й танковой и 3-й моторизованной дивизий из полосы нашего Северо-Западного фронта, а также 2-й и 7-й танковых дивизий из Германии. Шесть танковых дивизий под Ленинградом — волосы дыбом встанут при одной только мысли об этом. Это та самая суровая реальность, в которой действовало наше командование, которое, не владея ситуацией, вынуждено было спешно принимать хоть какие-то решения.
Самым трагичным примером таких решений была, возможно, Стрельнинско-Петергофская операция. С одной стороны, была всё спланировано очень красиво. Одновременно от Петергофа и Урицка начинается наступление, причём со стороны Урицка в бой идёт целая бригада танков КВ. На побережье высаживается несколько морских десантов, наступление войск поддерживает артиллерия и авиация флота. Сил столько, что немцев должны просто смять. Как сообщают документы и многочисленные воспоминания, именно Жуков вникал чуть ли не в мелкие детали операции и принимал решения. В том числе и те, что погубили все десанты и провалили всю операцию.
Впрочем, не умением претворять планы и не владение ситуацией — это разные стороны одной большой проблемы.
Самое важное же, что мне хотелось бы донести — это то, рассматривать действия и Жукова, и в целом военного руководства, надо именно с той позиции, как они себя представляли происходящее. Это мы сейчас знаем, что немцы не планировали занимать Урицк, и уж точно не стали бы наступать дальше. А наши бойцы и командиры всех рангов, действительно ждали немецкие танки у больницы Форели и Кировского завода. И, наверное, понимали, что сил у них крайне мало для отражения следующего удара противника. И, что все спешно сколачиваемые дивизии и бригады тают в боях со страшной скоростью, но не могут остановить каток немецкого наступления.
И вот при таком раскладе, конечно, очень трудно получить какой-то максимально объективный взгляд на события.
Что я и хотел донести до собравшихся здесь товарищей.
А в завершении хочу предложить вам мою статью:
Почему же разведка докладывала про несуществующие немецкие танки под Ленинградом