Еще одна малоизвестная русская писательница, про которую в школьных учебниках дают очень кратко, как про гражданскую жену Некрасова (какой, казалось бы, скандал был для того времени - внебрачное сожительство, а вот) - это Авдотья Панаева. Я писала о ней в этом блоге раз и два. И вот нашла у себя поразивший когда-то фрагмент из ее воспоминаний:
"Через несколько месяцев Межевича снова посадили под арест, но уже на две недели за то, что он в официальном известии напечатал вместо «его высочество великий князь Михаил Павлович» — просто «князь Михаил Павлович». Межевич подал запрос в канцелярию обер-полицмейстера: «Кому передать редактирование газеты?» — и получил ответ: «Тому же лицу, кто редактировал газету, когда он три дня сидел под арестом». Так как редактировала жена Межевича, то и теперь, в течение двух недель, она распоряжалась газетой и не сделала ни одного промаха. Я стала ее звать «редакторшей». Тогда казалось смешным и диким, чтобы женщина могла носить такое название»".
Мой интерес, конечно, вызвал феминитив, который использует писательница, даром что Межевич носит его по праву, как жена редактора. Мемуары Панаевой появились на свет в 80-е годы XIX века, то есть почти 150 лет назад. Изменилось мало что: теперь интеллектуально одаренные читатели точат виртуальные ножи на "редакторок" и "авторок". Честно говоря, каждый, кто яростно отрицает феминитивы, вызывает у меня некоторый испанский стыд: очевидно же, что человек в принципе мало читал и вот публично демонстрирует эффект Даннинга-Крюгера во всей его красе.
Кстати говоря, Панаева в своих воспоминаниях рассказывает о своей приятельнице-редакторше из отрывка подробнее. Она была уверена, что женщина эта пожалеет о том, что вышла замуж за Межевича. На практике же вышло так, что муж ее сразу заразил сифилисом. (Кстати, Панаеву за ее мемуары часто называют сплетницей, но вот про сифилис Межевича свидетельствует, на минуточку, Белинский. Как же тогда мы назовем неистового Виссариона?) Болезнь очень сильно подорвала здоровье жены Межевича. Но она постоянно переживала о том, что погубила жизнь мужа, раз ему приходится жить с ней, такой болезной!
При этом в присутствии мужа она скрывала свои страдания. А он прекрасно знал, кому обязан своим благополучием ("редакторша" заботилась не только о его рабочем месте, но и о финансовых делах). Когда бедная женщина умоляла его отправить ее в больницу, муж, как пишет Панаева, "не хотел об этом слышать".
Ну и вишенка на торте: конечно же, про Василия Межевича есть целая статья в Википедии. А вот про его несчастную жену, может быть, первую редакторшу в России, там всего одна фраза, и то про ее смерть. Ни имени, ни отчества... - Панаева тоже пренебрегла этими деталями. Отчего она умерла, неясно, но если учесть, что сифилис в те времена лечили ртутью и малярией, предположить несложно.
Супруг, впрочем, прожил после ее смерти (и без ее забот) очень недолго. Как сообщает Вики, он моментально растратил казенные деньги и умер от холеры, цитирую, "в полном одиночестве".
Возвращаясь к Панаевой: критики ее текстов не угомонятся, наверное, никогда. Вот уже 20-е годы XXI века. Уж сколько времени Авдотья Яковлевна мирно покоится в могиле... А наши с вами современники все перечитывают ее произведения, все считают, сколько там написал да как отредактировал Некрасов. Ведь не могла же глупая баба сама!
И тут же шпыняют за злоречие - даже не понимая, что сами поступают точно так же... (глупой бабе нельзя писать дурно про Великих Писателей, это могут только другие ВП или вот критики).
Если на том свете, как в романе Логинова "Свет в окошке", воспоминания живых обращаются в монетки, на которые души существуют в посмертном мире, - Панаева там явно не бедствует. Восхищаюсь!