Вот что ж за ноябрь выдался в этом году?.. Нет, так нельзя!..
***
По его протяжным детальным книгам я узнавала Италию. Невозможно прекрасную. Я и без него любила Италию и бывала там не раз без него. Но «с ним» - это совсем другое дело. Это останется навсегда. Волшебство слова, волшебство большого мира.
Он ничего не упрощал. Уже само по себе это было вызовом современности, где всё и вся стремится к уплощению и упрощению. Для него же классическая сложность была органичной.
А какие лекции он читал в Эрмитаже!.. При этом он отчего-то всегда волновался, выступая. Говорил почти без модуляций, ровно, а слушатель впадал в ступор, кожей чувствуя энциклопедичность и исключительность момента. И этот тембр голоса не забыть. Чужой родной человек.
Казалось, так будет всегда. Ипполитов, Питер, Эрмитаж, Италия…
Городская легенда. Мужчина-мечта. Аркадий Викторович Ипполитов (26 марта 1958, Ленинград - 5 ноября 2023, Санкт-Петербург).
Вот Сергей Николаевич (это фамилия, похожая на отчество), бывший главный редактор «Сноба», ныне живущий в Риге, опубликовал в своем журнале когда-то эссе Ипполитова в рамках проекта «Времена года». У Аркадия Викторовича был выбор - 12 месяцев в году, но он выбрал Ноябрь. Посмотрите, как такое возможно…
Он умер. В ноябре. Он это знал. Судьба не стала с ним спорить?
Аркадий Ипполитов: 12 месяцев. Ноябрь.
«Вообще-то я свой питерский ноябрь ненавижу, хуже него только питерский март, месяц моего рождения. Ненавидел я ноябрь всегда, и злобной насмешкой мне казалась короткая неделя ноябрьских каникул, еще и прерываемая обязаловкой похода на октябрьскую демонстрацию со всем классом, что заставляло вставать раньше, чем в школу…
Как-то, глядя в ноябрьское небо, в гравюрной серости схожее с небом в Melencolia I, я с устрашающе отчетливой ясностью понял, что в ноябре я умру. Будет обычный ноябрьский день, холодный и ясный, с низким, медленно, но отчетливо катящимся по холоду синевы шаром, и все будет как всегда. Где-то будут пить чай, где-то – греметь взрывы, где-то будет невероятно холодно, а где-то – стоять невыносимая жара; кто-то покончит с собой, а кто-то родится, где-то объявится невиданный доселе вирус, быстро распространяющийся, поражающий виновных и невинных гнойными язвами, а где-то найдут вакцину против него. Меня же в этом не будет, я умру, я это отчетливо понял. Это будет в ноябре, но когда точно – этого я еще не знаю, зато само осознание факта собственной смерти стало непреложностью, и теперь ничто не в силах факт этот отменить. Да, каждый смертен, я это знаю и знал всегда, и в этом знании нет особой исключительности: какая разница, знаешь ли ты, что умрешь через пять лет или через десять, или ничего не знаешь, а умрешь завтра – тоже мне, проблема. Каждый ведь бессмертен, это я тоже знаю, потому что хотя и нет во мне Веры, но какая-то маленькая вера, как в каждом мыслящем человеке (а я мыслю и существую, вне сомнения), во мне присутствует…»
(©️ Аркадий Ипполитов, 2013)
***
Его личная жизнь была связана с некоторыми «медийными» личностями. Думаю, невольно - он сам не стремился к медийности. Об этом вам с удовольствием расскажут. Пусть расскажут другие. Это ничего не меняет в образе Ипполитова: «Чем больше людей вокруг, тем больше нагрузка. Это ведь сердца не хватит, если со всеми сердечно. Думаю, что маска — не в плохом смысле — необходима для сохранения целостности» (из интервью с А. Ипполитовым).
Чтобы поступить на истфак университета, он отслужил два года в армии. Этот рафинированный человек?..
10 лет проработал в библиотеке Эрмитажа. Его общий эрмитажный трудовой стаж - 45 лет. А получил он признание и публичность благодаря своим московским и зарубежным выставочным проектам.
Любимый город его особо не жаловал… Хотя, не вспомнить «его» Казанову - роскошную выставку в Шереметевском дворце - нельзя. Эх!..
***
Еще один до боли знакомый (по личным ощущениям) отрывок из текстов Аркадия Ипполитова. О городе Питере. Таком не простом городе, в котором живу и я.
« <…> с петроградским мраком из памяти выплыла еще одна картина, еще одно чувство, навязчиво преследующие меня. Часто, возвращаясь ранним утром пешком, я иду по направлению к Александрийскому столпу, мрачно вырастающему на фоне свинцово-серого, постепенно блекнущего неба. Острое ощущение смерти и смертоносности города, безжалостного и мрачного, как черный ангел с вздымающейся рукой, сладчайшей мукой пронизывает все тело, словно освежающий утренний холод. Даже на Дворцовой площади никого нет, одиночество и обреченность управляют городом, превращенным в призрак памяти, заключенный в прозрачно-туманные стены из фарфора. И город невыносимо, мучительно прекрасен, каждый угол, каждая черта, каждая тень и каждый световой блик причиняют физическую боль, упоительную, как безмолвная музыка поющих ангелов на медичийских картинах.
...Боль обволакивает как счастье, и жизнь, и смерть становятся легкими и прозрачными, боль освобождает от всех условностей бытия и помогает вознестись к черному ангелу с прекрасным и сердитым лицом, в бездонный простор серебряного неба». (Аркадий Ипполитов «Город в фарфоровой табакерке»)
***
«…Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши мальчишки?..»
Тоньше не бывает, текучий. Человек не отсюда. Интеллектуал. Денди.
Таких больше не знаю.
Что ж за Ноябрь, господа?..
Светлая память, Легенда Питера.
«У памяти нет истории». Он же.
Мила Тонбо 2023
***
Больше материалов о жизни неординарных людей (и общественных парадоксах) в авторской подборке «Времена не выбирают. Судьбы людские»
