Предлагаю задуматься о вечном и почитать на досуге небольшой отрывок из серии книг «Жизнь за жильё» о работе в милиции бывшего прапорщика, начальника войскового стрельбища ГСВГ.
Итак, наш герой, прапорщик запаса и одновременно лейтенант милиции, попадает волею судьбы в следственный изолятор Санкт-Петербурга:
«…Через сутки засекреченный лейтенант милиции, ставший известным в определённых кругах, как Студент, сидел рядом с Чернышом в кузове автозака. Тимур сменил костюм на добротную кожаную куртку и тёмно-синий спортивный костюм фирмы «Adidas», а на коленях держал спортивную сумку той же фирмы, доставленную адвокатом.
Спецавтомобиль остановился, просигналил и въехал в первые ворота следственного изолятора Учреждения ИЗ 45/1, расположенного на правом берегу Невы рядом с Финляндским вокзалом. Историческое пенитенциарное учреждение получило название за крестообразную форму двух главных корпусов. Поэтому, не «Крест», а именно – «Кресты».
Немного истории... Это важно! В конце 19 века столичные преступники обычно содержались в Петропавловской крепости. Рядом с Северной столицей стоял еще Шлиссельбург с отдельным казематом; но город рос, и места для лихих людей стало не хватать.
Ранее на месте будущей тюрьмы находился так называемый Винный городок – район столицы, где в бочках хранилось вино, и, соответственно, славящийся безудержным весельем…
В 1892 году под руководством архитектора Томишко на самом весёлом месте города закончили строительство двух пятиэтажных зданий в виде контуров двух равноконечных крестов, обнесенных высокой стеной из красного кирпича. Оба здания построены по принципу паноптикума, предоставляющий максимальную открытость и освещенность для наблюдения за арестантами.
Выбранная планировка облегчала контроль надзирателей за длинными коридорами. Крестообразная форма позволяет солнцу, вращаясь вокруг, заглянуть в окно каждой камеры. По тем временам тюрьма отвечала всем прогрессивным требованиям изоляции злодеев от светского общества.
В «Крестах» всегда были и есть 999 камер. Каждая камера площадью 8 (восемь!) квадратных метров. Изначально царская тюрьма строилась одиночной, то есть один человек мог легко рассчитывать на одну камеру.
В новой демократической России пошли своим путём, и в историческое здание следственного изолятора, первоначально рассчитанное на одну тысячу человек (округлим цифру), сумели запихать двенадцать тысяч заключенных. Само пребывание в «Крестах» стало пыткой.
А с другой стороны – не воруй, сидел бы дома и, как говориться, пил чай… Прибытие в следственный изолятор по адресу Арсенальная набережная, дом 7 – отдельная страница в жизни каждого арестанта, которая перелистывалась с помощью судьбоносной санкции прокурора.
Только вчера ты скучал в изоляторе временного содержания (ИВС), подведомственном районному отделу милиции. А сегодня, ты уже в новом статусе арестанта, въезжаешь в кирпичные стены другого ведомства – Главное Управление по исполнению наказаний (ГУИН МВД). Вроде система та же, а уже всё по-другому. Жизнь перешла в разряд «после». После санкции на арест…
Нельзя путать следственную тюрьму (СИЗО) с изолятором временного содержания (ИВС). Изолятор временного содержания, обычно размещающийся в подвальном помещении территориальных отделов милиции – это не тюрьма.
ИВС предназначен для содержания лиц, задержанных следователем на трое суток с целью решения вопроса о дальнейшей мере пресечения – аресте. Человек, побывавший в ИВС, не считается судимым.
Хотя, дальнейший арестантский отчёт срока начинается как раз с момента задержания. И если в районном изоляторе у человека ещё теплится надежда, что честный прокурор во всём разберётся, и временно задержанный через трое суток окажется дома; то, попав в СИЗО, надежды улетучиваются в окно с решеткой и начинаются болезненные переживания следующего этапа жизни за высоченными стенами из красного кирпича.
Специальный автомобиль с будкой проехал шлюз двойных ворот, остановился и заглушил двигатель. Арестанты качнулись как в вагоне поезда и переглянулись. Студент с Чернышем впервые оказались в автозаке, и периодически обоих схватывал лёгкий мандраж. Имевший некоторый опыт тюремной жизни Валиев подмигнул пацану. Не ссы, братан. Прорвёмся!
За металлическими стенами салона раздались громкие голоса и лай собак. Внутренний конвой открыл дверь будки, дохнуло свежим воздухом. Прозвучала команда: «По одному на выход!».
Тимур вдохнул полной грудью и, прижимая сумку к груди, спрыгнул со ступеньки автомобиля. Арестант, пробежав в сумраке белой ночи несколько метров среди конвоиров, не успел оглянуться, как оказался за стенами легендарной тюрьмы. Система работала привычно и злобно. Главный следственный изолятор Санкт-Петербурга переполнялся с каждым божьим днём...
Хмурый офицер в форме капитана внутренних войск, с красной повязкой на рукаве с надписью ДПНСИ (дежурный помощник начальника следственного изолятора) устало проверял соответствие документов на приём арестованного. Спёртый и вонючий воздух ударил по мозгам, вызывая уныние и страх от неизведанного.
За соседним столом буднично задавал вопросы медработник в белом халате. При наличии синяков и ссадин все телесные повреждения фиксируются в сопроводительных документах. По каждому факту наличия «телесняков» составляется акт с личным объяснением арестанта. Осмотр объективен, потому что сотрудникам изолятора не нужны чужие проблемы. Своих хватает…
Иногда обычный синяк перерастает в последствие повреждений внутренних органов. После необходимых процедур дежурный помощник расписался в получении арестованных и отпустил конвой.
