Алекс прокрался в гостиную, осторожно открыл шкаф и вытащил фотоальбом. За большой семейной карточкой лежали деньги. Отсчитал половину, быстро спрятал в задний карман, поставил альбом на место.
Выдохнул, отёр пот со лба – нелегко воровать деньги у родителей. Хотя… Какой это воровство? Взял на время. Другу нужнее.
Он не мог вспомнить, когда Фил стал ему важнее, чем родители.
Сейчас бы запросто их бросил, если бы друг позвал его жить к себе.
Ради него пошёл бы на всё.
Алекс, да какой Алекс? – просто Сашка, на цыпочках добрался до двери, стараясь не хлопнуть, прикрыл её. Лифт вызывать не стал – он шумел, как консервная банка, привязанная к хвосту собаки. Один пролёт спускался спокойно, а этажом ниже припустил, прыгая через ступеньки, через перила – пригодились навыки паркурщика.
Фил был возле подъезда. Худой, бледный, высокий. В потрёпанных джинсах, модной, но обвислой толстовке, он молча протянул дрожащую руку – деньги перекочевали в его карман.
– Сколько? – голос хриплый, прокуренный.
– Сколько просил, – гордо ответил Алекс, слово он держал. К досаде, Фил даже не сказал “спасибо”, сплюнул, развернулся и торопливо ушёл.
Алекс хотел пойти за ним, но Фил остановил его, подняв ладонь и указав на дом.
Огорчённо сжав губы и почесав нос, Алекс вернулся в квартиру.
– Где тебя с утра носит? – отец недовольно нахмурился, почесал впалую грудь и закашлял.
– На пробежке был, – буркнул парень и закрылся в ванной. Быстро ополоснулся для достоверности, завернулся в полотенце и вышел.
– Умница, – чмокнула его мать, – иди завтракать.
На мгновение стало стыдно: она всегда видит в нём только хорошее, не то что некоторые… И тут же усмехнулся: а батя-то прав, ничего путного в нём нет. Отца он недолюбливал, близости не было, разговаривать было не о чем. Ходит вечно угрюмый, недовольный, в лучшем случае спит.
– Сегодня пойдём покупать холодильник, – отец исподлобья смотрел мимо сына, пронзая взглядом колючих глаз как рентгеном. – После четырёх чтобы дома был: подъём не оплачивал, сами дотащим. Какая-никакая экономия.
У Алекса упало сердце: почему сегодня? Лежали деньги тыщу лет, копились, и именно сейчас понадобились! Фил пообещал через неделю отдать.
– Я прогуляюсь, к четырём буду, – он торопливо доел, не чувствуя вкуса. – Спасибо, мама!
… Фил открыл не сразу, был заспанный, заторможенный какой-то. В комнате стоял сладковато-приторный запах, смешанный с кисловатым “ароматом” мусора. Алекс любил приходить к другу, тот обитал один, было приятно приобщаться к взрослой жизни. Но сейчас было не по себе.
– Слушай, старик! Мои холодильник собираются покупать, обнаружат пропажу. Можешь где-нибудь перехватить? – Алекс нервничал и мялся у входа – друг пройти не приглашал, упёрся рукой в проём, зевая и покачиваясь.
– Что перехватить? – Фил не смотрел на него, было видно, что хочет лечь.
– Ну, бабки … Мне бы вернуть на место, – нехорошее предчувствие кольнуло сердце.
– Какие бабки? – Фил посмотрел равнодушно. – Иди отсюда, мальчик.
Взял Алекса за рукав и вытолкнул на площадку. Громко захлопнул дверь, грязно выругался.
Сашка почувствовал себя маленьким, обиженным мальчиком, которого предали – какой он - Алекс? Дружба рухнула, как-будто одним движением вытащили карту из-под низа карточного домика… Сел на ступеньки, обхватив голову руками: что будет? Перед глазами стоял мрачный батя в своём трико и майке, надрывно кашлял…
… Холодильник привезли.
Отец радостно суетился – такое событие: год копили!
Занесли. Бережно помыли тёплой водой с мылом. Протёрли.
Он был белоснежный, матово сияющий. Старый, пожелтевший и обитый снизу вынесли, на тележке дворника отправили в гараж.
Сашку колотило и трясло: что происходит? Не заметили, что ли?
Страха уже не было. Внутри росло липкое подленькое чувство: “Пронесло, пронесло”. Было противно, словно забрался слизняк и ползал, оставляя вонючий, сопливый след. Подташнивало.
– Сынок! – шёпотом позвала мать. – Не спишь?
– Нет, – тихо ответил Сашка, сердце соскользнуло, забилось в ногах.
– Деньги придётся заработать и положить на место, – мать погладила его по голове, – я договорилась, будешь вечером мыть подъезды.
– Спасибо, мама, ты одна меня понимаешь, – Сашка порывисто обнял её.
“И почему я решил, что Фил мне важнее?” – подумал он, прижимаясь к матери, такой тёплой и родной.