Порывистый ветер, насыщенный мелкими водяными каплями, освежил лицо осенней прохладой. Николай поднял ворот длинного плаща, приспустил широкие поля чёрной шляпы и взглянул на окутанную густым туманом дорогу. Она казалась тихой и пустынной. Лишь удалённый лай собак да ленивая перекличка припозднившихся петухов нарушали тихое безмолвие.
Он необычно долго стоял на знакомой до боли обочине, пристально вглядываясь в затянутую голубоватой пеленой даль. Грусть, тоска, радость… всё смешалось у него внутри. Это был его последний выход на участок, последние доставки. Всё, пенсия. Николай как мог оттягивал этот день, но рано или поздно он должен был наступить, и уже завтра начнётся новая жизнь.
Сорок лет назад молодого парня поразила красота небольшого городка Селенск, и, неожиданно для себя, он решил здесь задержаться; как выяснилось, навсегда. Разносчик почты – не предел мечтаний, но уже спустя год Николай не поменял бы свою работу ни на какую другую. Ему доставляло несравнимое удовольствие находиться в постоянном движении, невзирая на усталость и капризы погоды, видеть застывшие в ожидании лица людей… даже самые мрачные личности расплывались в улыбке, завидев в его руках заветный конвертик. Шесть километров по чётной, и столько же по нечётной стороне улицы Загородная определяли рабочий день Николая Крылова. Прежде дорога была пыльной и ухабистой, но затем её признали федеральной трассой, покрыли асфальтом и уже много лет по ней с грохотом проносятся тяжёлые грузовики.
Опустив журнал в почтовый ящик, который находился за узкой прорезью в воротах, почтальон поспешил было дальше, но хриплый голос остановил его:
- Не хочешь попрощаться, Аркадьич?
От неожиданности Николай вздрогнул и, оглянувшись, заметил одиноко сидящего на скамейке хозяина дома. Седобородый дед Тимофей укутался в выцветший от времени ватник - фуфайку и удачно маскировался в тумане. Даже густой дым от «козьей ножки» сливался с природной пепельной пеленой. Тимофей был из людей старой закалки. Всем новшествам и достижениям он отдавал предпочтение старому – доброму. Даже папирос и сигарет не признавал, предпочитая старую – добрую махорку.
- Ну, здравствуй, дед Тимофей,- сказал он, пожимая руку.- Ты как привидение. Так и до инфаркта можно довести.
- Скажешь тоже,- прохрипел он, затягиваясь. – Давно тебя жду.
- И всё коптишь.
- В этом, - сипло ответил тот, ткнув пальцем в самокрутку, – моя жизнь. Тебе вот сколь исполнилось?
- Шестьдесят восемь,- печально вздохнул почтальон.
- Во-от,- протянул он.- А мне уже, почитай как, девятый десяток пошёл.
Да не о том я, – достав из-за пазухи серебристый предмет, старик протянул его собеседнику. – Подарок тебе, в День Рождения.
Открыв коробку, Николай немало удивился.
- Так я же не курю… – изумлённо сказал он, рассматривая перламутровую резную трубку.
- А я и не прошу тебя курить, - усмехнулся тот, в очередной раз выпустив клубы дыма.- Это подарок. Посмотришь на него - и меня вспомнишь.
- Спасибо, растрогал. Ну, мне пора.
- Ты заходи, - предложил Тимофей вдогонку.– Времени у тебя теперь будет вагон.
Без пяти минут пенсионер, не оглядываясь, махнул рукой.
Слухи разносятся быстрее, чем почта. Чуть ли не каждый, кто успел проснуться, но не отбыл ещё по своим делам, посчитал своим долгом проводить Крылова на заслуженный отдых.
- Кто же теперь заместо тебя будет? – плаксиво спросила Клава, которая была не намного моложе Николая.
Тот не смог ничего ответить. Только молча пожал плечами.
- Ну и правильно, дядь Коль,- поддержала его буфетчица Людмила.- Сколько можно?
