Настойчиво идём к здоровью !

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Безболезненные роды на методе (продолжение)
 Чем отличается чистка на методе от токсикоза беременности.
 Помощь себе уриной. Как я выпила первую порцию своей мочи. Излечение от
пиелонефрита.
 Почему Брэгг тянулся к дистиллированной воде... И почему этого не нужно на методе.
 Моча – это внутренняя среда нашего организма. Она содержит все те крайне
необходимые нам соли и вещества, которые благодаря плохому фильтру наших больных
почек выбрасываются ими (за зря!) из организма.
 Гинеколог вновь "проморгала" миому, и посоветовала есть всего по 600 граммов творога в
день...
 два вида отечности у беременных.
 Резервуары для хранения СО2 в организме человека. Натуральная крымская соль для
подсолки питьевой воды.
– В общем, я в тот момент поняла, что во время чистки человек остается наедине с
собой. Никто ему не может помочь. Человек должен САМ все выстрадать. Понимаете?
С-а-м...
Это шоковое состояние длилось ровно трое суток. До половины двенадцатого дня
воскресенья!! Внезапно, также как и началась неукротимая рвота, это тяжелое состояние
окончилось. Сразу. Резко.
В голове стало ясно и светло. Все тело стало легким, а состояние радостным. В глазах
вспыхнул яркий свет. Во всем теле – сияние.
За все эти трое суток мною не было выпито ни глотка воды и не съедено ни кусочка.
Организм отвергал все, что только попадало в рот.
То есть, мною было фактически проведено полное трехсуточное сухое голодание. Даже
собственную мочу я в те три дня не могла принимать. А так, вообще, доверяя
Армстронгу, пила ее, практически всю беременность.
При упоминании о моче Мария Владимировна Суворова поперхнулась.
– Любой врач, который услышит этот мой рассказ, если он не знаком с теорией доктора
Бутейко, обязательно скажет, что у меня был "типичный токсикоз беременности".
– Конечно, – тут же согласно кивнула головой повернувшаяся спиной к солнцу дочь
Марии Владимировны.
– Нет и еще раз нет! – Людмила Валерьевна даже слегка пристукнула кулачком по
колченогому террасному столику. – Это была $типичная чистка!!

Так твердила я себе самой в тот период. То же самое говорю вам и теперь. Чистка имеет
резко выраженные границы своего начала и конца. Она резко начинается и
заканчивается сразу.
Токсикоз же начинается исподволь. Постепенно нарастает. Требует огромных врачебных
усилий по своей компенсации. И спадает он также медленно! И долго еще дает себя
знать впоследствии.
И именно то обстоятельство, что ровно через три дня в воскресенье, также в половине
двенадцатого (как все и начиналось) все внезапно вдруг закончилось и стало легко и
хорошо, говорит в пользу того, что это была типичная чистка!
Еще лучше это можно проверить по контрольной паузе. Непосредственно перед
чисткой контрольная пауза неожиданно резко возрастает.
Она может увеличиваться сразу на две-три секунды. А то и больше. В то время, как все