Студент знал, что летом и весной адаптация в Крестах происходит легче, чем зимой и осенью. Ещё в районном ИВС, по совету Боксёрчика, оба арестанта-новичка положили на самый верх своих сумок по пачке сигарет «Мальборо». Сумка на шмоне открывается, возникает вопрошающий взгляд конвоира в глаза хозяину вещей, согласный кивок клиента, и пачка исчезает… Формальный досмотр и… «Следующий!».
Отработанный до мелочей алгоритм приёма заключённых работал как часы. Крайне закостеневшая структура не менялась со времен сталинских репрессий и набрала огромный опыт. Вначале требование раздеться до нижнего белья, а затем снять трусы вызывает чувство внутреннего унижения. Приказ присесть три раза, с целью удостовериться, что в вашей прямой кишке отсутствуют запрещенные предметы – обескураживает гораздо больше, чем вынужденная нагота…
И вот тут по-настоящему и проявляется способность человека сохранять выдержку и самообладание в сложных ситуациях. Нужно сбалансировать себя между исполнением законных требований охраны и сохранением собственного достоинства.
Это задел, который поможет в дальнейшем выстроить в голове некую структуру взаимоотношений с теми, от кого будет зависеть весь последующий быт, твои нервы и в какой-то степени – здоровье.
В специальной каптёрке с запахом вековой пыли, осужденный, оставшийся обслуживать СИЗО после вступления приговора в законную силу, выдал кучу тюремного барахла: матрас, две простыни, вафельное полотенце, одеяло и подушку. Вещи отличались по качеству от того, к чему все привыкли за стенами гостиницы с навязчивым сервисом.
Бывалый арестант подсказал новичкам: на ровной чистой поверхности растянуть свернутую в жгут простынь, поверх матрас, на матрас подушку, одеяло и все остальное, потом скручиваем матрас и крепко затягиваем свёрнутую простыню на пару узлов. Такие скрутки в тюрьме называют «рулетами». («Крути рулет – на выход!»)
Примерно через час, после санитарной обработки в виде быстрого душа, личного обыска и досмотра вещей арестованных, а также блиц-опроса оперативного работника: «Первоход? Кто по жизни? К чему стремишься?» сняли отпечатки пальцев и поместили заключенных в камеры сборно-следственного отделения под названием «карантин».
Это отдельный закрытый блок на первом, подвальном этаже изолятора, где накапливается новый контингент, и подельников по уголовному делу рассаживают в обязательном порядке в разные камеры.
Тошнотворный запах, которую почуяли новички в самом начале процедур, рядом не стоял с той вонью, которую вдохнули в карантине. Валиев сразу забыл, как дышать, и с трудом пришёл в себя.
После районного временного изолятора арестанты тоскуют в карантине, в котором вновь прибывших обычно держат около недели. Иногда больше, но никак не меньше… Небольшое помещение, набитое людьми, где запах несвежей одежды и обуви проник во все углы камеры и с каждой секундой въедался в исторические стены, назывался «собачник».
Народ пытался вдохнуть свежий воздух, а выдыхал в тесноту всякую гадость. Небольшой сквозняк не успевал проветривать камеру с запредельным количеством арестантов. Спали по очереди.
Все находившиеся здесь оказались «первоходами», выделялся только один «строгач» из Колпино, которого мариновали в карантине вторую неделю. Данный факт показался Студенту странным, и он решил держать язык за зубами, посоветовав молодому товарищу молчать в тряпочку.
Ранним утром третьего дня арестанта выдернули с вещами на выход. Всё произошло так быстро, что Черныш не успел проснуться и толком огорчиться. Сева подсуетился?
Прошли по коридору через электронное щёлканье вереницы закрытых дверей. Каждая следующая дверь не открывалась, пока не закрывалась предыдущая. В тюрьме, как в тюрьме…
Остановились в центре основного креста изолятора.
Тимур, часто вдыхая свежий воздух и очищая лёгкие, со свёрнутым матрасом под мышкой и сумкой за плечом невольно задрал голову и принялся рассматривать сквозь металлическую сетку, висящую над головой, высокий купол сводчатого потолка с большими окнами, через которые лился основной световой поток. Получив толчок в спину, двинулся дальше под конвоем двух сотрудников тюрьмы. Один впереди, второй сзади.
Арестант старался дышать глубже и чаще, очищая лёгкие от смрада карантина. Подъём по металлической лестнице и знакомый стук обуви об металл воскресил в памяти отсидки в стенах каземата дрезденской гауптвахты, куда в последний раз попал из-за капитана госбезопасности Шутина. Такие же лестницы, широкие коридоры и переходы. Узник насчитал три этажа, пока не остановились на четвёртом. Везло прапорщику на исторические тюрьмы…
Впереди идущий конвоир встал у серой двери камеры. Сзади последовали команды: «Стоять!» и «Лицом к стене». Два ключа, каждый замок на два оборота. Металлическая дверь открылась, команда: «Заходим!».
Два шага вперёд и за спиной арестанта уже привычный хлопок тяжёлой двери и до боли знакомый скрежет замка. Студент установил рулет у ног, снял сумку с плеча, поднял голову и произнёс:
– Добрый день.
Новичка в камере никто не ждал...».
P.S. При желании можно почитать главы из книг на страницах параллельного блога «Издательства Камрад»: https://dzen.ru/a/YycvT3mzWw9BvF-e
