Он жил один – хромой и большелобый; пах городок геранями и сдобой, дорожки пыли пОд ноги стеля. И жизнь тянулась вроде бы – но мимо. До моря стало миль неизмеримо, когда его списали с корабля.
Крепчал радикулит, седели баки. Он сам себе казался килькой в банке, засохший от хамсина и тоски. И дни втекали в ночи – всё едино. На полке – пузырёк с валокордином, и раковина с голосом морским.
Он только с нею говорил о важном. Душа была полна щелей и скважин, наклонишься не так – и выйдешь вон. А где-то бриги, пальмы, грог, пираты... Как моряку на суше умирать-то?
И море не оставило его.
Во сне коньки морские мельтешили, и паруса вставали после штиля… Он спал, как соль на отмели, седой. А море шло, несло медуз и пену; а море шло, размеренно, степенно, и улицы скрывались под водой.
Тонули фонари и почтальоны, и розы пахли смоляным, солёным; дома качались, видя ширь и даль. И спящему с улыбкой и слезами шептала про экватор и бизани, укачивала нежная вода.
Он уплывал, довольный всем на свете. Рассвет, спеша, на звёзды ставил сети. Табак в кисете был слегка сырой.
А город… цел. Там сдоба и герани, но влажный ветер бродит вечерами, и тени рыб мерещатся порой.
Автор: Светлана Дильдина
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