вы прекрасно знаете, что рост контрольной паузы даже на одну-две секунды при
обычных тренировках дается, увы, как нелегко, – Людмила Валерьевна откинула назад
рассыпанные ветром волосы и многозначительно посмотрела на засмущавшуюся под ее
понимающим взглядом тучную Анну Тимофеевну Зотову. Уж кому-кому, а Зотовой-то
точно эти секундные прибавки контрольной паузы доставались не за спасибо живешь.
Потом, вместе с началом чистки, контрольная пауза так же стремительно, как и
возрастала вдруг падает... Иногда она падает даже до своего первоначального значения,
с которого данный человек начинал свой путь в тренировках по методу ВЛГД.
Анна Тимофеевна Зотова потуже запахнула свой широкий дачный халат и зябко
поежилась, хотя летняя теплынь так и стелилась по приютившему их саду-огороду.
– И пауза остается невысокой во все время чистки, так как весь нарабатываемый СО2
(а заниматься методом нужно и в чистке, только без перегибов) идет на перестройку той
самой системы организма, которая в данный момент чистится.
– Повторите, пожалуйста, последнюю фразу, – попросила делающая у себя в тетрадке
кое-какие пометки театралка. – Да, да! Перестраивается именно та система организма,
которая в этот момент и чистится, – медленно и отчетливо выговорила Соколовская.
Конец же чистки сопровождается резким подъемом паузы!! При этом контрольная
пауза переходит тот рубеж, на котором происходила чистка. А человек, у которого
только что произошла чистка, сразу же чувствует себя на новой, высшей, ступени
здоровья. Ощущает прилив сил, – голос методиста заметно окреп. – Ведь человек
преодолел себя. Свое нездоровье. Он отмылся от накопившейся "болезнетворной
грязи".
...Ну что, не надумали еще расходиться? – спросила своих слушателей Соколовская. –
Уже пять вечера. А я еще долго могу рассказывать. – Нет, не надумали! Все это очень
важно. Продолжайте, пожалуйста, – ответила за всех конспектировавшая рассказ
методиста Лидия Федоровна Кольчугина.
– Хорошо, – Людмила Валерьевна уселась поудобнее на своем жестком стуле. – Во
время беременности, да и вообще практически в течение всего периода моего знакомства
с методом ВЛГД, я постоянно помогала и сейчас помогаю своему организму мочой.
Приемом мочи внутрь.
Поэтому, остановлюсь несколько подробнее на этом вопросе. Ведь уринотерапия
здорово поддерживала меня во время беременности. Правильное дозированное
употребление мочи также способствовало уменьшению глубины моего дыхания.
Облегчало тренировки в методе и усиливало их эффект. Чтобы вам все было понятно,
начну с предистории. Еще спасавший меня когда-то от жутких болей в ноге и пояснице,
а проще говоря от прогрессирующего остеохондроза, ученик Бутейко Еремин Илья
Сергеевич познакомил меня с мочевыми натираниями.
Массировал и натирал мою изболевшуюся спину мочой. И он же сразу предложил мне
начать пить собственную мочу. Дескать, это здорово поможет делу выздоровления. Но