- А знаете, Николай Аркадьевич,- заговорщицки шепнула портниха Елена, – вашу почту скоро вообще закрыть могут. Интернет в город проводят. Письма можно будет по мейлу посылать.
- Как посылать?
- Да вы что?- прыснула она.- Не смотрите новостей?
- Нет,- признался он. – Я всё больше «Клуб путешественников», или «В мире животных».
- Уууу! Отстали от жизни.
- А как за ней угонишься? Беги, не беги, а она всё равно вперёд убежит.
- Да ну вас,- отмахнулась девушка.- Побегу я. На работу могу опоздать.
Все последующие встречи заканчивались предложениями:
- А поехали в субботу на рыбалку?
- Давай по шашлычкам?
- Я тебе такие грибные места покажу, закачаешься!
- Может, повременишь до одиннадцатого? Кто теперь пенсию принесёт?
- А лучше купи дом на нашей улице. Могу порекомендовать. И не дорого. А что? Будешь всегда с нами. Тебя тут все знают…
Предложения сыпались одно за другим. Николай отшучивался, отмалчивался, кивал головой… изо всех сил пытаясь унять «скребущих на душе кошек». Нелегко в одночасье поменять то, что связывало его долгие годы.
Было уже далеко за полдень, когда он смог добраться до ящика второй доставки. Дорога отсюда уходила налево, огибая горную гряду, у подножия которой находился трактир « На Млечном пути». С этим местом Николая связывала особая история. Здесь он встретил Марину, свою Маришку.
Во времена Советского Союза на этом месте находился типовой пункт общественного питания - кафе «Весна». Его первым и, пожалуй, единственным директором был Максим Митрофанович Ведёркин. Являясь поваром высокого класса, он смог настолько разнообразить меню и создать тёплый уют, что очень скоро заведение стало излюбленным местом отдыха горожан. В начале девяностых годов, когда не стало великой державы, Ведёркину удалось выкупить кафе и подвергнуть его капитальному ремонту, после чего оно заметно преобразилось и предстало в виде двухэтажного особняка, в центре которого красовалась вывеска: « Трактир « На Млечном пути»».
- Трасса здесь серьёзная, – важно говорил новоиспеченный хозяин.- Значит, и название харчевни должно быть звучное.
Вместе с дочерью он перебрался на второй этаж, да так и жил там до конца своих дней, оставив единственному отпрыску всё наследство. О его жене, которую, как и дочь, звали Елизавета, мало что известно. Поговаривали, что она сбежала с каким-то дальнобойщиком, но всё это было на уровне слухов.
________ ________________ ________________
- Простите, у вас свободно?
Николай отвлёкся от трапезы и поднял голову. Большие глаза молодой девушки не скрывали своего интереса.
- Пожалуйста, – равнодушно ответил он и вновь приступил к прерванному занятию.
- Меня Мариной зовут,- продолжала она, поставив на стол поднос с приборами.
- Николай, – сухо отозвался он, исподлобья взглянув на незнакомку.
- Вы всегда такой неразговорчивый?
- По-разному.
Девушка грациозно перекинула густую тёмную косу за спину и не спеша принялась за еду.
- А я вас знаю,- сказала она, спустя несколько минут.- Вы - наш новый почтальон. Надолго к нам?
- Как получится.
- Напрасно сомневаетесь. У нас красиво: лес, горы, речка, озеро и роща. Вы были в нашей роще?
- Это где?
- Так вы не были в нашей знаменитой роще? – искренне удивилась девушка.
- Не довелось пока. Чем же она знаменита?
- Любимое место встреч. Там тихо, поют птицы и воздух свежий. А когда строили новый район, её хотели снести. Тогда люди образовали живой щит и не пускали в неё тракторов и прочую технику. Две недели дежурили. Дело дошло до милиции. Из обкома партии приезжали. Долго решали, но потом решили сохранить рощу.
- Вот как!
- А то! Примечательное место.
