Элиот шел по улице рядом с Джози, зажимая нос рукой. Кровь просачивалась сквозь пальцы, стекала вдоль запястья и капала на каменную плитку под ногами. Хруст сломанного носа, больше похожий на скрежет, все еще стоял у него в ушах.
— Дай платок, — без особой охоты пробормотал он, убрав ладонь от лица. Кровь полилась с новой силой, а голова закружилась. Элиоту показалось, что еще немного — и в его организме крови вообще не останется. Тогда Джози наконец протянула ему грязный серый платочек.
Элиот пару секунд брезгливо пялился на желтоватые пятна, но все же прижал платок к носу. Джози была милой. Элиот уже несколько лет просил родителей о сестренке и думал, что, если бы она у него все же появилась, она была бы чем-то похожа на Джози, ведь Джози была самой лучшей подругой на свете! У нее были такие красивые голубые глаза!
— Я не понимаю, почему они так себя ведут, — тихо произнес Элиот.
На самом деле он понимал.
Элиот словно был из другого мира. Был целым. Он не хотел хоть чем-то отличаться от остальных, но отличался.
Иногда по вечерам он спрашивал у мамы, что же с ним не так? Мама каждый раз говорила, что он — это другое дело, но каждый раз Элиот был с ней не согласен. Это просто было нечестно.
Дети в школе тоже были не согласны. Почти каждую неделю Элиоту разбивали нос, подбивали глаз или давали в ухо. У каждого из ребят чего-то не хватало, и из этого рождалась зависть. Вам когда-нибудь выкручивали до хруста запястье при помощи руки-протеза? Это было не так уж больно, просто неприятно и странно. По-настоящему больно Элиоту было от мысли, что мама будет переживать, а отец, подсчитывая будущие убытки на новое запястье, тяжело вздохнет.
— Ну, спасибо, что проводила, — Элиот остановился напротив витрины их семейного магазина. За стеклом были видны будто настоящие человеческие части тела: глаза, носы, подбородки, разложенные на подставках и полках. Выше, под потолком, висели руки и ноги. Степлером к ним были приколоты ценники со множеством нулей.
Магазин казался ему единственным ярким и теплым пятном на всей серой улице.
Элиот, все еще прижимая платок к носу, перехватил грустный взгляд Джози, изучающей витрину. Она смотрела точно так же, как и остальные. Вот что отличало его от других. Он так никогда не смотрел на товары отца.
— Я могу попросить у родителей скидку для тебя. Ты же моя подруга, — без особой надежды сказал он, зная наверняка, что даже если мама и согласится, то отец — никогда.
Лет десять назад они жили слишком бедно. Никто не будет заводить ребенка в нищете. У них не было магазина, лишь маленькая лавка, в которой отец изготавливал механические игрушки. Теперь отец считал каждую монетку. Он больше не изготавливал игрушки, но его старые работы все еще стояли у Элиота в комнате. Он редко играл с ними, ведь своими железными ножками заводные зверьки царапали деревянный пол.
Элиот вздохнул, убрал от лица окровавленный платок и сунул его в карман.
— Постираю и верну.
Джози кивнула. Элиот тоже кивнул и улыбнулся. Поднялся на порог магазина и помахал Джози рукой. Джози помахала в ответ, но не улыбнулась. Рта у Джози не было.
***
Незадолго до рождения Элиота в городе объявился Крадун.
Он ночами бродил по улицам города и стучался в окна детских. Наутро кто-то из детей просыпался без ноги, кто-то — без глаз или без носа. Иногда Крадун добирался и до соседних городков, но уходил туда ненадолго. А после вновь возвращался туда, где появился впервые.
Ходили слухи, что Крадун был чем-то вроде гигантского червя. Он оставлял глубокие царапины на оконных рамах, проникал ночами в дома и забирал детей по кусочкам. Иногда один и тот же дом он мог посещать по несколько раз.
Существовали даже группы людей, специально поклонявшихся Крадуну в надежде, что тогда он их не тронет. Были и те, кто, наоборот, расставлял специальные ловушки.
Когда Элиот впервые пошел в школу, он с удивлением обнаружил, что у него единственного во всем классе все части тела были на месте. Поэтому он и не смотрел на витрину отцовского магазина с таким вожделением.
Ему ведь действительно просто везло. Элиот никогда в жизни с Крадуном не сталкивался. На окнах и дверях их дома стояли замки, отец даже нанял личную охрану, чтобы они стояли у дверей спальни Элиота ночью.