вы только представьте себе, – Людмила Валерьевна нарочито брезгливо скривила губы,
– шла первая половина восьмидесятых. Даже в элитном научном городке мало кто
занимался такими делами. Кто-то слышал, что, мол, в деревнях мочой спокон веку,
вроде бы, болезных пользуют. А чтобы пить ее...
Сторожиха демонстративно зажала рот своей костистой сухой ладошкой.

– Даже о наружном применении урины поговаривали тогда, в восемьдесят третьем-
восемьдесят четвертом шепотком. С оглядкой. Да с опаской – правильно ли поймут. Не

поднимут ли на смех.
Поэтому, когда Илья Сергеевич предложил мне принимать мочу внутрь, я с ужасом и
отвращением отказалась.
– Я бы тоже, наверное, так поступила, – поддержала методиста щепетильная Лариса
Адреевна. В ее больших карих глазах мелькнула тень настороженности и неприятия.
– Но среди моих тогдашних тяжелых заболеваний были хронический пиелонефрит
(ужасно болели почки), хронический цистит, левосторонний аднексит, то есть,
воспаление придатков яичника. И Илья Сергеевич сделал на это ставку. Он заявил, что у
меня весьма серьезно страдают мочевыводящие системы и поэтому чистки на методе
ВЛГД не будут идти очень неэффективно и тяжело.
А кроме того, ученик Бутейко отметил, что у меня крайне низкая исходная контрольная
пауза, которая к тому же еще очень медленно растет. А чтобы на методе уйти от
болезней мочеполовой системы, нужно надежно уйти за сорок секунд, пояснил мне мой
спаситель.
И еще добавил, что есть, конечно, вообще говоря, люди, которые достигают
контрольной паузы в сорок секунд за несколько недель или месяцев. Однако,
большинство же больных людей с многочисленными поражениями организма уходят за
сорок секунд лишь через несколько лет. Да и то далеко не все и не всегда... Это при
условии регулярных тренировок по уменьшению глубины дыхания!
Поэтому, Илья Сергеевич сказал мне для вящей убедительности: "Люда! ты каждые два
месяца повторяешь курс лечения пиелонефрита, состоящий из целого набора лекарств,
настоев и трудновыполнимой диеты. Лекарства эти очень дорогие. Один только
невиграмон стоит шесть рублей девяносто копеек. Это при твоей-то
стодвадцатирублевой зарплате... Среди этих лекарств есть, ведь. и горькие, и невкусные.
Но все равно тебе их приходится пить! Так не лучше ли уж как-нибудь переморщиться
и за несколько уриновых голоданий уйти полностью от потребления этих лекарств?!"
Его монолог и впрямь произвел на меня впечатление. Лекарства-то и в самом деле были
очень дороги и не сладки. Однако, мне все же понадобилось почти два месяца, чтобы
привыкнуть к этой мысли.
И лишь только, когда подошла пора моего очередного пяти-шести дневного курса
лечения, я решилась, наконец, вместо бесконечного заваривания и приема настоев трав,
бесконечного употребления множества таблеток попробовать уриновое голодание.
Соколовская посмотрела на клонившееся к закату солнышко. Оно стояло по-летнему
еще, довольно, высоко.
– Первую в своей жизни порцию мочи я выпила вечером. Так уж получилось. Но позже я
убедилась, что вечером, на мой взгляд, идет самая чистая моча.
Я закрылась в тот вечер в ванной, чтобы меня никто не увидел и не высмеял. Собрала
мочу в кружку, поднесла ко рту и мне вдруг стало дурно...
Ведь, у больного человека моча идет темная, мутная. С жутким запахом. А
отвратительный вкус ее даже трудно себе представить. Чувствительную театралку в
этом месте рассказа чуть не стошнило.
– Я сидела на краешке холодной ванны, глядела на свою мутно пенную кружку и
думала: как же я буду это пить. Потом вспомнила, как в детстве пила противную
микстуру. Зажала пальцами нос, – методист поднесла левую руку к носу, имитируя его

зажим, – закрыла глаза. И... выпила это ужасное на вкус лекарство.
Лидия Федоровна Кольчугина, глядя на методиста, сделала невольное глотательное
движение.
– Мочи было много. Грамм триста, триста пятьдесят. Ощущение, конечно, не из
приятных, – Соколовская покосилась на остро переживавшую ее воспоминания
театралку. – Но могло бы быть и похуже.
Тут мне почему-то припомнилось, как в том же розовом детстве меня взрослые во время
своей пирушки угостили разок пивом, – симпатичное лицо Людмилы Валерьевны
исказила презрительная гримаса. – И то пиво, и эта моча вызвали во мне, примерно,
равное отвращение. Только оттенок вкуса был другой.
Я проголодала трое суток. Уже утром следующего дня, после двух, трех приемов урины
моча стала светлая и почти безвкусная. И прием ее внутрь уже не доставлял мне таких
психических неудобств. Почки сразу начали интенсивно чиститься. А мне иногда
приходилось бегать в туалет через каждые пятнадцать-двадцать минут. И выпивать все
до капли.
Чтобы избегать неприятного вкуса мочи, я сначала запивала ее большим количеством
холодной воды. Но вскоре поняла, что больше, чем двумя глотками запивать не следует:
так как потом мочи становится больше и нужно, в свою очередь, запивать ее еще
большим количеством холодной воды.
Пожилому Андрею Петровичу, как единственному в группе, кроме супруга
Соколовской, мужчине было явно неловко слушать столь интимные подробности
уриновой терапии. Но по нарочито сосредоточенному виду его было также заметно, что
тонкости этого дела ему вовсе не безразличны.

– Я никогда не пользовалась клизмами и прочими подобными вспомогательно-
очистительными средствами, – продолжала детализировать свое повествование

