Несколько следующих публикаций, включая эту статью, будут посвящены методике обучения ребенка чтению на китайском языке и переходному периоду от чтения к каллиграфическому письму, на примере того, как проистекал процесс “введения в иероглифику” на занятиях с четырехлетней Кирой.
Мы с вами поговорим исключительно о методической стороне в обучении чтению и подготовке малыша к иероглифическому письму, затрагивая круг возможных проблем и пути их предотвращения, и, конечно, те реакции, которые наши действия (или бездействие) могут вызвать или спровоцировать у ребенка.
О чем конкретно пойдет речь:
Подготовка к занятиям с малышом. Выбор стратегии. Используемые материалы.
Принципы отбора и последовательность изучения иероглифов.
Изучение обособленных иероглифов. Чтение двухсложных слов и словосочетаний. Метод Лингвистического Хаоса.
Чтение отдельных фраз. Чтение текстов. Метод ПерекрестныхКонтекстов.
От чтения к письму. Введение в каллиграфию.
И конечно, я дам ответ на животрепещущий вопрос “ЗАЧЕМ?” Зачем вводить в занятия с четырехлетним ребенком чтение иероглифов?
В принципе, первой этот вопрос мне задала сама Кира, только сформулировала по-иному.
“Что это вообще такое – иероглифы? Почему нельзя просто писать буквами?” - Спросила она меня недели через три после того, как состоялось её первое знакомство с иероглифической системой письма (на тот момент мы только начали учиться читать, и количество освоенных девочкой иероглифов составляло не более двадцати).
Несмотря на то, что вопрос прозвучал как упрек, я вздохнула с облегчением – ребенок не отвергал полностью письменную речь, а только озадачился её непривычным видом.
Набившие оскомину рассказы о надписях на костях животных и панцирях черепах, равно как и пространные лекции о простых, составных и фоноидеограммах на тот момент в мои планы не входили. И уж тем более, я никоем образом не допустила бы никаких упоминаний о пиктограммах (коих в китайском языке кот наплакал), так как в дальнейшем это неизбежно привело бы к автоматическому и бесплодному поиску изображений предметов и явлений там, где их нет и никогда не было и формированию ложных ассоциаций. Как я уже упоминала (и поясняла, почему), при обучении Киры чтению иероглифов, пониманию заложенного в них смысла, популярная система мнемонического запоминания на основе ассоциаций никогда не использовалась.
Поскольку все иероглифы, с которыми мы имели дело, были “начертаны лапкой дракончика” из обучающей сказки, то никаких экскурсов в историю возникновения письменности не потребовалось вовсе. Кира вполне удовлетворилась моим более чем кратким (и заранее заготовленным!) ответом: “Драконам так удобно писать.”
Как уж этот ребенок представлял себе пишущего дракона, не знаю. Но моему простому объяснению, тем не менее, было найдено экспериментальное подтверждение – вернувшись домой, Кира сняла носок, запихнула карандаш между пальчиками ноги и сделала окончательный вывод: Да, ногой писать буквы сложно…
Как ни странно, но тот факт, что ногой и иероглифы писать непросто, девочку нисколько не смутил.
Разумеется, на случай дальнейших распросов и капризов, было заготовлено еще несколько убедительных аргументов в пользу изучения иероглифов, включая демонстрацию надписей на коробках в магазине игрушек. Но более вопросов, ставящих под сомнение необходимость изучения иероглифов, не возникло – Кира приняла это как данность.
Выбор стратегии. Подготовка материалов к занятиям.
Самым сложным в процессе обучения ребенка иероглифам является, как ни странно, подготовка материалов к занятиям. Основными материалами наших с Кирой первых занятий чтением стали:
- два набора карточек с иероглифами черного и синего цветов;
- три конверта;
- свадебный альбом;
- “сборно-разборная” тетрадь.
Карточки.Так как все иероглифы исторически вписываются в квадрат, то, само собой разумеется, карточки были квадратной формы. Иероглифы на карточках были выполнены в двух цветах – черного цвета и синего цвета. Это позволяло разнообразить наши иероглифические игры, (например, игрой в поиски одинаковых иероглифов).
Сначала я изготавливала карточки сама и прописывала иероглифы от руки. Это были довольно крупные карточки (5-6 см). При такой величине все черты любого иероглифа были как на ладони и легко запоминались.