Отец слишком за него беспокоился. Мама рассказывала, что раньше он таким не был. Раньше отец думал лишь о том, как продать достаточно игрушек, чтобы было что купить на ужин. Он мечтал когда-нибудь начать строить машины, да такие, чтобы они могли ездить даже по вертикальным поверхностям. А еще он мечтал разбогатеть.
Когда мама рассказывала об этом, Элиот всегда спрашивал, о чем мечтала она сама. Она смеялась и говорила, что о ребенке. Тогда он перебивал ее и говорил, что раз она так любит детей, то обязательно должна родить ему сестренку. Маме становилось грустно, и она больше ничего не рассказывала.
Это было нестрашно. Элиот и так знал, что никакой машины его отец не изобрел. Зато они с мамой открыли магазин.
Магазин, в котором за приличные деньги любой мог купить правдоподобно изготовленную часть тела, чтобы вернуть ее своему ребенку. Мама превратилась из скромной медсестры в хирурга, готового прямо на месте все пришить. Как правило, она работала по ночам, когда не надо было заниматься магазином. Отец ненавидел бумажную работу и оставлял это на нее — вести учет клиентов и… тех, кто мог ими стать. Иногда родители на пару недель уезжали в соседние города, чтобы продавать свои товары и там.
На самом деле такая покупка была по карману немногим. Люди годами копили деньги ради этого. Для тех, у кого денег не было, тоже находилось решение — отец почти бесплатно изготавливал протезы, костыли и коляски.
Элиоту все доставалось даром, а одноклассникам это казалось нечестным, ведь даже богатые должны были платить.
Из-за этого отъявленные хулиганы, только заметив его в коридоре школы, бросались следом, норовя прописать костылем ему по ребрам или вот, как сейчас, разбить нос. Увидев на нем еще одну царапину, мама очень расстраивалась и иногда даже плакала, а после говорила, что теперь никакой сестренки точно не будет, ведь это не дело, когда по городу ночами бродит чудовище, а дети в школе избивают своих сверстников.
— Элиот! — крик мамы прорезал воздух, стоило ему только зайти в магазин. Мама тут же оббежала прилавок и упала перед сыном на колени. Заправила ему светлые волосы за уши, чтобы лучше видеть лицо. — Элиот, малыш, они опять тебя побили?
Она тут же прижала его к своей мягкой груди и расплакалась, а Элиот просто стоял и гладил ее по волосам, потому что плакать ему никогда не хотелось.
Отец вышел из мастерской и приблизился к ним.
— Надо пойти в школу и разобраться с этим.
— Не надо, — Элиот дернул плечом. — Иначе они еще больше разозлятся.
Мама продолжала плакать, а отец осторожно взял Элиота за подбородок, рассматривая его лицо.
— У меня где-то было то, что тебе подойдет.
Элиот, как и всегда, хотел сказать, что его нос заживет сам и будет намного честнее не тратить на него драгоценный материал, но он знал, что отец останется непреклонен. Он никогда бы не подарил рот той же Джози, но для своего сына ему не было жалко ничего. Он не мог игнорировать даже малейшую царапинку. Ведь Элиот — это всегда другое дело.
Он сидел на табуретке в углу магазина до самого вечера, слушая как его родители обсуждают, что последнее ухо у них купили сегодня утром.
— А если я научусь драться и смогу постоять за себя, вы родите мне сестренку?
Родители этот вопрос проигнорировали. За столько лет они слишком устали от подобных разговоров.
— Обещаю, никто не будет обижать ее в школе! Сегодня я даже смог ударить в ответ!
— Школа — не главная проблема, — отмахнулся отец. — Вот не будет Крадуна, тогда и поговорим. Я не буду нанимать еще больше охраны. Это бесполезная трата денег.
Элиот скрестил руки на груди и нахмурился. Еще никому не удавалось поймать или ранить Крадуна. Но, может, получится у него? А потом он бы сразу вызвал полицию. Кто, если не он? Ведь он, по словам родителей, другое дело.
***
Через пару дней у них с Джози уже был план. Однажды она задержалась в гостях у Элиота, и они вместе вскрыли шпилькой замок на окне спальни. После этого Джози повернулась к Элиоту, а он улыбнулся и в очередной раз подумал, какие же красивые у нее глаза.
Сначала Джози долго отказывалась от этого плана. Она даже смогла на пальцах объяснить почему. Если ты начинал охотиться на Крадуна, то он это чувствовал и находил тебя раньше. А Джози совсем-совсем не хотелось терять еще что-то. К счастью, Элиоту удалось убедить ее в том, что им просто надо поймать Крадуна раньше, чем он поймал бы их.
