1
Начало
«Дзы-ы-ынь, дзы-ы-нь, дзы-ы-ы-ынь», - надрывался звонок в прихожей.
Вика никого не ждала в такую рань, но кто-то, настойчиво нажимая на кнопку, всё звонил и звонил в дверь, а потом, видимо потеряв терпение, стал пинать по двери ногами. Перепуганная этим трезвоном, Вика, съёжившись, забилась в угол и, едва дыша, замерла, надеясь, что непрошеный гость сейчас уйдет. Но на лестничной клетке раздался хриплый крик. Орала женщина, пронзительно и зло.
- Открывай, дрянь, а то дверь вынесу….
Вчерашний день выдался беспокойный, переполненный событиями, и Вика, вернувшись домой совсем измотанной, первым делом залезла под душ, и долго стояла под упругими струями воды, смывая с себя пот, усталость и напряжение суетливого дня. Но и после этого она никак не могла уснуть. Ей было непривычно и страшно оставаться одной в большой двухкомнатной квартире. И только далеко за полночь, в который раз мысленно перепроверяя – а все ли она сделала так, как наказывала соседка баба Маша, Вика незаметно погрузилась в сон.
Казалось, она только закрыла глаза, как её разбудил этот ранний звонок в дверь.
- Открывай, падла, а то ещё хуже будет, - надрывалась за дверью, уже начинающая хрипеть, тётка.
А Вика никак не могла понять, кто это бьется в ее дверь.
Девушка тихонько подкралась к двери, а та - старенькая, так и не смененная на современную, железную, из последних сил стойко защищала хозяйку от непрошеной гостьи. Вика, было, подумала, что это Маргарита, ее мачеха, решила вдруг навестить падчерицу. Но, нет, у этой тетки голос был совсем другой. Да и не опустится ее мачеха до криков и брани в подъезде. Она, обычно, флегматично подойдёт, да так ущипнет за руку, что больше месяца синяки не сходят, а боль при этом будет такая, что даже в глазах потемнеет. Или просто, мило улыбаясь, скажет что-нибудь такое презрительное, злое и ехидное, что Вике кажется - да лучше бы эта мегера её ударила, чем заставляла выслушивать такое.
Но тут на лестничной площадке раздался громкий и властный мужской голос.
- Кто такая, что надо?
Это был сосед дядя Вова, с виду грозный, а на самом деле - очень добрый. Разбуженный дикими воплями и руганью, он попытался унять раннюю гостью.
- Ты чего тут расшумелась в такую рань. Люди только вчера с похорон.
Вика тихонько приоткрыла дверь, и увидала перед собой потрёпанную тётку, лет пятидесяти-шестидесяти, с лицом закоренелой пропойцы.
И тут тетка вдруг упала на колени, и быстро затараторила, через слово стукаясь головой о бетонный пол лестничной площадки.
- Бедная ты моя, разнесчастная мамочка-а-а, - причитала тётка, - …и на кого ты меня бросила-а-а, уморили тебя люди злы-ы-и-и, закопали во сыру землю, и не дали мне, доченьке твоей единственной, с тобой простица-а-а. Чтоб земля вас, ироды, носить на себе перестала…
Среди всего этого словесного потока, Вика поняла одно - тётка эта, вероятнее всего, та самая дочка её соседки бабы Маши, про которую Вика и знать не знала, и ведать не ведала до последнего месяца. Это в последний месяц жизни, когда она и вставать то уже перестала, баба Маша рассказала Вике, что есть у нее сын и дочь. Да, вот только никого из них, за двенадцать лет жизни в одной квартире со своей прабабушкой бабой Зиной и её соседкой бабой Машей, Вика не видала.
Бабу Зину, Вика схоронила, ещё два месяца назад. Той было уже за девяносто, и умерла она тихо, по-старушечьи - просто вечером уснула, а утром не проснулась. И вот, три дня назад, так же тихонько, скончалась и баба Маша. Прожили обе бабушки под одной крышей, считай… лет пятьдесят с гаком. Вместе детей растили, вместе мужей хоронили. А, как скончалась одна, так и другая почти следом за ней ушла.
В то утро Вика к соседке не зашла, за что сильно корила себя. А с другой стороны… Последний месяц баба Маша спала очень плохо, вот Вика с утра пораньше и прислушалась у дверей - вроде тихо, значит, уснула, наконец, и заходить в комнату соседки не стала. Пошла по своим делам, да в магазин заскочила, а когда вернулась, сварила кашу и понесла кормить соседку, …то каша уже и не нужна была. «Скорая» приехала на удивление быстро, да и полицию долго ждать не пришлось. …
А тётка всё причитала и причитала.
