За сгущающимся мраком потускневших от света башен раскрывается бесконечный гобелен. Точечные белые пятна на фоне сумрачной глубины разворачиваются во фрактальной фантазии, их горящие огни обнаруживают ловкую, завуалированную руку природы. В беспорядочном хаосе вырисовывается необъятный порядок — узоры, вырванные из-под контроля разума.
Мы смотрим и пытаемся постичь грандиозный замысел, его размашистое полотно, выходящее за пределы разума. Наши глаза пьют родники бриллиантового великолепия, разбросанного в бархатных пустотах между ними. И все же при микроскопическом увеличении появляются новые тайны там, где раньше все было окончательно и бесповоротно. Чем больше мы различаем деталей в глубине и контексте, тем меньше целое становится понятным нашему маленькому уму.
Поэтому нам остается только блуждать среди этого плетения, прослеживая, куда заведет нас наша фантазия. И они текут — мой разум блуждает и плетётся среди этих чудес, сплетая отрывки в странные, сшитые из них сказки. Вот надменная гидра охраняет клады спрятанного золота, вот дрозды поют улыбающимся шарам, усеянным инеем. Ум, плывущий по волнам трепетного звездного света, танцует под ночные ноктюрны природы, мягкие и проникновенные, синхронные в тонкой небесной песне.
Но сквозь нити, прерывающие островные странствия воображения, пробивается другой тон. Глубокий ужас отличает это мрачное представление от причудливых вымыслов — осознание бездны, того, что и в малом жизненном круговороте наши нити то извиваются, то обрываются в тишине. В земле мы — трава, а в звездах — лишь искры, которым суждено погаснуть. И вот, пока блуждающие миры взлетают ввысь, за этим звездным размахом блуждает тень, которая преследовала меня в детстве и преследует до сих пор: что в таких звездных плащах скрывается небытие.
Ночь не дает ответов, лишь усиливая трепет и объясняя, что все вещи, какими бы прекрасными ни были их фанфары, должны раствориться в тусклой пыли. Мы дрейфуем во сне, пока ясность не разделит его нити, и рассвет не уничтожит тьму там, где наши мысли когда-то смешались в огромных гобеленах ночи.