методист. – Против них, между прочим, выступают и Брэгг, и Армстронг. И теперь через
каждые два месяца вместо шести, а порой и десятидневного курса лекарственной
терапии от пиелонефрита стала проводить двух-трех-дневное голодание на моче.
Буквально, через два-три месяца деятельность почек и мочевого тракта восстановилась.
Вопрос стоял уже только о "поддерживающем лечении".
Ученик Бутейко, познакомивший меня с уринотерапией, в то время и сам еще не знал,
что лучше: редкие, но длительные голодания на моче или, наоборот, частые и короткие,
– Соколовская многозначительно помолчала.
И тут мне попалась книга Брэгга о голодании. Плохонький ксерокопированный,
подпольный перевод, конечно. Наиболее слабым пунктом этой превосходной книги
были рекомендации Брегга дышать поглубже.
Именно поэтому он и рекомендовал голодать по возможности на дистиллированной
воде. Сам себе не отдавая отчет, Брэгг пытался таким образом хоть как-то
скомпенсировать неосознанную им вредоносность проповедуемого глубокого
дыхания!
Почему американский ученый, естествоиспытатель, тянулся к дистиллированной, то
есть, обессоленной воде? Да потому что, если ты глубоко дышишь, то организму нужно
поменьше соли: с большим ее количеством он не справится.
Ведь, обмен веществ, как мы теперь с вами хорошо знаем, регулируется по СО2. По
нему же, естественно, регулируется и солевой обмен.
И коли ты глубоко дышишь, то СО2 у тебя становится все меньше. Значит меньше и
соли необходимо. Вот Брэгг и боялся ее, как чумы. Ну, а если ты дышишь неглубоко?! –
Людмила Валерьевна подмигнула заслушавшейся Иришке.
Если ты дышишь неглубоко, то простых солей и так не хватает, они ведь все при деле.
Являются одним из резервуаров для фиксирования накапливаемого СО2. А ты эту
дефицитную соль еще и начнешь вымывать дистиллированной водой...
Вот этот пункт, конечно, один из самых уязвимых моментов у Брэгга. Но книга его, тем

не менее, меня просто восхитила. Это чудо поэтапного голодания. Да если еще внести в
него соответствующую коррекцию при помощи Армстронговской методики, да на
неглубоком дыхании – получится просто идеальный вариант.
Ожидавшая продолжения рассказа, Лидия Федоровна Кольчугина так и застыла с
поднятой ручкой в руке.
– То есть, надо проводить одно короткое уриновое голодание еженедельно. По
двадцать четыре или по тридцать шесть часов. Одно среднее уриновое голодание в
месяц. По трое-четверо суток. И одно длительное уриновое голодание раз в полгода.
По семь-восемь суток.
При таком подходе изнурительно длительные Армстронговские уриновые голодания,
предусматривающие и двух и трех-недельные циклы, сокращаются до вполне
приемлемых величин. И убирается недопустимая для методики Бутейко
дистиллированная вода.
Потому что моча подобна внутренней среде нашего организма. Она содержит все те,
крайне необходимые нам соли и микроэлементы, которые, благодаря плохому фильтру
наших больных почек, выбрасываются из организма! А эти соли и вещества при
здоровых почках и нормальном уровне обмена веществ должны были бы сохраняться в
нашем организме.
На манер Кольчугиной, Воронцов тоже с восторгом записывал все сказанное
методистом. Но, в отличие от Лидии Федоровны, Виктор Георгиевич еще и четко
осознавал, в чем состоит ценность этих записей.
Ему, побывавшему на занятиях у многих ведущих методистов, было хорошо известно,
что почти никто из них не брался в системе Бутейковских оздоровительных центров
проповедовать взгляды Брэгга, или, тем паче, Армстронга.
А уж пытаться их как-то скоординировать и заставить работать в едином русле – тут
просто, Боже упаси! Таких методистов могли бы, наверное, сгоряча и отстранить от
работы.
Увы, но каждый выдающийся ученый-целитель почему-то предпочитал идти сугубо
своим собственным путем, очень редко официально заимствуя что-то (пусть и крайне
полезное) у своих неординарных коллег.
Тот же самый, к примеру, ученик Бутейко, который и познакомил Людмилу Валерьевну
с уринотерапией... Делал он это на свой страх и риск, а не от имени и не с одобрения
доктора Бутейко.
Причем, делал это полуподпольно, на частной квартире, без свидетелей. На своих же,
официальных занятиях по методу ВЛГД в учебном центре, которые много позже
посетил и Воронцов, Илья Сергеевич не позволял себе ничего подобного.
Дыхание и только дыхание! Таков был приказ автора метода и он свято выполнялся.
Поэтому, синтез Соколовской представлял собою в определенном роде уникальное
явление. Тем более, что синтезировала системы Брэгга, Армстронга и Бутейко
женщина, прошедшая через все муки больничного ада.
Она на собственном опыте выстрадала этот синтезированный и обобщенный ее
личными теоретическими познаниями вариант! И Виктор Георгиевич был склонен ей
доверять.
– Значит, больные почки – это плохой фильтр? Выбрасывают наружу и то, что нам еще
нужно? – уточнила театралка.
– Да! Именно так, – утвердительно кивнула методист. – Ведь, по сути дела, по
хорошему-то, в здоровом теле только одна система должна в основном заниматься
очищением организма. То есть, выводом наружу отработанных продуктов обмена
веществ. Это – наш кишечник! Все же остальные системы, и почечно-мочевая в том
числе, играют другую роль.
– Какую же интересно? – брякнула с места сторожиха.