- … проститься люди злые не дали-и-и, уморили, закопали-и-и…
Слова лились нескончаемым потоком, и Вика никак не могла понять, что эту тётку больше огорчает, то, что бабу Машу закопали, не дав с ней проститься, или то, что она покинула этот мир, оставив эту орущую в подъезде бабу одну? И почему, собственно говоря, уморили?
- Уймись, Валька, - рявкнул на бабу дядя Вова. - Лет двадцать ни слуху, ни духу не было, ни о тебе беспутной, ни о братце твоем. А как похоронили Марию Аркадьевну, так вот она - нарисовалась. А что не вчера пришла? И проститься бы успела, да и деньгами на похороны помогла бы. А то вон Вика, светлая душа, дай Бог ей здоровья, и за матерью твоей ходила, и хоронила на свои кровные. Чего молчишь? Причитающуюся помощь от государства на похороны получила?
- Нет, - тетка встала с пола, и зло, исподлобья глянула на Вику.
- Справку требуют, о смерти.
- Вика, - обратился дядя Вова к Вике, - сама с ней сходи. А справку о смерти в руки не давай. Незачем ей.
- Как так - не давай? - взъерепенилась тетка. - Мне в наследство вступать надо. Квартира после мамы осталась.
- Не было у твоей мамы никогда квартиры, - строго осадил её сосед. - Комната в «двушке» - была. Да, только, не тебе завещана. И чтоб я тебе здесь больше не видал.
Дядя Вова сделал всего один шаг вперед, и тетка испугалась, попятилась, а сосед, повернувшись к Вике, посоветовал.
- А впрочем, незачем с ней никуда ходить. Все одно - пропьет Валька деньги. А ты только время зря потеряешь.
И, опять обратившись к притихшей тетке, шуганул ее.
- Кому сказал, чтоб духу твоего здесь не было. Увижу - полицию вызову.
Тетка забубнила что-то себе под нос, но Вика не разобрала что, и только проводила её взглядом.
- Дядя Вова, - кинулась она к соседу, - а если она опять придет?
- Так, ты ей дверь то не открывай. А если что - то полицию вызывай. А там сейчас ребята молодые, может, и познакомишься с кем, - вдруг, прищурившись, улыбнулся сосед. - А то всё одна да одна. Старухи то живы были - оно и понятно. А сейчас - навёрстывай упущенное.
Вика засмущалась, парня у нее, действительно, не было. Да и не до парней ей было с двумя старыми бабушками на руках…
…Она пошла в первый класс, когда отец с матерью подали заявление на развод. Они и до этого-то жили, как кошка с собакой, а тут и вовсе разругались. Как они делили нажитое, Вика не знала. Помнила только, как отец категорично заявил
- Дочь со мной останется, - я ее с тобой не отпущу!- и зло добавил - По судам затаскаю!
Что отвечала мама, Вика не знала, но, как бы там ни было, через неделю мама ушла, а она осталась с отцом.
Тот сначала ходил гоголем, мол, знай наших, а потом призадумался. Восьмилетний ребенок на руках, это для любого мужика обуза, да еще и какая. Правда жена оставила им с дочерью свою трехкомнатную квартиру, где они до этого жили. Квартира принадлежала Людмиле, Викиной маме, еще до ее брака с Викиным папой, Игорем.
Ушла Людмила и как в воду канула. Ни письмеца, ни весточки. Вика долго высматривала маму, то в окошко, то у дверей школы. Но… со временем перестала.
А через два года Игорь привел в дом новую маму для Вики – Маргариту Дмитриевну, а заодно и нового братца – Артура. Тот был на три года старше девочки.
В свои десять Вика уже умела и посуду помыть, и в квартире прибраться, и нехитрый обед сготовить. Правда, из ее комнаты, большой и самой светлой в квартире, Вику переселили в самую маленькую, с окошком в одну створку. Окно выходило в темный переулок, и в этой комнатушке было всегда сумрачно и сыро. Вика, привыкшая к солнцу и свету, приходя из школы, сразу включала люстру, но мачеха, которую девочка окрестила Маргошка, быстро её от этого отучила, несколько раз больно ущипнув за руку, да так, что на синяки даже в школе обратили внимание. Но жаловаться Вика не решилась. Понимала, будет еще хуже. Она уже пробовала пожаловаться отцу, но тот только рявкнул на неё.
- Может к матери тебя, приблуду, отправить. Вот только не знаю, где она, шалава, шляется.
