— Когда ты предаешь человека, тебе становится стыдно не сразу, — продолжал рассказ Слон — У Гретхель было оправдание, которым она успокаивала себя, когда захотела совершить тот поступок. Выйдя из приемной директора и увидев нас, она страшно побледнела. Но спустя мгновение самообладание вернулось к ней. Гордо подняв голову, она прошла мимо нас, будто не заметив – жалкое было зрелище. Вслед за ней вышел директор и торопливо куда-то пошел. Взгляд его был полон беспокойства.
Совсем скоро о связи Легии и Мишеля Гондфри знала вся семинария. Мои опасения сбылись. Гретхель написала докладную о произошедшем и приложила к нему письмо подруги, как доказательство.
– Но почему она это сделала? – Спросил голос во мраке.
– Любовь, – ответил Слон с грустной усмешкой. – Все та же проклятая любовь – причина большинства бед на этой земле.
– Любовь? – Переспросил слушатель.
– Не знаю, что они в нем находят, – объяснял Слон.
– Но в этого чертового принца влюблена половина семинарии. Оказалось, Гретхель очень страдала от того, что Мишель выбрал не ее. В отместку, она решила погубить жизнь и его, и Легии. Ревность – страшная штука.
– Дело не в ревности, – отвечал голос. – Зависть – вот истинная причина ее поступка.
– Зависть? – Слон вопросительно посмотрел в темноту.
– Судя по тому, что ты рассказываешь, Легия – девушка невероятной красоты. Это и погубило ее.
Красота – это дар Бога. Мало, кто может правильно распорядиться ей. Это испытание от Господа, которое мало кто проходит. Красота становится причиной гордыни, огромного соблазна, предательства и зависти со стороны тех, кто ей не обладает. Но есть и исключения. Взять хоть тебя. Ты не считаешь себя красивым, но душа твоя наполнена доблестью.
Слон был поражен. Эти простые слова ошеломили его, но о причинах этого он пока не догадывался.
Интонация, с которой говорил голос, поразила его. Что-то поднялась со дна его души. Возможно, он понял бы истинную причину эмоций, испытываемых им, если бы ему дали остаться с этими мыслями наедине. Но слушатель отвлек его:
– Скоро время твоей казни, сынок. Если ты хочешь закончить свой рассказ, то лучше поторопиться. Прости, что вновь прервал тебя. Просто твою историю невозможно слушать равнодушно.
Напоминание о скорой смерти пробудило Слона. Он продолжал:
– Легия достойно выдерживала новый удар судьбы. Стоя в коридоре семинарии, она смело принимала удивленные и насмешливые взгляды окружающих.
– Что ж, – сказала она мне, – отец учил меня, что каждая душа вкусит смерть. Совсем скоро весь город узнает о моем грехе. Я была так слепа и глупа, но теперь я рада, что отвечу за свой проступок в этой жизни.
Совсем скоро ее взяли под стражу и посадили в темницу. Там она должна была ожидать суда. Я не могу описать своего состояния. Лишь вера помогала мне не сломаться в тот момент. В моем списке ненависти к принцу прибавилась и несчастная Гретхель. Но я не собирался ничего с ней делать. Я никогда не обижал представительниц слабого пола. Это был мой нерушимый принцип.
Я знал, что если нарушу его, то стану таким же, как принц. С самим Гондфри, судя по всему, тоже разберутся вместо меня. Его также посадили в тюрьму. Суд над ним и Легией был назначен в один день. Весь город говорил о позоре, который на себя повлекла дочь известного священника.
Мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы ждать и молиться Богу. Я сидел в своем доме в темноте и с грустью смотрел на меч.
Меня одолевала злоба – я так и не смог воспользоваться им, чтобы перерезать принцу глотку. Вместе с гневом пришло отчаяние. Но вскоре до меня дошла странная весть, обрадовавшая и немало удивившая меня – среди трех судей, которые будут принимать решение по делу Легии и Мишеля, был назначен священник Патрик.
Голос во мраке с негодованием произнес:
– Как его могли назначить судьей в деле собственной дочери?