Но вскоре, как только было освоено около полусотни иероглифов и их сочетаний, мы перешли к более скромным размерам (3-4 см), а от рукописных карточек пришлось отказаться в пользу распечатанных на принтере.
Во-первых, это было сделано с целью экономии времени, карточки быстро приходили в негодность – я ранее упоминала о том, как и с каким пристрастием Кира “изучала” каждый иероглиф. Гораздо проще было еще раз распечатать “отслужившие своё” карточки, чем снова и снова выписывать их вручную.
Во-вторых, необходимо было приучить Киру узнавать иероглифы в различных своих проявлениях – в виде рукописного текста или компьютерных шрифтов. (“Приучать” не пришлось – девочка легко распознавала иероглифы, будь то мои собственные “закорючки”, строгий Arial или вычурный Liberation Serif.)
Конверты. Использовались конверты трех разных цветов – зеленый, желтый и красный, и, также, как и карточки, они были изготовлены вручную. Все карточки с иероглифами “ютились” в этих конвертах, время от времени меняя “место жительства” и переезжая то в один, то в другой конверт, в зависимости от того, насколько Кира была “дружна” с тем или иным иероглифом.
На красном конверте красовалась надпись 请记住! (”Пожалуйста, запомни!”) Сюда попадали все новые иероглифы. Как только Кира знакомилась с ними поближе, иероглифы получали шанс переехать в желтый конверт, а потом и в зеленый.
Желтый конвертик звался 你不知道吗? (”Разве ты не знаешь?”). Он был предназначен для тех иероглифов, в которых Кира “плавала” - то читала с лету, то не узнавала совсем.
Зеленый конверт носил название 请阅读! (“Пожалуйста, прочти!”). Здесь обитали иероглифы, которые у Киры, как говорят, от зубов отскакивали.
Бывало, что зеленый конверт разбухал настолько, что уже не мог вмещать в себя все карточки с “отскакивающими от зубов” иероглифами, и тогда мы с Кирой играли в игру “Бабушка Ни Ни опять всё перепутала!”
Если помните, иероглифами мы занимались не более 15 минут два раза в неделю в такси по дороге из детского сада домой. Естественно, даже такие занятия проходили в игровой форме. Только вот разнообразием наши игры не отличались. Нет-нет! Изначально было заготовлено с десяток увлекательных (по моему мнению) игр, которые мы чередовали в зависимости от настроения ребенка и наличия или отсутствия городских пробок.
Но очень скоро Кира “отмела” все игры, кроме двух.
Она оставила себе “Бабушка Ни Ни опять всё перепутала!” Девочке нравилось помогать “непутевой” бабушке, у которой все иероглифы сбежали из своих домиков, раскладывать карточки с иероглифами в “правильные” конвертики.
Но самой любимой забавой с карточками стала игра “一!二!三! 你 看 看!” (Раз, два, три! Смотри, смотри!), в которой отдельный иероглиф или фраза появлялись перед глазами ребенка лишь на доли секунды, и уже по памяти Кира должна была назвать исчезнувший иероглиф “по имени” или озвучить всю фразу. Кира просто обожает ставить перед собой сложные цели!
Так как значение каждого иероглифа прояснялось еще на стадии его появления в красном конверте, то “играя” с иероглифами из желтого или зеленого конвертов, мы никогда не прибегали к повторным объяснениям или переводу. Если Кира не могла прочесть иероглиф, то есть “назвать иероглиф по имени”, то в ее арсенале было несколько простеньких фраз, чтобы сообщить мне об этом. Например, такие как: 我不知道! (Я не знаю!), 我不记得了! (Я не помню!), 我忘了! (Я забыла!), 我看不懂! (Не могу разобрать!) и т.п..
Иногда Кира специально не узнавала иероглифы и использовала эти фразы, чтобы вызвать во мне удивление ( 你不记得了吗？Разве ты не помнишь?) и даже возмущение (诶？怎么可能？Эй! Как же так! 不可能! Невозможно!).
Всё это очень веселило ребенка и разнообразило наши занятия. Моё театральное удивление и недовольство нравились Кире гораздо больше, чем похвалы за верные ответы.
