Никто не хвалил меня, когда я просиживал <…> в библиотеках, архивах, за ламповым экраном старого компьютера, когда приходил на пары или на работу с красными глазами и следом от манжеты рукава на щеке – потому что меня никто не видел.
Мать махнула на меня рукой, сказав, что я всю жизнь буду нищим научным сотрудником, а на мозги мои всем наплевать – если я никому не рассказываю, ЧТО я читаю, не применяю свои знания на пользу.
Стелла Фракта «Байесовская игра»
Постоянное чувство беспокойства от того, что для полученного знания необходимо сразу найти прикладное применение, а любой деятельности нужно обучаться зачем-то, мы называем синдромом Морица Бера — в честь протагониста книги «Байесовская игра», третьего философского романа из шпионской серии про поэтов и алхимиков.
Иными словами, когда на вас давят — часто изначально извне, а затем это становится устойчивым внутренним убеждением — что вы должны демонстрировать наружу свою экспертизу, показывать все достоинства, тем самым получать подтверждение своей полезности и пригодности в профессиональной среде, вы оказываетесь в порочном круге. В основе заложено не желание получить одобрение — ибо стремление к развитию в случае Бера шло изнутри, он был ученым, которому было искренне интересно и хотелось заниматься наукой, — а желание адаптироваться в социуме и разрешить парадокс.
Утверждение «я нужен себе, но не нужен другим» дает неустойчивое положение в мире, психика тяготеет к устойчивости, ментальная модель стремится сохранить целостность — поэтому ищется решение. Путей как минимум два: принять, что ты не нужен и нужен не будешь, или стать нужным, приняв правила чужой игры.
Чем все началось и закончилось, вы узнаете из «Байесовской игры», а я расскажу про психологические и экзистенциальные аспекты синдрома Морица Бера.
Не самозванец ли ты
Коллеги-психологи и наученные популярной психологией обыватели могут разглядеть тут симптоматику синдрома самозванца. Забавно, что определения у синдрома самозванца однозначного нет: по одному мнению это ощущение себя самозванцем в комьюнити, в какое бы общество человек ни попал, постоянное желание что-то кому-то доказать, обесценивание своих заслуг и бегство за новыми достижениями; по другому — убеждение, что если бы человек был кем-то другим, а не самим собой, он был бы счастлив.
Ни то, ни другое полностью не ложится в нашу клиническую картину. Бер никому ничего не доказывал, он просто делал, учился, работал, преподавал (филфак МГУ, теоретическая и прикладная лингвистика) — до момента, как вдруг его переклинило.
– То есть мы все… – он вдруг понял, что задыхается, что будто бы осознал, наконец, почему его так ломало, в чем ответ на его вопрос. – Мы все тут просто бегаем, как белки в колесе, как лабораторные мыши – чтобы кто-то, один из тысячи, вдруг стал настоящим игроком, а остальные будут всем говорить, что они игроки – потому что они ведут себя как игроки?!
<…>
Борис всю жизнь будет сидеть в этой аудитории на этой кафедре, будет проверять лабораторные нерадивых студентов, изредка восторгаться открытиями – на которые нужно будет выделять время в обыкновенной рутине притворщика, играющего на публику.
<…>
В тот день, наконец, все сложилось. Он принял внутреннее решение уже тогда – но чтобы уйти, потребовалось время – до окончания учебного года.
Стелла Фракта «Замок Альбедо»
Бера переклинило конкретно, он решил возглавить то, что не мог побороть. Он видел, что его коллеги ничего не производят, реализуют его самый страшный страх быть бесполезным, упускают смыслы, навязывают ложные ценности соперничества в наградах — а те, кто, как он, ищут истину, прозябают на одном месте, как игроки в бисер в монастыре.
Беру было мало университета и кафедры, он ощущал себя не самозванцем, но инопланетянином, идеей фикс стало найти себе применение — во что бы то ни стало.
Без спойлеров, но у психики невероятные возможности по выбору пути решения! Как Бер нашел себе применение, вы уже наверняка догадались; про инопланетян в человеческой коже, с нечеловеческим умом и достаточной долей мизантропии есть серия шпионских романов и арт-детективов Стеллы Фракта.
Бер всегда знал, кто он, но он не мог найти себе место. Ключевая идея о том, что можно вернуться, в книгах «Замок Альбедо» и «Байесовская игра» — вопрос экзистенциального поиска. Однажды он принял решение убежать от себя, испугавшись парадокса, пошел длинным и непростым путем, чтобы собрать все шишки и многому научиться.
