Третий день в отделении травматологии. Сегодня ночью мне сделали операцию: вставили в правую ступню две железные спицы. Нога сломана в трех местах, перелом со смещением. Мне очень повезло с врачом, к которому привезли со «скорой»: он выписал мне направление на срочное хирургическое вмешательство, так как маленький отломок мог повредить ткани. Если б не это, до меня б ещё нескоро очередь дошла. И я не уверена, что я дожила бы до этого и не сбежала. Или не нанесла перед побегом кое-кому тяжкие телесные повреждения!
Ладно, по порядку. Вчера весь день я не ела и с тоской наблюдала, как за очередным оперируемым больным приходит медсестра Нина. Это были очередники и суперсрочники, а вот я - ни то ни сё. Ночью за мной приехала медсестра Нина, и каталка помчалась по этажам. Рядом с лифтом к нам присоединился санитар Рустам, который только с третьей попытки открыл чем-то вроде домофонного ключа лифт. Я решила отпустить ситуацию и не думать, почему со мной часто происходит такая хрень.
У операционной Нине сказали, что пока все заняты и надо приехать через полчаса. Она же, не скупясь на богатства ненормативной лексики, высказала Рустику и мне все , что она думает о всяких таких что считают нормальным посылать ее с каталкой в три часа ночи обратно. Пока мы перемещались по этажам и корпусам, я узнала много нового о нелегком труде медсестер и санитаров. Рустам до этого уже возил меня на перевязку, и по пути его матом обложил злобный лысый дед на каталке якобы за то, что тот его бросил перед кабинетом. Нина рассказала , что сегодня ее зае-ла больная, которая в полночь стала звонить домой и жаловаться, что ей не укололи обезбол. Потом Нина позвонила телефону, и я поняла, что, может, и не через тридцать минут, а через пятнадцать меня заберут.
В итоге она и санитар оставили меня на каталке перед хромированными дверями с круглыми окошками. Лежать под одной простыней не особо уютненько. Раньше, на других операциях, бывало и сильнее зубами стучала. Я стала правильно дышать и отдалась на волю судьбы. Судьба открыла врата рая через минут десять в лице молодого врача в голубой маске. Еще полчаса я лежала в тепле и старалась вспомнить все самое классное, что происходило со мной до рокового неверного движения моей правой руки.
Дальше - перекладывание на операционный стол, яркий свет, музыка. Врачи, как и парикмахеры, юристы, продавцы, водители, бухгалтеры, кладовщики, полицейские, часто включают на работе радио. Я теперь не помню, что у них тогда играло. Что-то обычное. Обычная работа, и у меня не самая сложная операция. Вставление катетера в этот раз прошло удачно: всего-то с третьего раза. У меня не удобные для инъекций вены, а от голода и холода они сильно скукоживаются.
На первых двух-трех операциях в своей жизни я опасалась: вдруг наркоз не подействует. Или проснусь посреди процесса и взвою, как раненный буйвол. Человек ко всему привыкает. После нескольких вещей в своей жизни я перестала бояться всякой фигни - типа потери работы, проявлений человеческой подлости, обычной, не запредельной боли.
Когда началась *****, вот тогда стало страшно. И за себя, и за семью, и за всех. Я много думала о тех людях, которые сутками сидят в подвалах без нормальной еды и возможности помыться. Кто вынужден бежать, бросив своих питомцев и дом. У кого на глазах погибают близкие. Моя бабушка была в Москве во время ВОВ и бегала с маленьким ребенком в бомбоубежище. Дед погиб от ран под Ржевом. Это происходило меньше, чем сто лет назад. А что творилось в средние века во времена татарских и крымских набегов! В каждом из нас есть наверняка что-то типа родовой памяти.
Я включаю другое кино. Пару недель назад, когда стояла шикарная сентябрьская погода, я приехала на велике, чтобы поплавать в карьере перед самым заходом солнца. Я окунулась в воду у берега в тени, а когда добралась до середины, меня осветили золотые и еще теплые закатные лучи. В этот миг для меня соединилось все счастье, что было в моей жизни от купания. Последние пятнадцать минут перед трансфером из египетского отеля, когда я напоследок окунулась в Красное море. Ночной заплыв перед поездом из Адлера: лунная дорожка, я руками разгребаю светящиеся сокровища планктона... «Волна бежит на этот берег, волна бежит и что-то бредит» - это ощущение упоения последним мгновением. Когда живешь по полной, до самого крайнего мига наслаждаясь этим прекрасным миром, неважно, что ты делаешь - едешь, любишь, творишь, идешь на гору - то умереть не страшно!