Вот и пришла весна. Везде еще холодно, а у нас на Юге уже пришли теплые деньки. В один из таких теплых дней, я был дежурным по связи и меня вызвал НШ. Быстро спустился с крыши, почти кувырком. Я думал опять валить самолет будем! Ан нет. Опять нарисовался ДОСААФ. Всплыло мое второе место в Абхазии по радио спорту. Сухумский функционеры от спорта приглашают меня и одного из мичманов (того который меня сдал) уже на республиканские соревнования по радио многоборью в Тбилиси, в рамках Спартакиады народов СССР. НШ интересуется моим согласием на такое мероприятие. Да я конечно руками и ногами «За!, но есть нюансы. Я же не житель Абхазии, хотя я сделаю все возможное, чтоб поддержать ее в этом начинании. У меня один документ — военный билет. И больше ничего. У меня нет цивильной одежды. Просто еще не купил шмотки на дембель. К тому же я силен только в приеме и передаче, а тут какое то многоборье. Что это за «зверь» я не знаю. Вопрос: «Нужен ли им такой проблемный спортсмен? Рискованное это дело. НШ уверял, что все орг вопросы решат сухумцы. Что наша часть желает им по возможности помочь. Я и мичман — эта возможность. Мы — это все что может предложить наша часть. Как и в первый раз, победа любой ценой не требуется, а помочь стоит.
Как такое получилось, не знаю, но на подготовку было всего несколько дней. Никакого инструктажа. Ни кто даже не удосужился рассказать, что за соревнования предстоят. Может нужно чего взять с собой? Я уже давно привык быстро приспосабливаться к любому коллективу. Работать в любых условиях, но я зря надеялся на помощь спортивных функционеров в в сложившейся ситуации. У меня было впечатление, что они и сами не знали, что нам предстоит в Тбилиси.
С мичманом мы приехали в Сухуми прямо на вокзал. Как раз к поезду идущему на Тбилиси. Мне дали какую то футболку, а брюки остались морские с третьей формы. Меня от гражданского отличит лишь наметанный глаз. Не зря я не стригся на сто дней! Я тысячу лет уже не ездил на поезде. Плацкарт, а для меня как спальный вагон в Восточном экспрессе! Пассажиров подозрительно много. Не протолкнешься. Вся наша команда разбросана по всему поезду. В этот вагон попали только я и мичман. Весь вагон — одни абхазы. Ничего не понимаю, что они говорят. Но они люди хлебосольные, тут же появилась какая то закуска и бутылка 0.8 какого то пойла. Черная этикетка и написано не по нашему. Говорят портвейн. Пить или не пить, вот в чем вопрос? Мичман же меня сдаст, к бабке не ходи! Но я уже не в том возрасте и не в тех условиях, чтоб чего то бояться. Мне ничего не было в тот первый раз, и в этот ничего мне не сделают. Вот только пить эту жижу мне как то не очень хочется. Я вообще алкоголь терплю только ради хорошей компании, а эту компанию я вижу в первый раз. И сразу такая проверка на вшивость! Придется выпить налитый почти до краев стакан. И я выпил, а что еще оставалось делать? Что можно сказать? Никогда до этого и после этого, такого прекрасного напитка (может это действительно был портвейн) я не пил. В этой компании незаметно пролетело время и все начали укладываться на ночлег. Мой «погранистический выпуклый глаз» меня не подвел. Нас пассажиров гораздо больше чем спальных мест в вагоне. Наших билетов я не видел в глаза. Мне главное - где то прилечь. Мне дали какое то подобие простынки и я залез на третью багажную полку и вырубился по армейской привычке спать где угодно и когда угодно. Ночью этот цирк не закончился. На арену вышла группа «заморских клоунов» (кажется грузинская бригада проверяющих). Меня четыре раза будили и просили предъявить билет. Проводница истошно кричала и причитала на трех языках. На русском чаще всего звучала угроза выбросится с поезда. Пару раз она демонстративно пыталась это сделать, но ее останавливали пассажиры и грузинские клоуны. Скажу честно, засыпать под это «хоровое пение» четыре раза подряд не просто. Но я справился. Как они погасили этот конфликт — я не знаю. Утром я спустился с «покоренных вершин» плацкартного вагона. У меня тогда была, выработанная за несколько лет, привычка рано вставать, которая напрочь исчезла с годами. В вагоне все дрыхнут, а я уставился в вагонное окно нашего плацкартного купе. А там было на что посмотреть, потому, что мы ехали по Луне. Это был первое пришедшее на ум описание увиденного. И оно подходило как нельзя лучше к пейзажу за окном. Мы едем явно где то высоко в горах. Но снега не видно. Только, на сколько глазу позволяют горы - везде серые камни, серый щебень, серые скальные породы. Ни единого зеленого деревца или травинки! Только небо и серые камни. Камни разных размеров. От огромных валунов, до мелкого гравия вдоль насыпи дороги. И вдруг, среди этого нагромождения камней и гор, стоит монастырь. Из такого же серого камня как и все вокруг. Как они там живут? Чем питаются? Чем занимаются? Не знаю. И спросить не у кого.
Пейзаж потихоньку сменился на привычный. Тихо и без приключений мы приехали в Тбилиси. На перроне, наша команда опять собралась. Я осмотрелся. Многих помню по соревнованиям в Сухуми. Девчонок нет. Абхазия выставила только мужскую сборную. Ясное дело! Кто же заберет радисток с кораблей! Подъехал автобус и нас повезли в гостиницу. Я бы удивился, если бы это была какая то другая гостиница. Точнее гостиница с другим названием. Нет! Это была гостиница «Абхазия» на проспекте Важа Пшавела.