Помимо этого, Кира любила, когда мы менялись ролями – теперь она показывала мне карточки, а я должна была назвать иероглиф по имени. В таких случаях я сама нередко использовала тот же прием с “неузнаванием”. А уж как ребенку нравилось удивляться-изумляться и учить уму разуму “забывчивую” бабушку Ни Ни!
Постепенно карточки накапливались и накапливались, и месяца через два нам потребовалось дополнительное “хранилище” не только для изученных иероглифов (слов, словосочетаний и фраз), но и мини текстов, к чтению которых Кира была уже готова.
Так и появился свадебный альбом, то есть Его Величество Альбом Свадебных Фотографий.
Почему именно этот альбом и при чем тут упомянутая в прошлой статье “грустная история”?
А история действительно грустная.
Я столкнулась с этим явлением впервые, случайно обнаружив, что большинство моих студентов могли с полной уверенностью сказать, в какой главе учебника, на какой странице и даже в каком абзаце находится ответ на заданный вопрос, но сам ответ вспомнить не могли, хоть убей!
Да что там говорить! Первый класс – первая четверть! Алгоритм тот же. Выучил стишок, рассказал, получил отметку в журнале и … уже на следующий день стишок благополучно забыт. Но! Если понадобится, страничку со стишком найдем моментом!
Для этого явления вполне допустимо использовать термин - “контекст ситуации” в его широком значении, только сейчас мы говорим о закрытом или блокированном контексте ситуации. Я называю это “слепой привязкой к местности”.
Корни этот явления гораздо глубже, чем можно предположить. Они тянуться из школьных и дошкольных учебных программ. И, возможно, вы знакомы с такой проблемой, когда изучив определенный материал на уроке физики, учащийся не способен применить эти знания на уроке химии, поскольку для него химия и физика лежат в “разных мирах” – в зонах непересекающихся закрытых контекстов ситуаций.
Кстати, интересно, используется ли сегодня замечательный комплексный учебник “Физика. Химия. 5-6 классы”, объединяющий эти две важнейшии части естествознания?
Что же касается уроков иностранного языка, то тематические, лексические, морфологические и синтаксические границы “контекстов ситуации” в школьных учебниках установлены настолько жестко, что выбраться из этих клеток-фреймов у школяров мало шансов.
Чего стоит только одно распределение грамматических явлений на простые и сложные. Да-да, ребенка, практически в совершенстве (самостоятельно!) овладевшего устной речью родного языка, включая пассивные конструкции и условное наклонение, полгода учат фразам “Меня зовут Таня. Мне 7 лет”, “Это - мышка. Она серая” и “Лондон – столица Великобритании”, формируя для иностранного языка в сознании ребенка отдельный кластер с примитивным “клеточным мышлением”.
“Слепой привязкой к местности” в большей или меньшей степени страдали многие мои студенты, и выражалось это не только в неспособности принять язык как динамическую и гибкую систему, но и как единую систему, единую в своем многообразии, что выливалось в возмущенное непонимание: “Вы нам не это задавали!” или “Мы же это в прошлом семестре сдавали!”
Самым обидным было то, что “слепая привязка к местности” приводила к полному отсутствию веры в свои силы. А как иначе можно было объяснить попытки использования шпаргалок (классического варианта в виде мелко исписанных складных бумажек, “наскальной живописи” на столах в аудитории, “боди арта” на руках и даже коленях).
Вспоминается, как однажды, во время проведения теста, учебник одной из студенток плавно и быстро “утёк” со стола на стул прямиком под попу своей хозяйки. После чего девушка стала чуть выше ростом, а взгляд её наполнился гордой уверенностью. Каким именно образом планировалось, если вообще планировалось, “считывание” информации из учебника, попавшего в столь “затруднительное” положение, я тогда уточнять не стала.
Язык – это “хаотическое поле” Хакима Бея, это беспорядок, едва сдерживаемый комбинаторикой, морфологией и синтаксисом, которые зажимают язык в рамки отдельных алгоритмов и архитектуры в целом. Но и эти рамки, и языковая упорядоченность формировались (и формируются!) из хаотического потока.
Мы все вышли из “лингвистического хаоса”! Вспомните, как познают родной язык дети – нерегулируемый “ниагарский водопад” речи окружающих, что ребенок слышит (и соотносит с тем, что видит и ощущает), он анализирует, синтезирует и преобразует, формируя представление о работе языка, развивая и совершенствуя свои практические умения и навыки.
