Бессомненно, тема с пьянко-пати не изменилась с момента зари шпанистой юности. Накидываться в одиночестве уныло и тоскливо, и нездорово напоминает сольное взаимодействие с игрушками из магазина «для укрепления семьи». А разухабистое веселье в компании непременно заканчивается чем-нибудь грустным. Разве что направление появления причин грусти инвертировалось. Вместо появления снаружи враг теперь приходит изнутри.
Ну и, так сказать, «подкачал бицуху». Ранешнее, получить резиновыми дубинками и почилить ночь в обезьяннике, смотрится мелкой ерундой на фоне «прелестей» настоящего. У великого духа полноценное море внутри, и на нем не могут не происходить «неизбежные на море случайности», вроде переломленных пополам линкоров или скрученных в штопор супертанкеров. Стихия. А уж когда в пространстве небольшого бункера сходятся вплотную несколько ментальных гор. И стандартный литробол у них всего-то разминка.
А в основной программе разъедающие металл, а некоторые и стекло, спецнастойки на северной флоре, фауне и лучше не знать чём. Такие случайности становятся неизбежными закономерностями. И то, что потом наступает утро, ну без рассвета, конечно, формально-техническое, согласно хронометру, утро. Это достижение класса олимпийской медали. Да и кому он нужен, этот рассвет. Ну а буквальная же потеря лица и смыслов в собственном имени имеет даже некоторую забавность.
Повод для байронического такого, хрен-с-горчицей, веселья. Возможность почувствовать себя контрафактным Чайлд Гарольдом, бледнолицым, с темно-синими мешкарями под глазами и порядочно полинявшим глазным пигментом. Плюс гибелью синапсов, похоже превышающей самые грустные расчеты. Петрович явно пытается, изготовляя свою продукцию, догнать по этому показателю вдыхание одного сверхскоростного клея.
И сочетая мощь древних шаманских традиций с жаждой преодолеть свою запредельную толерантность к «душе вина», почтенный юкагир семимильными шагами близится к нобелевке на стыке дисциплин «химическая модификация личности» и «разработка средств массового уничтожения».
Замечательная компания для раскрашивания будней между появлениями средства сделаться сильнее, убивающего в рассрочку, аварийного выхода, содержащего диспоузер-измельчитель внутри, шутки такого типа, что обычно у шутников после происходит выпадение зубов, противоблошиного, глистного и, в принципе, всего живого воздействия, гибрида ручного стартера, электрошокера и дефибриллятора – Радио Ледяных Пустошей.
Перед его микрофоном застенчиво мнется, как юная гимназистка перед пилоном для танцев 18+, чертов самоед и его чертовы спецнастойки, в общем, яростно сражается с собой, склизкий житель подземных теней, супергерой-доппельсолдиер, безуспешный познаватель себя, охотник на солнечных котят и зайчиков, рубака с плеча, без тормозов и терзаний бьющий лежачих – Джон-Ледяные-Яйца.
И в эту нехило замутненную полночь он размышляет о правильном способе стареть.
Все люди в процессе наматывания оборотов вокруг звезды по имени «Солнце» дряхлеют: седеют, покрываются морщинами, пигментными пятнами и в итоге закрывают глазки и перестают отзываться. De mortuis aut bene, aut nihil. Противодействовать этому ходу событий так же возможно, как перестать делать свои грязные делишки в комнатках с маркировкой WC. Ну это Джон в другой раз обсудит.
А сейчас об интересном промежутке в жизни: от начала обращения «эй, отец!» от граждан, которые сами-то фазу «молодой человек» давно миновали, до момента отправки на катафалке в нижнюю тундру. Точнее, о происходящих по дороге трансформациях с любимой тушкой. Сразу спойлер: все они к худшему, остановить их нельзя, качественно маскировать нереально дорого. Но есть и проблески в этой тьме кромешной.
Сначала аналогия: качественная вещь, за которой правильно ухаживают, в любой степени износа имеет свой шарм. И бывает даже так, что благодаря следам эксплуатации и бурного прошлого она выглядит даже стильнее-обаятельнее новой. Турецкая кожаная куртка из третьесортной шкуры и итальянский плащ из топовой идут к своему финалу очень по-разному. И в отличие от вещей люди могут выбирать между этими вариантами.
Ну, конечная, один черт, одна: метеочувствительность, ходунки, памперсы для взрослых, горсти обезболивающих на завтрак и мечта, скорей бы это всё уже кончилось. Но в процессе нырка в эту выгребную яму можно получить некоторые приятности. Убежденные фанаты принципа «live fast, die young» не согласятся, ну к 60-ти им станет не так смешно.
Да, горько, конечно, расставаться с атрибутами цветущей юности: гладкой мордашкой, унлимитед поднимающимся домкратом, спортивной фигурой без спорта, густым шелковистым хаером… Короче, список длинный.
Но, Джон считает, это не повод пропустить прелести игры в «Почтенный муж, познавший жизнь. Два раза». Увы, придется поработать – вид внушающего почтение благообразного патриарха на дороге не валяется. Придется свести близкое знакомство с противными тяжелыми железяками, разящими потом тренажерами и тягомотно рассчитанный режим питания – эффект от благородных седин или солидно сияющей лысины, и лица с отметками прохождения долгого трудного пути.
Нуждается в подпирании аурой приличного обхвата груди и бицепса. Но, старания окупаются – темная сторона силы, в виде безумно бесящих молодежь высказываний типа: «Вот в моё время…», «при Ельцине такого не было…», «что б это понять, надо подольше прожить…» и так далее. От деда похожего на Ричарда Лупкеса намного более убедительно и весело (для говорящего) звучит.
Да и юные гладкие кисы, парадоксальным образом, нередко весьма падки на могучих старичков. Такие вот скромные радости могут сделать, в общем-то, без базара, отстойную «осень жизни» приемлемо-неплохой. Так же, как сахар и сироп спасают, пережаренный в угольки, горчащий кофе.
Roger that.
(Фоновый шум — скрип ржавых механизмов, далёкий вой ветра в ледяных пустошах, редкие трески радиопередатчика, словно что-то грызёт эфир.)
Голос Джона — в котором подозрительно много стали:
«Старость — это не просто морщины и скрипучие кости, это как ржа, что разъедает даже самый крепкий металл. По этому поводу можно накидываться в одиночку, заливая тоску спецнастойками, от которых стекло плавится, или гудеть в компании. А можно признать, что есть тут свой шарм — как у потёртой кожаной куртки, что пережила сотню бурь. И держаться, даже если рассвет, это просто цифры на хронометре. И даже когда и этих цифр нет… »
(Звуки постепенно затихают, уступая место гнетущей тишине, в которой слышен лишь шорох снега за стенами.)
Трансляция №177
В эфире находилось Радио Ледяных Пустошей
С территории «Объекта» в аномальной зоне Таймыр-700, на побережье Моря Мрака — или, если верить официальным картам — Лаптевых.
Если вы впервые здесь — стоит начать с первого выпуска.