– Почки и мочевой тракт имеют своей главной функцией поддержание системы
гомеостаза в организме, – приблизив к глазам часы, громко заявила Соколовская.
Гомеостаз или гомеостатическая регуляция – это такая функциональнакя система,
которая обеспечивает поддерживает \постоянства внутренней среды нашего организма.
То есть, поддерживает температуру, кровяное давление, состав крови, pH-показатель
кислотно-щелочного равновесия и другие важные константы нашего организма на
определенном уровне и не допускает отклонение этих показателей слишком далеко от
положения равновесия.
Каждое вещество в нашем организме эта система-гомеостаз держит в какой-то
определенной концентрации. С небольшим коридором разброса плюс-минус для
каждого вещества. Так, например, уровень pH в организме поддерживается с
сумасшедшей точностью - две сотых процента.
Так вот именно химическое постоянство среды и регулируется с помощью почек и
мочевого тракта!
Для образности давайте-ка представим себе следующую весьма, правда, условную
ситуацию. Допустим, что какой-то элемент, предположим, марганец, при нормальном
состоянии организма имеет в нем определенную концентрацию, которая поддерживается
с точностью, скажем, один процент. Конечно, цифры могут быть другими. Допустим,
что у нас в организме по различным причинам вдруг стало марганца меньше, чем нужно.
Пусть отклонение, к примеру, составляет два процента. Тогда механизм регуляции и
контроля этого процесса почками можно будет очень грубо представить в таком виде.
Марганец в организме будет "задерживаться" до тех пор, пока его концентрация не
повысится до нужной величины. И напротив, избыток марганца будет выбрасываться с
мочей из организма. Вот в чем, фактически, заключается главная роль почечно-мочевой
системы.
Так что здоровые почки – великое дело, – Людмила Валерьевна слегка потянулась. – И
я их оздоровила своей собственной мочой. Уже через месяц я начала ежедневно по
утрам выпивать всю утреннюю порцию мочи. И продолжала это делать до самой
беременности.
Беременность, вообще говоря, можно распознать по вкусу мочи. Буквально на второй же
день моча становится чистой, светлой. И очень приятной на вкус.
Где-то, примерно, если мне не изменяет память, числа третьего марта, восемьдесят
девятого года гинеколог установила у меня шестинедельный срок беременности. И для
меня не на шутку встал вопрос, как быть с употреблением ежедневной утренней порции
мочи.
Я прочитала всю имевшуюся под рукой полуподпольную литературу. Однако, ни у
Армстронга, ни вообще нигде ничего не говорилось по этому поводу про беременных.
Можно им пить мочу, нет ли?.. – Соколовская прихлопнула севшего ей на нос комара.
Пробовала я дня на два прекращать прием урины. Не тут-то было. Ведь, у меня уже весь
обмен веществ был подстроен под употребление мочи! Стала чувствовать себя плохо.
Поэтому, с некоторой, конечно же, долей риска решила все продолжать по-прежнему. Не
только выпивала привычную утреннюю порцию урины, но и даже еженедельно голодала
всю первую треть беременности.
–Батюшки, святы! – опять удивленно всплеснула руками супруга сторожа. – А я бы,
наверное, побоялась...
– Потом, правда, Константин Павлович сказал мне, что во время беременности голодать
не следует. Так как ребенку это создает экстремальные условия, и он развивается
слишком быстро.
Бутейко добавил, что к моменту родов ребенок может тогда набрать до пяти, шести
килограммов, и как я, мол, буду его в таком случае рожать...
– Шестикилограммовым не очень-то разродишься, – Мария Владировна Суворова

