Калитники — весьма своеобразный, хотя не самый известный район Москвы. Сегодняшняя жизнь здесь нередко соседствует с приметами далекого прошлого — старинными топонимами и зданиями. Овеяно духом старины само название «Калитники», происходящее от слова «калита», за которым тянется целый шлейф народных пословиц. «Калита — сума, сумка, киса, мешок, зепь, подвесной карман, торба. За вдовою (за сиротою) сам Бог с калитою. Скупой собирает, а черт калиту шьет».
Одна версия происхождения названия (не нашедшая, впрочем, документального подтверждения) связана с московским князем Иваном Калитой (1284/1288–1340), якобы подарившим эти земли Крутицкому подворью. Другая (более правдоподобная) указывает на факт существования когда-то в данной местности поселения калитников — ремесленников, изготовлявших калиты: название «Калитники», таким образом, обусловлено профессиональными занятиями местного населения в прошлые века, наподобие многих других — Текстильщики, Каменщики, Печатники, Столешники… Но, в сущности, обе версии основываются на слове «калита». Такое прозвище Иван I получил за то, что ходил с сумкой (калитой) на поясе, из которой раздавал милостыню. О мастерах-калитниках ныне напоминают названия Большой, Средней и Малой Калитниковских улиц.
В ХV веке в Калитниках производили кирпич для строительства кремлевского Успенского собора. Именно здесь итальянский архитектор Аристотель Фиораванти решил поставить кирпичный завод — первый на Руси (до этого работали лишь небольшие мастерские). На заводе трудились крестьяне из ближайших деревень. Фиораванти лично приезжал сюда проверять качество выпускаемой продукции. Находилось предприятие предположительно на месте Калитниковского пруда или трамвайного депо.
* * *
Самая древняя часть района — Калитниковское кладбище, возникшее в 1771 году, когда в Москве свирепствовала эпидемия чумы. Хоронить многочисленных умерших на территории столицы запретили, и в результате за городской чертой появилось несколько кладбищ: за Покровской заставой — Калитниковское, за Рогожской — Рогожское, за Преображенской — Преображенское, за Крестовской — Пятницкое, за Пресненской — Ваганьковское и так далее. На Калитниковском хоронили в основном крестьян, ремесленников, купцов, церковнослужителей. Есть также могилы художников, писателей, музыкантов, архитекторов, военных. «Под кладбище при основании был отведен участок в 10 десятин земли, который, вероятно, уже тогда окружили земляным валом. В конце ХVIII и начале ХIХ века кладбище было бедным и неблагоустроенным. Располагавшиеся поблизости, по сторонам Коломенской дороги, две бойни создавали антисанитарные условия».
В книге, собравшей воспоминания москвичей ХIХ столетия, читаем: «За нововыстроенной [Покровской] слободкой по правой стороне шоссе несколько поодаль находится Калитниково кладбище, в то время довольно захудалое. Сюда иногда по праздникам собирались погулять — тут довольно зелени и есть тень».
Почти одновременно с кладбищем на его территории появился деревянный храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Через несколько лет он сгорел, на его месте построили новый — тоже деревянный, но переживший пожар 1812 года. Трагические события войны с Наполеоном непосредственно коснулись этих мест. По ближайшей к Калитникам Рязанской дороге (теперь это Нижегородская улица и Рязанский проспект) отступала из Москвы русская армия и покидали занимаемый врагом город жители. Пожар охватил практически всю округу — и Калитники, и Рогожский район (по другую сторону Рязанской дороги).
В 1834 году на Калитниковском кладбище построили каменный храм, дошедший до нашего времени. «Вероятно, только с возведением <…> ныне существующей кирпичной церкви кладбище было необходимым образом благоустроено. К 1887 г. его территория увеличилась более чем вдвое»4. Судьба храма примечательна тем, что за всю свою историю он никогда не закрывался, хотя с начала 1920-х до середины 1940-х годов принадлежал обновленцам.
Рядом со Скорбященским храмом стоит полуразрушенное и, по-видимому, ожидающее реконструкции старинное двухэтажное здание ХIХ века (наполовину кирпичное, наполовину деревянное), в котором когда-то помещался «дом призрения для вдовых неимущих женщин из духовного сословия».
Дополняет элегическую картину местной старины расположенный возле кладбища живописный Калитниковский пруд, образовавшийся после устройства запруды на реке Хохловке и в ХIХ веке больше напоминавший болото. Свои сегодняшние очертания пруд обрел в 1920-х годах.