Вечером, лежа в постели, Элиот подумал о том, что было бы славно, приди Крадун к нему сам. Ему не хотелось спускаться со второго этажа и бежать за ним. Он всегда был очень неуклюжим, ноги его не слушались, пусть и были самыми настоящими, а не протезами. Родители точно расстроятся, если он сломает из-за этого новый нос.
— Джози, ты слышишь меня?
Элиоту приходилось шептать в телефонную трубку, с головой зарывшись под одеяло, чтобы охранники, стоявшие прямо за дверью в детскую, не услышали его.
— Так ты тут? — вновь прошептал он в трубку.
Джози по понятным причинам ответить не могла, но он услышал, как она стучит пальчиками по телефонной трубке, как они заранее договорились.
В течение ночи он еще несколько раз звонил и задавал этот вопрос, чтобы проверить, не спит ли Джози. После третьего раза Элиоту не ответили, поэтому он сделал вывод, что она заснула. Вскоре и его глаза стали закрываться, тогда что-то громко прошуршало за окном, и Элиот сел в кровати. Его пальцы больше не сжимали телефонную трубку. Они сжимали рукоятку большого кухонного ножа. Он собирался попробовать убить Крадуна, если тот окажется рядом.
Элиот тихо поднялся с кровати и подошел к окну. Улица выглядела как обычно, фонари тускло светились в ночи. Он уже решил, что, наверное, ему показалось, но тут он увидел, как по стене дома напротив ползет огромная тень. Она была похожа на огромную безглазую гусеницу. Длинную, черную. В свете фонарей блеснул металл, и Элиот понял, что за стены она цепляется именно своими железными лапками.
Элиот резко опустился на пол, чтобы Крадун не заметил его в окне. Шторы заколыхались. Когда Элиот выглянул из своего укрытия, на улице уже никого не было. Он крепче сжал в пальцах рукоятку ножа, развернулся и быстро раздвинул шторы и распахнул окно.
На улице было темно и тихо. Элиот вздохнул и, прежде чем взобраться на подоконник, подумал, что делает все это ради сестренки. И ради Джози, ведь, если убить Крадуна, спрос на товары отца упадет, и они будут дешевыми. А еще тогда ребята из школы начнут относиться к нему нормально, потому что он такой же, как они, и он всех спас.
И стоило Элиоту об этом подумать, как железные острые лапки Крадуна впились в оконную раму, оставляя глубокие царапины на дереве. Темный силуэт заполнил окно. Элиот вскрикнул, пошатнулся и упал, выпустив нож из рук.
Его затылок с глухим стуком ударился о деревянный пол.
Где-то далеко он слышал вскрик мамы, чувствовал запах ее духов и ощущал то, как руки отца подхватили его и куда-то понесли.
Утром мама долго плакала, а отец громко кричал. Он кричал о том, что, слава богу, прямо за дверью была охрана, и что больше они не пустят его на кухню, и что теперь на окнах будут решетки, чтобы Элиоту больше никогда в жизни не пришла в голову такая абсурдная и опасная идея. Под конец он добавил, что Элиот чуть не разбил сердце своей бедной матери, которая так долго ждала его появления на свет.
Элиот не понял этих слов до конца, но, конечно же, он думал о них, пока шел в школу. У входа он, как и всегда, поздоровался со ждущей его на улице Джози. Она даже не повернула к нему головы.
Он поздоровался еще раз, но она даже не помахала ему. Тогда Элиот подошел ближе и развернул ее за плечо, с удивлением увидел, что ушей у Джози теперь тоже нет. Он отшатнулся, упал на землю и распорол ладонь об острый камень. Что-то скрежетнуло. Из царапины потекла кровь.
Элиот понимал, что Джози не поздоровалась с ним, потому что не услышала. Но ему все равно было очень обидно. Вот если бы у него была сестренка, она бы никогда так с ним не поступила. Но сестренки не было, а была Джози, поэтому Элиот поднялся на ноги, достал здоровой рукой из кармана постиранный платок и протянул ей.
Джози сморщила нос, обиженно посмотрела на него и ушла. Элиот злиться не хотел, но все равно разозлился.
— Ну и катись, калека, — презрительно фыркнул он.
Может, он не хотел этого говорить, а может, знал, что Джози все равно не услышит. Так что можно было сказать все что угодно.
Он честно старался быть хорошим другом! Делал вид, что с Джози все нормально. Как она могла поступить с ним так, как поступали все остальные? Где благодарность за его дружбу?
***
Неделю спустя Элиот сидел в большом красном кресле в гостях у «потенциальных клиентов». Каждый раз, когда у какой-то обеспеченной семьи рождался ребенок, родители Элиота, как бы лицемерно это ни звучало, заранее предлагали этим людям свои услуги. Иногда даже приносили этому ребенку пару механических игрушек.