похлопала себя по впалому животу.
– Вот и я так подумала и перестала голодать, – Соколовская привстала со стула. Сделала
несколько разминочных шагов. И снова села.
К седьмому месяцу моя, так беспокоившая врачей миома схлопнулась! Помню, в июле
восемьдесят девятого, жарища еще стояла, спрашиваю как-то свою гинекологиню на
осмотре: "Ну как, мол, моя миома?"
"Да какая там еще миома!" – с досадой отмахнулась от меня в то лето гинеколог. Она,
конечно, про себя подумала, что опять допустила ошибку в диагнозе. Еще бы ей так не
подумать, если, как она не прощупывала живот на осмотре, никакой миомы все же
обнаружить не удалось.
Точно также у меня во время беременности проходила и чистка по мастопатии. Сначала
опухоль в груди росла до максимума. А потом схлопнулась в точку.
Ну, и как я уже вам говорила, Константин Павлович Бутейко это так и комментировал.
Он сразу сказал, что у многих женщин опухоли сначала на методе идут в рост, до своего
максимума. А потом схлопываются. И еще, ученый добавил, что слабонервные дамочки
иногда этого роста опухоли не выдерживают. Бегут к врачам. Облучаются, режутся.
Травятся лекарствами. И теряют, понятно, свой огромный шанс на выздоровление.
Те же, кто несмотря ни на что, хладнокровно продолжает заниматься методом, приходят
к полному выздоровлению.
Виктор Георгиевич невольно отметил про себя, что когда супруга рассказывает о родах
ее красивые изумрудные глаза становятся еще привлекательнее. В них вспыхивает
какая-то особенная нежность.
– Примерно в то же время, тем же июлем восемьдесят девятого, у меня возникла еще
одна небезынтересная реакция организма, – продолжила между тем методист. – Во
время моей очередной встречи с гинекологом она на осмотре установила у меня
отечность.
"Так, – зловещим тоном произнесла врач. – Пошел отек..." Под этой фразой гинеколог
подразумевала все. И свои "дальновидные" предупреждения об опасности. И мою
несговорчивость. Ну, в общем, ее свирепый взгляд красноречивее всяких слов пояснял –
вот тебе, мол, кумушка, и расплата.
"Значит так! – с места в карьер заявила мигом посуровевшая гинекологиня. –
Немедленно сократить до минимума потребление воды! Убрать соль. И сесть на
творожную диету: съедать не более шестисот граммов творога в день!"
Тут я чуть не упала, – вспоминая этот эпизод Соколовская и впрямь едва не
соскользнула со стула.
"Сколько, сколько граммов? – в моем вопросе к врачу прозвучало такое удивление, что
гинеколог сразу насторожилась.
– Да если я, говорю, хоть раз в жизни съем шестьсот граммов творога, то я, наверное,
умру."
Я вообще в тот период ела очень мало. А уж по стольку творога в день и не мыслила.
"Буду есть по одной-две ложки", – пообещала раздосадованной моим очередным
непослушанием гинекологине.
Однако, сама тут же отправилась к доктору Бутейко. "Константин Павлович, а у меня
ведь отек", – бухнула прямо с порога. Хотя, нужно сказать, что в моем голосе сквозило
явное недоумение. Ведь, чувствовала-то я себя хорошо! Совсем не по отечному...
И это мое недоумение мгновенно ухватил неординарный ученый. Он же видел, что я не
жалуюсь. Скорее недоумеваю. "Отек? – Бутейко очень высоко поднял брови и
удивленно посмотрел на меня.
– Ну, ты у нас прямо-таки молодец," – протянул он после некоторого раздумья.