* * *
В Калитниках издавна развивалась торговля скотом. Здесь действовало множество скотобоен и мясных лавок. Во второй половине XIX века власти решили сконцентрировать все мясное производство на одном предприятии. «В 1886 году возле Калитниковского кладбища Московская городская дума построила скотобойню. До этого в Москве существовало до 17 частных боен, раскинутых на ее далеких окраинах, содержавшихся грязно и беспорядочно. Строительство городской скотобойни продолжалось около двух лет (1886–1888 годы), количество занятых на постройке рабочих доходило до 1000 человек. В результате было построено около 50 различных зданий, три завода, подъездные и железнодорожные пути, водопровод с водокачкой, канализационная сеть, площадка для продажи рогатого скота и свиней, скотопригонные дворы для приема скота с железных дорог и другие сооружения. Все сооружение представляло собой маленький городок, занимавший территорию около 220 гектаров с почти тысячным населением».
До сих пор рядом с современными корпусами Микояновского мясокомбината (см. ниже) сохранились постройки ХIХ века, в частности, бывшие мясные торговые ряды — одноэтажное здание причудливой архитектуры. В том же стиле возведено и здание Мясной биржи в Сибирском проезде, где позже помещался клуб комбината, а сейчас — дом культуры «Стимул». Напротив, на другой стороне улицы, стоит здание бывшего Сибирского скотопромышленного банка.
* * *
В конце ХIХ — начале ХХ века Калитники представляли собой одну из рабочих окраин Москвы. На самом крупном предприятии — городских бойнях — трудились сотни человек. То было время революционных брожений. Из воспоминаний участника событий: «От экономических требований, доступных и близких самой отсталой массе, удавалось перекинуть соединительный мостик к непонятной и пугающей политике. Наглядным примером такого политического завоевания может служить своеобразная стачка “кишечников”, которая разразилась на бойнях в конце мая 1907 г. Кишечники были самыми отсталыми и неорганизованными рабочими боен. Большинство из них находилось под влиянием черносотенцев и состояло членами знаменитого “Союза Михаила Архангела”. Районному комитету [РСДРП] удалось выяснить, где собираются бастующие рабочие. В кооперативной лавке добились долгосрочного кредита для всех бастовавших. Для просвещения этой отсталой массы был откомандирован районный агитатор т. А. С. Рубин. Боенские рабочие предупреждали его, что дело рискованное и опасное: бывали случаи, когда заводские черносотенцы избивали являвшихся агитаторов. Тов. Рубин не остановился перед этой угрозой. Он явился на очередное собрание кишечников и отрекомендовался как представитель социал-демократической партии. Враждебные и угрожающие возгласы были ответом на его заявление. Но опытный агитатор сумел успокоить волнующуюся толпу. Он быстро выдвинул свой выигрышный козырь — обещание лавочного кредита — и заставил собрание выслушать до конца свою подготовленную речь. В заключение кишечники просили оратора не появляться больше на их собраниях. Однако вскоре положение вещей круто переменилось. Благодаря лавочному кредиту забастовщики держались устойчивее и единодушнее, администрация быстро пошла на уступки, и забастовка была окончательно выиграна. Вскоре после этой забастовки многие кишечники вышли из “Союза Михаила Архангела” и организовались в большой революционный кружок».
Революционные настроения продолжали нарастать. «Были особенно излюбленные конспиративные убежища, в которые сходились на массовки и митинги: лесная гуща Измайловского зверинца, уголки у Калитниковского кладбища, лощины и пустыри около городских застав». Возникали все новые рабочие кружки, конспиративные квартиры. Одна из таких квартир находилась возле боен на Мясной-Бульварной улице (ныне — улица Талалихина). Забегая вперед, скажем, что в 1917 году на предприятии был создан отряд Красной гвардии.
Во время Первой мировой войны в Калитниках появился поселок для беженцев, в котором размещались тысячи человек, бежавших с занятых врагом территорий: русские, украинцы, белорусы, поляки, литовцы, латыши… Для них недалеко от кладбища возводились не только деревянные дома, но даже временные храмы. Газеты того времени сообщали: «20 марта 1916 г. в Калитниковском поселке для беженцев <…> освящен храм св. Николая. <…> Устройство его таково, что алтарь вне часов службы может быть закрыт, оставляя свободным остальное помещение, где уже приступлено к устройству школы на два польских и три русских класса». Об этой странице истории района сегодня ничто не напоминает.
* * *
В 1927 году открылось Октябрьское трамвайное депо, расположенное в конце Большой Калитниковской улицы на Новоконной площади.
В первые послереволюционные годы здесь появился местный очаг культуры — районная библиотека имени В. Г. Белинского. Под нее отдали купеческий особнячок в Сибирском проезде. «Помещение — старое деревянное здание площадью 109 кв. м», — говорилось в одном из годовых отчетов. Однако, например, в 1941 году книжные фонды библиотеки насчитывали около 15 тысяч единиц хранения, при 4 тысячах абонентов было зафиксировано более 34 тысяч посещений и выдано свыше 87 тысяч книг и журналов10. Действовали абонемент, читальный зал, передвижная библиотека. В 1970 году учреждение переехало на Малую Калитниковскую улицу в более современное здание.
