Между принцами крови и бастардами, возведенными в этот ранг эдиктами Людовика XIV, разгорается настоящая война. Интеграция бастардов в королевскую семью, как того желал Людовик XIV, так и не была принята ни Двором, ни принцами крови. Восприняв это как нарушение морали, основных законов королевства и княжеских прав, члены королевской семьи начали внутреннюю войну против этих узаконенных братьев и сестер. Принцы крови никогда не допускали поощрения «прелюбодейных детей».
22 августа 1716 года был «первый звонок», когда кровные принцы сунули королю под нос прошение (больше похожее на ультиматум) против эдиктов короля Луи XIV, предоставляющих герцогу Мэну и графу Тулузскому статус принцев крови и возможность наследования короны. Герцоги и пэры, считавшие себя униженными возвышением бастардов над ними, в свою очередь подали королю просьбу о лишении узаконенных бастардов звания пэров.
Регент остался глух к этому. Он избегает ссор и не хочет обидеть жену, сестру герцога Мэнского и графа Тулузского. Увы, мадам дю Мэн не демонстрирует такой мудрости. Она злится с тех пор, как герцог Орлеанский отстранил ее мужа от обязанностей и прерогатив, предоставленных волей покойного короля. Теперь она в конфронтации со своим братом, графом Шароле, своим племянником, герцогом Бурбоном, и своим кузеном, принцем Конти, которые хотят лишить ее мужа и ее сыновей их ранга принцев крови. Она настраивает мужа, чтобы он вмешался в эту ситуацию и поговорил с Регентом!
Уступая мольбам жены, Мэн написал Филиппу Орлеанскому, что это «государственное дело, о котором может судить только взрослый король или Генеральные штаты». Этого было достаточно, чтобы дать волю гневу Регента. Он немедленно назначил шесть членов Государственного совета, которые получат все полномочия для рассмотрения заявлений принцев крови и тех, кто узаконен.
Госпожа дю Мэн больше не читает и не принимает поэтов, больше не разучивает роли в новых пьесах, у нее теперь своя драматургия. Она проводит дни, читая юридические книги, рассуждая о правилах престолонаследия, вызывая юристов, порхая вокруг всех, кто, по ее мнению, способен поддержать дело ее мужа и ее сыновей. Таким образом, ей удалось убедить тридцать девять дворян подать в парламент прошение о передаче вопроса о правах престолонаследования в Генеральные штаты. В конце концов внучка Великого Конде обращается к народу с призывом защитить права бастардов!
Господин Регент и Дюбуа незаметно наблюдают за принцессой. Уже известно, что она ведет активную переписку с кардиналом Альберони, первым министром испанского короля Филиппа V, а, вернее сказать, министром его жены, Изабеллы Фарнезе, которая фактически и управляет королевством, пока муж, лежа в постели с грелкой в ногах, слушает сладкоголосые рулады кастрата Фаринелли. Регент знает, что она способна на любое безумие. Ее подозревают в участии в заговоре против Регента в пользу короля Испании, который все еще считает, что имеет права на французский престол.
Меморандум дворян в пользу узаконенных детей короля, сданный на хранение в Парламент, был передан регенту, который не стал долго медлить. Он заключил в тюрьму самых активных из них и решил представить дело бастардов перед Регентским советом.
1 июля принцесса была поражена в самое сердце: Постановление в форме указа объявляло герцога Мэнского и графа Тулузского неправомочными как престолонаследники и лишало их статуса принцев крови.
Преодолев гордость, внучка Великого Конде отправилась в Пале-Рояль просить о разговоре с регентом его жену. Но герцогиня Орлеанская, сестра дю Мэна, и такая же застенчивая, как и он, ограничилась тем, что, заикаясь, пробормотала несколько смущенных слов. Уязвленная Луиза-Бенедикта вернулась домой и столкнулась с мягким равнодушием мужа, укрывшегося в своей башне среди любимых книг.
Продолжение следует... Буду весьма благодарен за подписку и комментарии. Полностью прочитать можно здесь:
- Также читайте: Блистательный век Людовика XIV