Германская империя являлась авторитарной монархией, в которой никому неподотчётный кайзер имел широкие властные полномочия. Он являлся верховным главнокомандующим, а также имел право назначать и смещать глав правительств, которые не несли ответственности ни перед кем, кроме него.
Вместе с тем в Германии существовал свободно (и честно!) избираемый рейхстаг. На момент Первой мировой войны в нём сложилась коалиция парламентского большинства – социал-демократы, католические центристы и левые либералы, которые традиционно были оппозиционны режиму. Однако в 1914 г. они сплотились вокруг флага, дружно голосовали за военные кредиты, а депутаты от этих партий наладили тесное сотрудничество с государственными чиновниками. Но чем яснее становился стратегический тупик, тем больше эти партии выступали за идею мира «без аннексий и контрибуций» на довоенных границах.
На противоположном фланге тогда разместились разного рода консерваторы, имперцы и националисты, которые до самой осени 1918 г. грезили грандиозными аннексиями и «Немецким миром» от Парижа до Баку. С их точки зрения, кайзеровский режим прилагал недостаточно усилий для победы, а главное – никак не мог пересажать и перестрелять всех внутренних «изменников» из рейхстага с их «капитулянтскими» предложениями.
В конце сентября 1918 г. немецкие генералы осознали, что стратегическая ситуация на фронтах безнадёжна. Тем не менее технически Германия ещё могла воевать. Проблема заключалась в том, что грядущая кампания 1919 г., скорее всего, шла бы уже не в траншеях Фландрии, а на руинах Кёльна и Франкфурта.
Генералы избрали другой вариант. Они уговорили кайзера и правительство провести либерализацию режима и поделиться властью с теми самыми оппозиционерами из рейхстага, чтобы те вступили в переговоры с Антантой и попробовали договориться о более почётных условиях мира.
По ходу дела некоторые военные решили переиграть этот сценарий и всё-таки «воевать до конца», но вместо этого получили восстание матросов, солдат и рабочих, которые и снесли монархию.
Антанта действительно вступила в переговоры с новым более демократическим режимом, но это не уберегло Германию от тяжёлого Версальского мира, которым возмущались абсолютно все политические силы страны. Более того, в глазах значительной части населения виновными в таком мире были именно те, кто его заключил, а не те, кто начал войну и её проиграл.
Республиканский режим постепенно вёл дело к пересмотру Версаля и добился в этом значительных успехов, но в 1933 г. к власти пришёл диктатор, который не ограничился его дипломатической ревизией, а начал новую полномасштабную войну.
К лету 1944 г. Рейх оказался в ситуации, схожей с осенью 1918 г. – его армии ещё стояли на чужой территории, но в перспективе фронт должен был докатиться и до Германии. Однако никакого выбора, аналогичного 1918 г., перед страной уже не стояло – всё политическое поле было давно вычищено, и диктатор собирался воевать до конца.
Часть военной и гражданской элиты попытались остановить его 20 июля 1944 г., но заговор провалился, а его участников казнили. Затем в августе состоялась операция «Решётка» («Aktion Gitter»), во время которой были арестованы около 5 тыс. человек – давно бывшие не у дел федеральные, региональные и муниципальные депутаты Веймарской республики, бывшие партийные и профсоюзные активисты. В общем, все, кто теоретически мог стать новыми переговорщиками с Союзниками. Их отправляли в тюрьмы и лагеря, и многие не дожили до мая 1945 г.
К тому моменту страна уже полностью лежала в руинах. Никакого Версаля тоже больше не было – была иностранная оккупация всей территории и ликвидация немецкой государственности.
По выражению публициста Себастьяна Хафнера эта история наглядно показывает, что Гитлер не был никаким «государственным деятелем», иначе он бы хоть как-то заботился, что станет с государством и с народом после него. Но нацисты исходили из логики «Есть Гитлер – есть Германия, нет Гитлера – нет Германии», а потому никакого будущего для немцев после себя фюрер не предполагал.
Подписывайтесь на Стальной шлем