К первым десятилетиям советской власти относится и строительство на месте городских боен грандиозного по тем временам мясокомбината. Курировал процесс нарком А. И. Микоян, имя которого было присвоено предприятию в 1934 году.
* * *
О Великой Отечественной войне в Калитниках напоминают два монумента и мемориальная доска.
Памятник Герою Советского Союза В. В. Талалихину установлен в начале улицы, носящей его имя. Виктор Васильевич жил в этом районе, работал на Микояновском комбинате, во время войны стал летчиком-истребителем и вошел в историю тем, что одним из первых совершил ночной таран вражеского бомбардировщика.
Возле комбината находится мемориал в честь павших на войне работников предприятия. В 1941 году полторы тысячи микояновцев были мобилизованы, 250 человек записались в ополчение, более 700 погибли. Уходящих на фронт заменяли женщины, подростки, пенсионеры. Комбинат во время войны выпускал не только пищевые концентраты для армии, но и лекарства — в частности, пенициллин.
Мемориальная доска, установленная на здании бывших мясных рядов, сообщает, что «здесь в июне 1941 года формировалась 3-я рота Таганского истребительного батальона».
* * *
В доме культуры «Стимул», в котором и сейчас действует множество кружков для детей и взрослых, раньше, когда это был клуб Микояновского комбината, более полувека существовал созданный в конце 1920-х годов и пользовавшийся большой популярностью народный духовой оркестр. Вспоминает участник коллектива: «Из чего и как делалась эта музыка, каких трудов стоило нашему бессменному руководителю Павлу Дементьевичу Яремчуку музыкальное воспитание простых калитниковских мальчишек с хорошим слухом и ритмом? <…> Добро пожаловать к нам в “оркестровую яму” — наш любимый подвал со множеством дверей, коридоров, крутых поворотов, острых углов и темных закоулков, в которых пахнет сыростью, окисью меди и нотной бумагой. Здесь стены и пол отполированы школьными пиджаками и брюками. Здесь можно увидеть неповоротливого угрюмого толстяка с флейтой-пикколо и худенького шустрого очкарика с огромным, как старинный самовар, басом. Во время индивидуальных занятий стоит такой трубно-барабанный ужас, что вы бросаетесь прочь — наверх, на воздух, если, конечно, не любите музыку. Но стоит только заиграть всем вместе, как случайно заплутавший посетитель замирает от удивления, услышав стройное, мягкое, почти профеcсиональное звучание оркестра».
А еще раньше в здании располагалась Мясная биржа, и об упомянутом выше подвале старожилы рассказывают, что сюда злоумышленники затаскивали подвыпивших после выгодной продажи скота купцов и обирали их до нитки.
В прошлом веке Калитники славились на всю Москву своим Птичьим рынком («Птичкой»), находившимся на Большой Калитниковской улице. Там торговали всякой домашней живностью — кошками, собаками, аквариумными рыбками, голубями, хомяками… Исстари в этот район крестьяне из подмосковных деревень привозили для продажи птицу, скотину, сельскохозяйственную продукцию. В ХХ веке, когда рынок оказался в городской черте, продававшийся на нем живой товар становился все менее «утилитарным» и все более «декоративным»: например, вместо гусей и уток — канарейки и голуби. К тому же в 1920-х годах сюда переместился Птичий рынок с Трубной площади. «Птичку» в Калитниках ликвидировали еще в начале 2000-х, но многие москвичи до сих пор с ностальгией вспоминают об этом экзотическом месте.
* * *
В заключение скажем об одной литературной параллели, связывающей Калитники с романом Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Читаем: «Теперешнее же известие в газете “Слухи” озаглавлено было: “Из Скотопригоньевска (увы, так называется наш городок, я долго скрывал его имя), к процессу Карамазова”». Считается, что прототипом Скотопригоньевска являлась Старая Русса, где Достоевский создавал «Братьев Карамазовых». Однако есть мнение, что этот город придуман Достоевским в Калитниках и атмосфера именно данного места воплощена на страницах романа.
Писатель Ю. А. Кувалдин отмечает: «Достоевский отъезжал в Люблино с Нижегородского вокзала, который располагался в начале Нижегородской улицы, там до наших дней еще сохранились вокзальные ангары на Новорогожской улице13. Курского вокзала тогда еще не было. В 1866 году Достоевский жил на даче в Люблино, невдалеке от дворца Дурасова, который и поныне возвышается над Люблинским прудом. Так вот, подыскивая место и название города для “Братьев Карамазовых”, Федор Достоевский частенько выходил на станции Калитники, видел пруд, видел скот, сортируемый через калитки, видел кладбище. Именно здесь происходит действие романа “Братья Карамазовы”, в Калитниках, на Скотопрогонной улице, на Конной площадке, как во времена Достоевского называлась Новоконная площадь».
Скорее всего, литературный образ города Скотопригоньевска собирательный — тут и Старая Русса, и старинный московский район Калитники, и, возможно, другие места…
Ирина Рудольфовна Монахова