Почему она приблуда, девочка не поняла, но подходить к отцу с жалобами перестала. Да и мачеха, в очередной раз, схватив за руку так, что круговой синяк по всей руке остался, зло прошипела на ухо.
- Удавлю, будешь под ногами вертеться.
И мытье посуды, и уборка квартиры, да и походы в магазин - все было на Вике. Из магазина ей приходилось тащить тяжеленные сумки, а мачеха только сверяла чеки да орала.
- Почему Артуру чипсы не взяла?
- Не было по скидке.
- Значит, так надо было взять, без скидки, мальчик любит чипсы, когда кино смотрит. А это что, шоколадка? Ты опять себе шоколадку купила?
- Не покупала,- оправдывалась Вика, пытаясь заглянуть в чек. - Это шоколадный йогурт, вот, в списке есть.
- Иди уроки делай, и карточку отдай.
А еще через полгода родилась сестренка Олеся. Вот тогда Вика и поняла, что такое не спать ночами, вскакивая по первому плачу, менять памперсы, разогревать смеси и, вообще, все те «радости», которые даёт появление младенца в доме. При этом, и учиться ей надо было только на «хорошо» и «отлично». Таскаться по учителям, из-за плохой учебы падчерицы, Маргарита не собиралась. Её и без того постоянно вызывали в школу из-за Артура - то он кого-то побьет, то двоек нахватает, а то и учителям нагрубит.
В тот день Вике исполнилось тринадцать лет. Нет, она вовсе не рассчитывала, что её поздравят, а тем более купят ей подарок. Правда, очень хотелось телефон, пускай самый простой, даже не сенсорный. Вон Артуру мама купила же неделю назад новый смартфон. Может, старый бы и отдали Вике, да только его Артур уронил его в школе в унитаз. И доставать, конечно, не стал. Хотя, Вика, где-то в глубине души надеялась, что его старый телефон достанется ей.
- Я случайно, - презрительно улыбаясь, сказал Артур, а мать его даже не ругала.
«Вот если бы я сломала телефон, - с тоской подумала Вика, - то меня, наверное, сразу бы убили».
Но телефона у Вики не было.
Придя из школы домой, девочка не сразу сообразила, что за кавардак в квартире. Какие-то вещи, книги, тетради, валялись разбросанными по полу. А когда поняла - разрыдалась в голос. В ее комнате теперь будет жить Олеся, которую из родительской спальни перевели в отдельную комнату, а Вику переселили на кухню. И спать теперь она должна была на угловом диванчике. Все вещи Вики просто выкинули из шкафов и свалили кучей на кухне. К слову сказать, кучка получилась совсем маленькая. Так Вика отметила свое тринадцатилетие.
Делать уроки и спать Вике приходилось тоже на кухне, после того, как все поужинают, посмотрят кино и разойдутся. И вставать надо было тоже ни свет, ни заря. Папа уходил на работу в шесть, и Вика должна была успеть к этому времени собрать ему с собой бутерброды. Девочка жутко не высыпалась, а, однажды, даже уснула на уроке математики. Но учительница не заругалась, а просто посмотрела на Вику, и вздохнула.
А ещё через месяц для Вики начался просто ужас. Она проснулась оттого, что кто-то аккуратно, потихоньку стал стягивать с нее одеяло. Вика испуганно закричала, дернула одеяло к груди, и увидала перед собой Артура. Но тут на кухню влетела мачеха, а следом отец. Артур, зевая и потягиваясь, стоял, как ни в чём не бывало.
- Я воды зашел попить, - заявил он матери, - а тут эта нубка орёт.
- Ты с меня одеяло стаскивал!
- Дура! – скорчил он презрительную физиономию, - Оно само упало, я просто поправить решил.
- Говорил я тебе, - сказал отец, - надо, было Олесю с Викой поселить в комнату Артура, а парня - в маленькую.
- Я свою комнату никому не отдам - заорал Артур, и, оттолкнув отчима, пошел к себе.
Потихоньку все разошлись, улеглись, но Вика долго не могла успокоиться. С тех пор она стала бояться оставаться одна с Артуром дома.
Однажды, отменили два последних урока, и Вика пришла домой рано. Она была уверена, что дома никого нет.
Но, не тут-то было.
Едва она открыла входную дверь, как из своей комнаты выглянул Артур.
- О, нубка нарисовалась.
Вика вешала куртку, поэтому не заметила, когда Артур тихонько подкрался к ней. А когда повернулась, он схватил ее на груди за блузку и резко дернул. Пуговицы разлетелись в разные стороны, а Артур заржал.