Вернуться он в прямом смысле не вернулся — потому что места, которым он бредил, уже не существует в реальности, а он сам уже изменился за семнадцать лет… Однако он наконец обрел себя.
Предварительный вывод: это не про самозванство, это про предназначение и конфликт личности и обстоятельств времени и места.
Что на практике
Как мы уже успели заметить, чтобы случился синдром Морица Бера, должны сойтись несколько факторов:
- Наличие профессии, которая не имеет высокого спроса и/или широкого прикладного применения;
- Навязанное извне убеждение, что объективно существует только то, что проявляется наружу, а что не демонстрируется и не одобряется, то бесполезно или вовсе не существует;
- Сформированное внутри убеждение — как ответная реакция на предыдущий пункт, — что всякое занятие должно иметь прикладное применение и быть полезным, иначе это напрасная трата времени;
- Конфликт внутреннего мнения о пользе и ценности демонстрируемых действий с общественной реакцией на них.
Теоретики и прикладники схлестнулись в споре. С прикладниками все объяснимо одним даже названием, а у теоретиков есть замечательное направление, в котором теорию можно использовать и видеть результаты — учебное.
Я пытался делиться так сильно, что не успевал наполняться и восстанавливаться. Я хотел быть нужным и найти применение своему уму – который рвался за пределы тела, негодовал от черепашьей скорости людей вокруг, мира вокруг, от невежества и несправедливости.
Стелла Фракта «Байесовская игра»
Мориц Бер был изначально преподавателем на филфаке, читал курс общей семантики и лексикологии и истории лингвистических учений, специализировался на немецкой литературе, а писал кандидатскую по герменевтике языка и обратной процедуре феноменологической редукции языковыми средствами как способе шифрования на примере работ Хайдеггера. У человека в голове каша из философии и филологии, вокруг сюр из бессмысленной беготни и невежества под личиной интеллектуальности, студенты тупят, а принцип «чем больше вкладываешь, тем больше выхлоп» не работает.
В поворотный момент (в 25) он был слишком молод, чтобы понять, что всему свое время, научится тот, кто хочет учиться, а наглядный результат и та самая польза выражается не только в численном эквиваленте. Студенты его любили, он был прекрасным преподом, в обеих книгах про это очень много, но, как поется в одной песне, «если бы я мог увидеть себя, как ты видишь меня, я бы мог быть чуточку счастлив».
Еще один спойлер, но Бер реализовался как преподаватель, общественный деятель и бизнесмен. Проблема его заключалась в том, что он это себе не присваивал, потому что по-прежнему был в конфликте «я инопланетянин и никто не говорит на моем языке; таким, какой я есть настоящий, я гожусь только вот так, под искусственной личиной человека; мне нигде нет места, поэтому я не буду нигде». Он эксплуатировал свои навыки — какие угодно — чтобы не дать конфликту себя разрушить, все, чему он учился, он направлял в шпионскую работу, не позволяя себе думать, что можно просто быть.
Каждый из нас пришел в мир, чтобы исполнить свое предназначение и раскрыться в том, в чем он хорош. Потребность видеть подтверждение собственной ценности, правильности выбранного пути — естественное желание, навигация и калибровка курса, а не только невротическое стремление получить одобрение извне.
Для теоретика непростая задача видеть результаты своей работы. Для учителя — подавно. Правда в том, что переданные знания в ученике прорастут не сразу, для этого нужно терпение; вложенные в окружающий мир ресурсы тоже дают плоды не сразу, природа функционирует и развивается по своим законам, в которые мы можем вмешаться только по правилам игры, через данные нам интерфейсы.
При чем тут синдром Морица Бера? Когда лишний раз бежите рассказывать о том, чему научились, чтобы поделиться, задумайтесь, что вами движет. Демонстрация навыков и знаний хороша, когда у нее есть конкретный кейс; в остальных случаях помните, что знания и навыки никуда не выветрятся, если они улеглись верно, это ваше — в первую очередь ваше — сокровище. Всегда найдется повод этот багаж использовать, особенно если вы учитель, и особенно если ваше ремесло в сфере, неизмеримой численными показателями и не дает мгновенной обратной связи.
Заметка на полях:
Думаю, внимательный читатель увидит, почему Мориц Бер мое тотемное животное.
Оригинал статьи — в телеграм-канале «Алхимики, поэты и лжецы».
Аудиоверсия статьи в подкасте «Голос писателя»