Они осматривали ребенка и обсуждали, за какие деньги какую часть тела будут готовы изготовить, чтобы она подходила, если это понадобится.
Обычно родители не брали Элиота с собой, но после его недавней выходки они стали настоящими параноиками и старались всегда держать его рядом. Ведь их ребенок — всегда другое дело. Чтобы они не сильно переживали, он ничего не сказал им о царапине, полученной на школьном дворе. Она не проходила и продолжала несильно кровоточить, так что Элиоту пришлось запихать в порез вату. Сейчас он сидел в большом красном кресле в доме каких-то старых знакомых его родителей.
Мама играла с их ребенком — маленькой девочкой, ползающей по ковру. В один момент, пока никто не видел, она провела рукой по лицу малышки и сказала:
— Ой, а куда делся наш носик?
И рассмеялась.
Обычная детская игра, но Элиот готов был поклясться, что на пару секунд нос у девочки действительно пропал. Ровно до тех пор, пока мама вновь не коснулась детского личика, вызывая смех ребенка, и не произнесла:
— Да вот же он!
Элиот вцепился пальцами в подлокотники кресла и поджал губы.
Мама же оставила девочку на полу и как ни в чем не бывало вернулась к ее родителям. Его отец как раз завел одну из своих старых механических игрушек — маленькую черную гусеницу. Она поползла по полу, оставляя на дереве почти незаметные царапины. В боку гусеницы открылись маленькие черные дверцы. Оттуда вышли два заводных человечка и поклонились. Все засмеялись.
— Я очень люблю детей, — произнесла мама. — Мы сами очень долго ждали появления нашего мальчика.
— Да, я помню, как ты страдала, когда тебе сказали о том, что ты не можешь иметь детей, — цокнула языком мать девочки. — Может, расскажешь нам, как у вас это все же получилось?
— Чудо медицины и науки, — отшутился отец.
Элиот до крови прикусил внутреннюю сторону щеки. Что-то скрежетнуло, и он похолодел еще сильнее. До него внезапно дошло — все товары в магазине отца… были самыми настоящими.
***
До дома они втроем шли молча. Лил дождь. Элиот смотрел на свое отражение в витринах магазинов и не мог понять, видит он себя или кусочки других разных детей. Понятно теперь, почему его рука не заживает. Понятно, почему он — другое дело. А еще это его почему-то пугать перестало. Возможно, давно стоило это признать.
Уже у магазина он увидел мальчика без ног, сидящего на земле. Видимо, он упал, и его протезы отлетели в сторону. Мальчик, увидев Элиота, помахал ему и протянул руку, надеясь, что Элиот, как и всегда, бросится ему помогать. Элиот лишь фыркнул, сморщил нос так, как это всегда делала мама, и зашел в магазин.
Еще минут пять он наблюдал сквозь витрину за тем, как мальчик на руках ползет по лужам, силясь дотянуться до протезов. Потом ему надоело. Элиот повернулся к молчаливым родителям и выставил вперед ладонь с порезом.
— Вы начали это делать для того, чтобы собрать меня?
— И чтобы… заменять некоторые части, чтобы ты рос… — произнесла мама и расплакалась. Отец тяжело вздохнул.
— Он бы все равно узнал когда-нибудь, — печально произнес он. — Пойдем, Элиот, надо заменить тебе руку.
Мальчик кивнул и пошел следом за ним в мастерскую. В коридоре он мельком глянул на синий стационарный телефон. Можно было позвонить в полицию прямо сейчас, но вместо этого он просто запрыгнул на табуретку в мастерской отца и позволил ему открепить порезанную ладонь от запястья. Элиот с интересом заглянул внутрь руки, изучая крутящиеся механизмы, переплетающиеся с плотью.
Мама зашла следом и хотела что-то сказать, но Элиот не дал ей этого сделать.
— Вы ведь решили меня Крадуном испугать?
Отец кивнул. Элиот понимающе пожал плечами.
— А ты научишь меня водить Крадуна? Или нет, я хочу такого же, но поменьше. Я сам буду внутри сидеть.
Отец снова кивнул. Элиот улыбнулся. Сейчас он думал, что нет ничего плохого в том, чтобы брать у других то, что тебе нужно. Все равно их семья — это всегда другое дело. А теперь в мире мог быть лишь один человек, который понимал бы Элиота на все сто процентов.
— Так что насчет сестренки? — он склонил голову набок. — У моей подруги Джози, кстати, есть отличные голубые глаза.
Автор: Тина Берр
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