У тети Даши лицо было худое, тёмное, с острым носом, впалыми глазами и горестными складками вокруг рта, навеки там залегшими ещё в молодости…
Мне в детстве она напоминала Ивана Грозного, таким, каким рисовали его некоторые художники – безумного, нескладного, отчаянного.
Нет, она не была безумной, она была как все. Обычная. Нормальная, наверное. Жила тихо, редко выходила из дома.
Порой к ней наезжала из города дочь, привозила с собой внука - мальчишку лет пяти. Как его звали, никто не знал.
Этого мальчишку не выпускали со двора, а деревенским ребятишкам взрослые строго-настрого запрещали с ним общаться. Мы, городские, приезжие на лето, дети, таким запретом скованы не были, но все равно, старались обходить дом тёть Даши стороной.
Почему так?
Да кто знает.
Среди деревенских ходили слухи, что нехороший она человек. Кому-то зло большое сделала. То ли палкой забила, то ли топором… вроде как до инвалидности.
Правда, эту жертву тёть Дашиной агрессии никто в жизни не видел, но деревенские нам показывали дом, в котором когда-то жила его семья. Заброшенный, с провалившимся забором и покосившимся крыльцом. Во дворе того дома буйствовали заросли малины. И мы поначалу пытались за ней лазить, но малина была мелкая, сухая, и вкуса не набирала никогда.
Гадость, а не малина.
А вот у тёть Даши малинка была обихоженная. Ветки-плети всегда аккуратно подвязаны, листочки - яркие, зелёные, и ягоды среди них не краснели, а прям малиновыми огоньками подманивали…
Как можно было мимо такой малины пройти? Никак не можно. И то, что кто-то из нашей компании не выдержал, предложил за малиной-то слазить, было вполне логично.
А мы все согласились.
Дождались момента, когда тёть Даша, повязав на голову свой неизменный чёрный платок, взяв сумку, отправилась на автобусную остановку, явно собравшись в город.
Сил обождать, когда она сядет в автобус, не было. Желание то ли полакомиться, то ли похулиганить, вызвало такой всплеск адреналина, что ноги поперед голов работали, несли к заветным кустам.
Пробрались мы во двор сзади - там ограда была попроще, низенький, едва по пояс, штакетный заборчик. Ну и сразу к ягодам.
А банку взять или ещё что - кто об этом подумал? Вот и устроились прямо там, обрываем, едим… Хозяйка-то в городе!
И вдруг голос ее:
- Ягоды хоть все съешьте, главное не топчите ничего и не ломайте.
И сама тёть Даша неподалеку стоит, платок на голове, сумка эта ее. Смотрит, как всегда, мрачно.
Ох, встала нам в тот момент малинка поперёк горла. Во-первых - страшно. А ну, пожалуется. Родители по голове за такие выходки не погладят, а бабушки с делами - тем более. Не приветствовалось воровство по садам.
Во-вторых, стыдно. Малина ягода, конечно, но как ни крути, мы ее воровали, а кому хочется быть за воровством застигнутым? Совесть детская штука интересная, работает по принципу «не пойман, не вор», а нас прямо на «месте преступления» застукали.
– Вы ж в город уехали! – Брякнул от неожиданности Витька, такой же приезжий дачный ребенок, как и мы. А Димка, местный, как увидел тёть Дашу, так и ломанулся бежать, обратно, через заборчик, только кусты затрещали.
– Кошелёк дома забыла, вот и вернулась. – С усмешкой сообщила хозяйка малины. – Значит, нечего мне там, в городе, сегодня делать, раз забыла… Да вы ешьте, ешьте. Не бойтесь. Не кусаюсь я.
Несмотря на разрешение, малина в нас больше не лезла. Посовещавшись, решили уходить, перед этим благородно извинившись и сообщив,что никогда-никогда так делать не будем.
Тёть Даша смотрела со своей трагичной усмешкой, будто навсегда замершей на лице… Пирогами угостила. И даже компота налила холодного. И разрешила за малиной ходить, все равно всю собрать не успевает…
– И вовсе она не страшная, – сказал Витька, когда мы убрались со двора и мрачно топали в сторону заброшенного, когда-то колхозного, сарая. – Чего местные на нее наговаривает?
А на следующий день мы узнали… Вернее, Витька узнал. Спросил у бабушки.
Оказалось, дочка-то у тёть Даши - второй ребенок уже. Поздний. А первым сын был, Саша.
И как-то оборвало ветром провода, а мальчишки другие его на слабо поймали - мол, спорим ты трус, провод оборванный не поднимешь с дороги убрать?
Вот и поспорил Саша, и нет больше Саши. Не откачали, хоть фельдшерица местная все время, пока «Скорую» из района ждали, ему массаж сердца да искусственное дыхание делала.
– Несколько часов ждали, – Рассказывал Витька, и мы тихо сидели вокруг, слушали его, и картинка получалась ужасная. – А тёть Наташа, фельдшер, прямо там на дороге его и откачивала. Бабушка говорит, стояла на коленях, на грудь жмёт, в рот в нос ему сама дышит, кричит «дыши» и сама плачет…ее потом тоже на той же « скорой» и увезли, ноги у нее отнялись. И тёть Дашу увезли…
А в заброшенном доме жила семья главного зачинщика спора. И тёть Дашин муж пошёл к ним с топором. Ничего не сделал, только дверь изрубил. А потом на крыльце у них сел и плакал, так его милиция и увезла, плачущего.
Я потом сам не выдержал, спросил у своих - почему, раз тёть Даша никому ничего не делала, о ней в деревне плохое думают и деревенские детей ею пугают?
Получил ответ, который запомнил на всю жизнь:
– Так вину свою чуют. Там же не один мальчишка был, который спор придумал. Там их ой, много собралось, и все подначивали. По-хорошему, все они и виновны. Не наказали, конечно, никого. Но люди не любят тех, перед кем виноваты, особенно так страшно, вот и начали от Дарьи шарахаться. Как им ей в глаза-то смотреть? А там уж больше тридцати лет прошло, они и забыли вину, а шарахаются до сих пор да небылицы распускают…
***
С того лета прошло уже больше тридцати лет. Для меня, наверное, та история была очень поучительной. Никогда не спорил, и на «слабо» не ловился.
P.S. А к тёть Даше мы по малину все таки ещё ходили. Правда, по-честному. Не помню уже, кто предложил ягоды отрабатывать - дрова потаскать, воду. И малина была сладкой. А пироги с вареньем, которыми нас всегда в том доме потчевали - ещё вкуснее…