- Покажь, покажь, - гоготал он, пытаясь снять с нее блузку, - а титьки то есть?
Вика сначала больше испугалась, что её единственная школьная блузка порвется, а другую ей не купят. Но, когда братец заорал - «Кому сказал, титьки покажи!» - испугалась совсем другого. И откуда только сила взялась? Вика со всей мочи пнула парня коленкой в пах. Артур согнулся пополам и завалился набок.
- Убью, с.., - прохрипел он.
А Вика бросилась в ванную комнату, и заперлась там.
- Ко мне Артур приставал, - Вика выскочила из ванной, едва заслышав в прихожей голос Маргариты. Она надеялась, что хоть сейчас мачеха поможет ей, поддержит, накажет сына, но та, глянув на порванную блузку и расцарапанные плечи, лишь равнодушно проворчала.
- И что? Ты тут ходишь, коленками сверкаешь, а мальчик растёт, у него гормоны бушуют, ему девушка нужна. Вы ведь не родные, вот и переселяйся к нему в комнату. Заодно и кухня освободится.
- Мне даже четырнадцати нет - изумилась Вика.
- Еще чего! – возмутился внезапно появившийся Артур, - пусть на кухне живет. Малахольная.
Когда появился Артур, Вика не заметила. Вероятно, он подошёл, чтобы узнать, что скажет мать о его поступке. Но та сына не ругала, а наоборот, как обычно, обвинила во всем Вику.
А ночью Вике приснилась мама. Она была точно такая, какой Вика видела ее в последний раз - в ярком цветном платье, молодая, красивая, добрая. Мама что-то говорила ей, но Вика не слышала. Она смотрела на маму, и смотрела, и только под утро, уже просыпаясь от звонка будильника, в памяти у неё всплыло короткое слово - «бабушка».
А утром, готовя отцу бутерброды, Вика спросила у него.
- Папа, а у мамы была бабушка?
А отец, никогда не опускавшийся до разговоров с дочерью, видать, почувствовав свою вину за происшедшее с ней вчера, вдруг сказал.
- Почему была? Она и сейчас есть. На площади Калинина где-то живет. Зайко Зинаида… не помню то ли Григорьевна, то ли Павловна. … Точно Павловна. Всю жизнь учительницей проработала в местной школе.
- А адрес, адрес ты ее не знаешь?
Вика замерла в надежде…
- Нет, я там не был никогда. Это вы с Людмилой, матерью твоей, несколько раз туда ездили.
Забрал бутерброды, и, не сказав больше ни слова, ушел.
В то утро Вика в школу не пошла. Первым у ней будет сдвоенный урок физкультуры, и классная не станет писать родителям, что ее не было в школе. Правда, в школу она вышла, как обычно, а когда, в очередной раз выглянув из за угла, увидала мачеху, ведущую сестру в садик, вернулась домой. Сейчас до обеда дома никого не будет.
Где лежат документы, Вика знала, но ее интересовали старые фотографии и письма, может, где-то на них и есть адрес маминой бабушки. Она долго рассматривала семейный фотоальбом. И как только Маргошка его не выбросила? В нём Вика нашла фотографии и мамы, и совсем старенькой бабушки. А ведь она помнит, помнит, как они с мамой ходили к ней. Там ещё была комната вся в фотографиях, и Вика всегда рассматривала их. Но это было так давно, когда в её жизни еще была мама. Её родная мама. А вот она - с мамой, папой и бабушкой. А на обороте – «Вика, 7 лет». И больше ничего. Бабушка на фото была совсем старенькой. «А вдруг она уже умерла?» - подумала Вика, но упорно продолжала свои поиски. Ничего.
Конечно, где то на просторах огромной страны жили ее бабушка с дедушкой, папины родители. Но Вика у них никогда не была. Отец навещал их пару лет назад, но ее с собой не брал. А вот у мамы родителей не было. Что с ними случилось - Вика не знала. Знала только, что мама, какое-то время, жила в детдоме, а потом у своей бабушки. Но как, что и почему? Она была не в курсе.
Всё, что нашла Вика, это свое свидетельство о рождении. И все.
Вика забрала документ, фотографию и побежала в школу, физкультура должна была вот-вот закончиться.
А вечером, придя домой из магазина без покупок, Вика, зажмурившись и ожидая самого худшего, выпалила мачехе.
- Я потеряла банковскую карточку.
С Вами была Яна Ярова. Подписывайтесь на мой канал. Читайте другие рассказы и истории, которые вполне имеют место быть.
Удачного дня!