Тут я совсем растерялась. "Константин Павлович, – спрашиваю, – А почему отек – это
хорошо?.."
"Ну как же, – отвечает. – Это, ведь, означает, что ты набираешь так много СО2, что у
тебя соли не хватает! Вот и идет отек. Выходит, ты очень крепенько методом
занимаешься."
– Как это понимать – соли не хватает? – переспросила супруга сторожа. – Ведь, отек
же...
– Здесь нужно вам всем особо пояснить, – улыбнулась Соколовская. – Дело в том, что
отечность у беременных бывает в двух случаях.
Первый – отечность у глубокодышащих женщин, вызванная избытком соли.
И второй случай – отечность у женщин, дышащих по Бутейко, то есть, у женщин
нормальнодышащих. Отечность во втором случае происходит, наоборот, уже не от
избытка, а напротив – от нехватки соли в организме.
Потому что простые соли фиксируют в организме СО2. И если СО2 много, а соли не
хватает для его фиксации, то идет отек, так как остается вода, не связанная солью.
Поэтому на методе ВЛГД и рекомендуют не ограничивать ни соль, ни питье.
А как же вообще углекислый газ содержится в организме? Я, ведь, вам недавно
рассказывала... – методист так не дождалась от своих слушателей вразумительного
ответа.
– Ну что же, повторим еще раз. Повторение – мать учения. К тому же многие методисты
специально применяют прием повтора особо важных моментов на своих занятиях, чтобы
лучше запомнилось.
Например, киевский методист Владимир Анатольевич Новосельцев этим приемом
частенько пользуется.
Итак – резервуары для хранения СО2 в нашем организме. Первый, главный резервуар
для СО2 – легкие. Второй резервуар – в крови и жидких средах организма – в виде
простого соединения с водой:
Н2О + СО2 = Н2СО3
Людмила Валерьевна вновь написала на тетрадном листке незамысловатую формулу.
– Но, здесь есть предел по растворимости СО2 в данной жидкости. И если у вас СО2
больше этого предела, то избыток его начинает диссоциировать.
Н2СО3 Н + НСО3
Методист приписала пониже формулу диссоциации.
Несмотря на то, что вроде бы совсем недавно он уже все это записывал, Виктор
Георгиевич не поленился потратить на записи повтора еще несколько страничек своей
тетрадки.
Этот фрагмент – пояснение существования резервуаров для хранения углекислого газа в
организме принадлежал именно Соколовской! Как раз ей, как физхимику, оказалось
возможным все это более или менее доступно показать.
...– И вот эти-то радикалы НСО3 и начинают присоединяться сначала к одновалентным
Na и K , образуя бикорбонатный буфер: NaHCO3 и KHCO3, – продолжила между тем
Соколовская.
Если еще остается избыток СО2, то начинает заполняться уже карбонатный буфер. То
есть радикалы НСО3 присоединяются к двухвалентным Са , Mg , Mn , Ph , Fe и тому
подобное, образуя соответственно: Ca(HCO3)2, Mg(HCO3)2 и т.д.
После этого, или одновременно с этим, заполняется гемоглобиновый буфер. То есть,
СО2 присоединяется к гемоглобину. Именно поэтому-то и необходимо для того, чтобы
иметь возможность зафиксировать в организме максимальное количество СО2
потреблять воду в достаточном для этих целей количестве.
Примерно до трех литров в сутки. И пить горячую подсоленую воду. Одновременно,

естественно $снимая ограничение на соль при использовании других продуктов питания.
Здесь следует обратить внимание на то, что соли нужны в простом виде, - подчеркнула
методист. - Иначе они могут просто не усвоиться и не попасть в кровь. А напрямую
пройти транзитом по кишечнику и выброситься наружу...
Поэтому, лично я, – Соколовская дотронулась левой рукой до груди, – попросту, не
мудрствуя лукаво, постоянно держала поблизости банку с подсоленой водой.
Использовала для подсолки натуральную крымскую соль.
И как только начинался отек, а это сразу видно – пальцы начинают толстеть – я мигом
подогревала небольшое количество этой воды. И пила себе потихоньку маленькими
глотками.
Выпью один-два глотка – сделаю перерыв. Через две-три минуты, если отек остался – еще
один-два глотка. То есть, я хочу сказать, что концентрацию соли в организме следует
увеличивать $постепенно, – Людмила Валерьевна произнесла по слогам последнее слово.
Обычно мне хватало от одного до трех приемов подсоленой воды для ликвидации отека.
И учтите что все это: и ликвидация отеков, и избавление от других отклонений
происходило у меня на фоне очень хорошего самочувствия! Я же вам говорила, что даже
целый перегон от станции до станции с большим уже животом сумела пройти, когда не
было электрички.
Соколовская отложила в сторону листок с формулами.