- Вы меня заинтриговали. Теперь непременно побываю.
- Хотите, я покажу? В эту субботу я свободна.
Они встретились и больше уже не расставались. Их роман развивался быстро, без долгих ухаживаний и конфетно – цветочного периода. Спустя месяц они поженились. Всё было в их совместной жизни: бытовые неурядицы, проблемы, споры по мелочам, вынужденные короткие разлуки, радость встреч… а родившиеся дети, два мальчика и долгожданная дочка, прибавили им множество приятных хлопот.
Незаметно, тяжёлой поступью, подкралась старость, и уже внуки радовали стариков своим появлением. Беда пришла, как всегда, неожиданно. Болезнь сломила Маришку, и четыре года назад её не стало. Последние часы и минуты Николай был с ней. Держа её за руку, он глядел в измученные глаза, в которых ещё искрился блеск угасающей жизни. Она медленно закрыла их и едва слышно произнесла:
- Бабочки, мы всего лишь бабочки.
Это были её последние слова.
_________ _________________ _____________
Сквозь полупрозрачную, заполненную голубоватой дымкой сферу просматривались цифры, штрихи, знаки… Их было множество. Казалось, они хаотично перемещались внутри, и только операторы и наблюдатели знали, что скрывается за их движением.
- Четырнадцатый покидает пределы прежнего обитания, – заметил один наблюдатель. – История позволяет. Веду дальше.
- Двести девятнадцатый подходит к заданной отметке, – констатировал другой.
- Поняла. Свожу его с пятьдесят первым.
- Сцилла, что у тебя?- спросила Стрекла на правах руководителя сектора.
- Веду девяносто второго.
- Хорошо. Не позволяй ему свернуть с линии.
- Клеа, что с шестидесятым?
- Всё в норме. Движения ограничены.
- Тринадцатого пора выпускать, – напомнил руководитель.
- Уже,- отозвался наблюдатель. - Готовлю ситуацию.
- Внимательней. Осложнений быть не должно.
- Поняла. Сделаю.
- Клорк, не вижу девяносто девятого.
- Он в сюжете. Я контролирую.
- Доведи его до смещения линий и выводи на объект.
- Работаю над этим.
- Шестнадцатый на стадии самовывода.- «Голос» наблюдателя был встревоженный.
- Как со временем?
- Ещё семь циклов.
- Останови для него течение,- распорядилась Стрекла. - Будем сохранять сюжет. Работа должна быть выполнена.
- Могу доставить фантома,- вмешался оператор.- Он остановит снонта.
- Это лишнее. Двадцать второй рядом. Направим его…
__________ ______________ _____________
Ранним утром Иван Горин - бывший спасатель, а ныне простой сторож, возвращался домой после ночной смены. Обычно его путь лежал через парк, но сегодня, неожиданно для себя, Иван спустился вниз и решил прогуляться по берегу реки. Присев на небольшой валун, он поднял голову и посмотрел на пролегающий через бурную реку высокий мост. Одинокая фигура на нём не сразу привлекла его внимание. Мало ли кто ходит по утрам. Сторож уже хотел отвести взгляд, как вдруг человек размашисто шагнул вниз. Вот так просто, сиганул с моста. Иван восторженно присвистнул. Пятнадцать метров всё – таки! Он вдруг насторожился. Слишком уж нелепым оказался прыжок. Словно чучело скинули с высоты. И тут его осенило:
- Ах, чтоб тебя просквозило! – в сердцах крикнул он, и, спешно скинув одежду, кинулся в воду.
Лишь со второй попытки ему удалось нащупать объект и не без труда вытащить недвижимое тело на берег. Наскоро отдышавшись, бывший спасатель принялся делать молодой девушке, уже казалось, давно забытый комплекс реанимации. Вскоре она пришла в себя и, ничего не говоря, тихо рыдала.
- Дура ты, – устало сказал ей Иван, переведя дыхание. – Как есть дура. Собрав свои вещи, он медленно пошёл дальше.