До того момента, пока на его пути не станет стеной Таблица Системы Оценивания Уровня Знаний.
Исходя из личных наблюдений на поле боя “преподаватель – студент”, могу добавить, что “застревание” на определенном языковом уровне напрямую связано именно с печальной проблемой “закрытого контекста ситуации”.
Как следствие, это приводит к страху “перешагнуть черту”, реактивному, мнимому продуцированию (реагированию шаблонами) и неспособности к свободному порождению речи (высказыванию собственных авторских мыслей). Это касается не только изучения иностранных языков.
Ситуацию со студентами удалось подправить единственным доступным мне способом, за счет перехода в разбалансированное состояние пересекающихся контекстов, а попросту говоря, в дальнейшем всегда “разбавляя” власть основного учебника еще парочкой альтернативных. (За что мне, к слову, однажды нехило так бабахнуло от руководства!)
Что ж касается занятий с Кирой… Здесь требовался продуманный стратегический план. Что может быть проще, чем взять готовый красочный и веселый учебник! А то и два! Или три! Опыт-то имеется! Зачем морочиться с карточками и конвертиками? Что за тяга к хенд-мейд?
Нет же, с Кирой было решено полностью отказаться от какого-либо “статичного источника информации” (или даже нескольких таких источников) и с самого начала идти иным путем – путем “хаотического поля” и “перекрестных контекстов”. Именно этим путем мы с Кирой и пошли, начав процесс с простейшего приема, такого как постоянно “кочующие” карточки. И прием этот не нами был изобретен. Использование разрозненных карточек – излюбленное “баловство” всех, кто изучает иностранные языки и не только.
Но наступил момент, когда нам с Кирой карточек в конвертиках стало мало, нам требовалась книга для чтения. Вот тут, казалось бы, и сгодился готовый учебник или книжка какая с картинками! Но нет. Нам нужна была такая книга, в которой бы полностью отсутствовала “привязка к местности”.
Свадебный альбом с “магнитной” системой фиксации фотографий подошел идеально – отдельные иероглифы, слова, словосочетания и фразы можно было с легкостью менять местами, переносить на другие страницы, “лепить” из них новые конструкции без тематических и грамматических границ. Способности альбома к подобному “броуновскому движению” были просто феноменальны!
К тому же этот свадебный альбом имел подходящие размеры и вес, что немаловажно, когда приходится носить его в дамской сумочке, а из-за смятого уголка красочной обложки он был продан мне с витрины с 80% скидкой.
При помощи этого альбома мы с Кирой создали свой индивидуальный “букварь”, свою собственную первую книгу для чтения. Метод Лингвистического Хаоса или Хаотического Поля, применяемый нами для занятий чтением, позволил, создавая “беспорядок” в иероглифах, устанавливать порядок в голове.
Сборно-разборная тетрадь. При переходе к чтению текстов мы с Кирой еще долгое время пользовались нашим свадебным альбомом, немного разбавив его удобными для работы с текстами “прыгающими” страницами модной школьной тетрадки (такая выпендрёжная, с огромными кольцами, в яркой плотной обложке). Тетрадь с возможностью изменения порядка страниц, конечно, не обладала всеми функциями альбома и не могла полностью заменить его, но стала полезным дополнением при переходе от слов, словосочетаний и фраз к небольшим, но полноценным, текстам.
Сразу отмечу, что к тому моменту, как мы взялись за чтение иероглифов, Кира уже прошла “вводный курс молодого бойца” и имела достаточно крепкую фонетическую базу, осознанное практическое понимание тоновой основы и легкость в распознавании устной речи на слух.
А начинали мы занятия чтением с единичных иероглифов. Брррррр!
Из следующей публикации вы узнаете, какие конкретно иероглифы и почему встали в тот строй первыми. Постараюсь также аргументированно и подробно объяснить, по какой причине, будучи ярой противницей изучения обособленных иероглифов с их разложением на составляющие элементы, я пошла на это.
Мы также поговорим о том, как влияет количество черт иероглифа на его “усваиваемость”.
До занятий с Кирой я пребывала в абсолютной уверенности, что чем проще выглядит иероглиф, тем легче он запоминается. И тут меня ждал настоящий сюрприз!
Не сюрприз. Бомба!
С уважением ко всем читателям, бабушка Ни Ни