Помните историю про Вавилонскую башню, когда люди заговорили на разных языках и оттого перестали понимать друг друга? Эта история не самая ужасная, я знаю гораздо хуже, когда люди, говорящие на одном языке, не способны друг друга понять.
Известно: сытый голодного не разумеет. Но это не все. Люди от власти никогда не поймут простой народ. И наоборот. Старикам никогда не понять «продвинутую» молодежь, а той – стариков. Бандит не поймет интеллигента, а интеллигент – бандита. Интеллектуальную элиту вообще никто не понимает. И я не уверен, что она понимает саму себя.
А вот случай (довелось быть свидетелем), когда друг друга не поняли бывшие одноклассники, проучившиеся вместе десять лет. Встретились они как-то втроем после многолетней разлуки. Так нередко бывает – когда были мальчишками, виделись каждый день. Находились общие занятия, общие интересы, и они прекрасно понимали друг друга. Но вот повзрослели, и жизнь разбросала в разные стороны, – разная среда, разные ситуации, разные влияния, разные переживания, а отсюда – разные выводы и разные отложения в душе. Как результат – совершенно разные люди!
– О-о-о! Вот так встреча! Сколько же лет мы не виделись?
– Лет десять.
– А может, и пятнадцать.
– Ну, как жизнь? Бьет ключом?
– А як же! По-другому у нас не бывает! – весело оттарабанил самый упитанный из одноклассников, ухоженный, хорошо одетый, по всему видно – успешный мужчина.
– Оно и видно! Ишь, щеки-то отъел! Ну, Петро, чем занимаешься-то вообще по жизни?
– Фирма у меня своя. Небольшая, но мне хватает.
– Ну, брат, молодец! А чем конкретно занимаешься?
– Да чем-чем, как все: купи-продай, кто успел, тот и съел. В общем, крутимся-вертимся, как и положено. Иначе в наше время не прожить, сами понимаете.
– Жена, дети?
– А як же! Все имеем. Недавно вот квартиру в элитном доме справили. У меня своя машина, у жены – своя. Два пацана, тоже все имеют.
– А я, мужики, жениться не тороплюсь, – заявил второй, подтянутый щеголь, изысканно одетый, с запахом дорогого парфюма. – Ты вот пашешь, крутишься-вертишься, а я, брат, ничего не делаю. Живу за счет баб. На фиг надо вкалывать! Бабы – дуры, и их столько, что хватит на несколько жизней.
– Узнаю нашего Стаса! – весело отреагировал одноклассник-бизнесмен. – Помню, ты еще в школе подавал надежды в этом деле.
– Да! А чего теряться, жизнь-то одна! И прожить ее нужно так, чтобы не было обидно.
– Ну а ты что молчишь? – вспомнили оба успешных одноклассника про третьего, не имеющего с ними ничего общего: худого, бледного, неважно одетого, с грустными глазами. – И чего так невесел, голову ниже пупка повесил?
– Да я, когда сюда шел… В общем, кто-то кошку выбросил на остановке. Она жалобно так мяучет, мечется… А как ей помочь? Ведь каждое брошенное животное домой к себе не возьмешь.
Остальные двое переглянулись, пожали плечами.
– А, это в смысле «птичку жалко»… Ну а сам-то как? Выглядишь что-то неважно. Болеешь, что ли?
– Да нет. Жизнь такая, вот и выгляжу так.
– Ты что, брат! Давай посидим где-нибудь в хорошем месте. Я угощаю.
– Нет, что вы. Как я могу веселиться, когда такое на душе!
– Да в чем проблема-то? Давай выкладывай! Может, чем поможем.
– Не сможете вы этому помочь.
– Да брось ты! Я уверен, твои проблемы – тьфу!
– Безысходность полная во всем, понимаете? Нет выхода!
– Ну ты даешь! Где ты ее нашел, безысходность? – повеселели двое одноклассников.
– Как где? Да везде! На каждом квадратном метре. Вы что, не видите: вон нищая сидит на земле с малым ребенком; а вон пацаны отнимают деньги у девчонки; а там – наркоманы идут колоться в подъезд; за остановкой гаишники кормятся вымогательством; а вон еще одна выброшенная кошка – не знает, куда податься; а на перекрестке завод обанкротился, пять тысяч человек остались без работы; а грязь и вонь какая повсюду, в подъезд страшно войти. Это нормально, по-вашему?
– Стоп, стоп, стоп! Не понял! А ты-то тут при чем? Это их, а не твои проблемы. Тебя это не коснулось, так живи и радуйся!
– Во-первых, земля круглая, и меня это может коснуться в любую минуту. Во-вторых, я не могу так, как вы… радоваться, когда у других горе. И знаете, мне как-то неприятно от вас такое слышать. Я помню вас как нормальных, незлых ребят.
– Однако, брат… – вновь переглянулись двое других. – Сам-то как? – попытались они вернуть разговор в прежнее русло. – Где работаешь?
– Сторожем.
– А что так? Ты же вроде университет оканчивал.
– Да вот так. Другого места не нашел, на прежнем сократили.
– Проблем-то у тебя у самого хватает, а ты по сторонам смотришь.
– Я так не считаю. Мои проблемы – пустяки по сравнению с чужими. Хотя чужих проблем не бывает. Это я так неудачно выразился.
– Да плюнь ты на них! Опомнись! Живем-то один раз.
– Ну и что, что один раз?
– Как это – что? Лови момент! Наслаждайся жизнью! Иначе другим достанется.
– Я иначе понимаю то, что мы один раз живем. Коли один раз, то надо выложиться на полную катушку. Сделать много добрых дел и оставить после себя хорошую память.
– Ну-ну! – опять переглянулись оппоненты. – Ладно, брат, счастливо тебе оставаться! Мы, пожалуй, пойдем.
Идет одноклассник-сторож и думает про себя: «Мы как будто говорим на разных языках. А ведь в детстве прекрасно понимали друг друга».
Идут двое других одноклассников и переговариваются:
– Надо же! Генка-то наш умом тронулся!
– А ведь в детстве был нормальный пацан.
Пророк не востребован
Жил-был пророк Конфуциев. Он видел суть там, где обычный человек видел лишь внешнюю оболочку. Замечал то, что окружающие не замечали всю свою жизнь. Знал ответы на вопросы, которые все считают неразрешимыми.
Словом, нормальный такой был пророк. Но ошибается тот, кто считает, что пророк никогда не ошибается. Оказывается, и мудрейшие из мудрейших совершают ошибки. Вот и Конфуциев однажды попал в переплет.
Вся штука в том, что он не читал газет и не смотрел телевизор, говоря, что там – все пустое. И очень мало общался с обыкновенными людьми, объясняя это тем, что говорят они только о мелких вещах и живут очень мелко. Неинтересно ему с ними разговаривать.
И из-за всего этого он плохо представлял себе, что такое современный журналист. А тут брат мудреца подбил его на встречу с мастерами пера.
– Ты только посмотри, по телевизору 15 лет талдычат про российскую национальную идею и все не могут ее отыскать. И столько же лет, даже больше, рулевые страны никак не вырулят на правильную дорогу. Никак не могут ответить на вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?». Я уже молчу про вопрос «В чем смысл жизни?». Но ты-то знаешь ответы на все эти вопросы! Почему бы тогда не сообщить об этом журналистам? А они напишут в своих газетах, сообщат в телепередачах, и народ будет знать, как ответить на все эти «проклятые вопросы». Польза-то какая будет!
Брат Конфуциева, конечно, хотел как лучше, да тоже плохо представлял себе современного журналиста (так он ведь и не пророк!).
Сопротивлялся мудрец поначалу, да в конце концов сдался. Ух, как его брат тут обрадовался, такую бурную деятельность развел! Он искренне считал, что сделает великое дело – поможет целой стране, многомиллионному народу решить вековые проблемы. Не пожалел даже своих кровных денег на рекламу. И организовал-таки пресс-конференцию с участием ведущих СМИ. А тему озаглавил так: «В чем смысл жизни. Ответы на вековые неразрешимые вопросы».
Реклама подействовала, и в назначенное время журналисты прикатили кто на служебных машинах, кто на личных. Только устроители пресс-конференции доехали скромненько на трамвайчике.
Конфуциев в общих чертах изложил свои взгляды. Один журналист, прочитавший какую-то философскую книжку, решил блеснуть эрудицией и, сославшись на нее, задал пару, как ему казалось, каверзных вопросов. Он рассчитывал сразить пророка наповал. Но тот, оказывается, эту книжку тоже читал. И больше того – читал первоисточник. И вообще осведомлен был в затронутой теме гораздо больше незадачливого журналиста. То есть попытка показать себя с треском провалилась: журналист умолк. Остальные последовали его примеру: «Да-а, с этим на серьезные темы говорить опасно!» Стало как-то скучно. Брат – организатор пресс-конференции – забеспокоился:
– Ну что же вы, господа! Задавайте свои вопросы.
Сидят журналисты и думают: «А что это мы пасуем перед нашим-то умником? Мы же знаменитости, черт побери! Акулы пера! А давай-ка мы побьем его своим испытанным оружием!»
Тут пресс-конференция пошла по такому сценарию, которого ее организаторы не могли увидеть и в самом страшном сне.
– Газета «Воскресная лапша», – представилась размалеванная и разодетая как попугай девица. – Скажите, господин Конфуциев, а что вы ели сегодня за завтраком?
– Э-э-э…– замялся от неожиданности пророк. – Кажется, рис с тыквой.
Девица прыснула, а по рядам пронесся какой-то удивленно-возмущенный смешок.
– А что пили? – сквозь смех продолжала девица.
– Зеленый чай.
Последовала примерно та же реакция. Зал заметно оживился.
– А почему мой вопрос вызвал у вас затруднение? – не унималась корреспондентка.
– Видите ли, я как-то мало думал о еде. Люди ведь едят, чтобы жить, а не живут, чтобы есть.
– О-о-о! – прокатилось по рядам. – Это ваш афоризм?
– Да нет. Это афоризм Сократа.
– Корреспондент журнала «Грязное белье», – представился длинный молодой человек, весь увешанный какими-то беджами и значками вперемешку с аппаратурой. – Скажите, а почему вы одеты как-то странно? Такие костюмы носили в фильмах 60-х годов прошлого века.
– Знаете, что говорят англичане? – ответил мудрец. – Пища нужна для того, чтобы не быть голодным, а одежда – чтобы не мерзнуть.
– О-о-о! Да вы аскет! – послышалось с разных сторон.
– А вы женаты, господин Конфуциев? – спросила бойкая девица с очень короткой прической, почти лысая, но с огромными серьгами в ушах.
– Нет, а что? – удивился пророк.
– Как? Не женаты! До сих пор! Вот те раз! – раздалось в зале.
– Но ведь вы уже немолодой, – не унималась девица. – Что же вы, так ни разу и не испытали семейного счастья?
– Видите ли, личная жизнь для меня – не самое главное. Есть вещи поважней.
– Это как понимать? – вскочила с места толстая журналистка средних лет, очень густо накрашенная, со сногсшибательным запахом духов. – Вы заявляете, что в жизни есть что-то важнее семьи? Вы покушаетесь на семейные устои, а это святая святых!
– Ну что вы! Я вовсе не покушаюсь на семейные устои. Я лишь сказал, что лично у меня есть дела более важные. Поэтому в своей жизни не уделил такого внимания вопросу создания семьи.
– Да это просто возмутительно! – затрясла складками и еще сильнее запахла своей парфюмерией толстуха. – А что я сообщу своим читателям? Их в первую очередь интересует личная жизнь известных людей.
– Господа! Господа! – заволновался устроитель пресс-конференции. – Вы не те вопросы задаете. Мы ведь устроили эту встречу для того, чтобы поговорить о смысле жизни и других сложных вопросах. При чем тут вообще личная жизнь и одежда господина Конфуциева?
– Позвольте! Позвольте! – закричали со всех углов. – А кто будет нас читать, если мы напишем такую скукотищу? Это все неформат, что здесь прозвучало.
– То есть как это? Никому не интересно, для чего мы живем и как сделать нашу жизнь лучше?
– Лично я знаю, для чего живу, и каждый знает, – перебил организатора здоровенный детина, занимавший сразу два стула. – Нашего читателя не интересуют ваша интеллектуальная подготовка и все ваши размышления о высоких материях. Им интересно знать, с кем вы спите, что-нибудь «жареное», приколы разные, понимаете? Я приехал на эту пресс-конференцию, время потерял, а писать не о чем. Если я напишу ту галиматью, что вы тут целый час излагали, то меня выгонят с работы. Дошло до вас?
– У нас свободная пресса! – заорали журналисты. – Мы должны знать все! Жареху давай! Колись, пророк!
В общем, пресс-конференции не получилось, и все ушли до крайности раздосадованные.
А в последующие дни газеты пестрели такого рода заголовками: «Новоявленный мессия покусился на российскую семью!», «Что едят пророки. Вы будете смеяться!», «Убежденный ненавистник семейных устоев называет себя пророком», «Одежда пророка – Карден повесится!», «Идеологическое доверие не состоялось. Российской семье не бывать!».
Какой след оставила та пресс-конференция? Ведь люди о ней узнали только из средств массовой информации – и прочли только то, что те сообщили. Теперь, когда где-нибудь в разговоре кто-то упоминает имя Конфуциева, следует такая реакция: «А, это тот самый, что предлагает отменить семью?»
Интересно, а что было бы, если бы на ту пресс-конференцию пришел не пророк Конфуциев, а Иисус Христос?
Да, наверное, то же самое.
И благую весть больше никто не услышит.
Ибо имеющие уши имеют их для других вестей.
Автор: Игорь Вайсман
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!