— Прости, что опять влезаю со своими вопросами, — произнес слушатель во тьме. — Но я не могу понять логику.
— Ничего, — усмехнулся Слон. — Я привык к вашим вставкам. К тому же, я уже давно понял, что вас не существует. По крайней мере, человеческого облика у вас нет. Вы — призрак, или просто плод моего воображения. Это абсолютно не одно и то же, но сейчас у меня нет времени и сил разбираться.
— Я думал над этим вопросом, — продолжал Слон, возвращаясь к вопросу о священнике Патрике. — Более того, я навел справки. Конечно, мне тоже показалось странным, что его выбрали судьей в деле собственной дочери. Но, как оказалось, это назначение — дело рук его конкурента, отца Генриха. Он предпринял все силы, чтобы испортить репутацию своего противника. Назначив его судьей, Генрих ставил священника Патрика в сложное положение.
Если тот примет решение помиловать свою дочь, то люди усомнятся в справедливости его действий. Это несомненно повлияет на выборы в духовенство. Отца Патрика знали, как честного беспристрастного человека, который следует закону и никогда от него не отступает. С другой стороны, если он проголосует за то, чтобы казнить собственное дитя, это также вызовет возмущение у немалого количества людей. Ведь в нем должны сочетаться справедливость и любовь. Он был в ловушке.
Выходило так, что судьба с его выборами в духовенство уже была предрешена. Само его назначение судьей в этом деле служило ему поражением. По большому счету, думал я, от него на суде мало что зависело. Было письмо, четко доказывавшее вину Легии. Значит, двое из судей, скорее всего, проголосуют за казнь. Конечно, в сердце моем еще теплилась надежда. Но здравый смысл и опыт ясно говорили мне иное.
Наступил день суда. Сотни людей пришло воочию понаблюдать за процессом. Первым к трибуне вызвали принца Гондфри. Один из судей, строгим голосом обратившись к нему, спросил, признает ли он свою вину.
Мишель глубоко вздохнул и начал тираду, которая ввергла меня в ступор. Я не мог вообразить, что человек, даже такой бесчестный, как он, способен на подобную ложь. Он кричал, иногда останавливаясь, чтобы смахнуть накатившую слезу, затем продолжал.
Принц говорил о старых легендах, которые рассказывали нам о ведьмах. Порой они бывают прекрасны, и простой человек не в силах распознать коварство, скрывающимся под их красотой. Он твердил, что Легия, подобно Солнцу, ослепила его, и он не способен был разглядеть ее планов. Но у служительниц тьмы, кем она, по его мнению являлась, план есть, и он довольно четкий. Она и подобные ей, специально толкают мужчин на грех.
Они заставляют их совершать страшные поступки, лишь с одной целью — затащить их в ад. Ведь они служат сатане. Он смотрелся жалко.
По выражению глаз судей, как мне показалось, было видно, что они часто слышали похожую чушь. Слишком много таких бессмысленных речей произносилось на подобных заседаниях. Исход Гонфдри был ясен, и я трепетал от предвкушения. Выходит, священник Патрик, отец Легии, будет прямым соучастником смерти принца.
Это радовало мое истерзанное сердце. Хоть что-то приятное за столько дней! Пришло время вынесения вердикта: первый судья — казнить; второй судья — помиловать! Меня ошарашило это решение. В толпе послышались возмущения. Но так как решающий голос был за священником Патриком, я не волновался. Однако тут он произносит слова, которые я не забуду до конца своих дней — помиловать!
Я не мог поверить своим ушам. Его освободили!
С наглой ухмылкой принц медленно пошел к выходу. Я в гневе сжал кулаки.
Затем у трибуны встала Легия. Она смело смотрела в глаза судей. Слово ей не дали. Ведь было письмо. Потому голосование началось практически сразу. Первый судья громогласно произнес — казнить! Но второй вынес решение о помиловании! Я чуть с ума не сошел от радости. Третьим должен был проголосовать священник Патрик, и я знал, какое решение он примет. Думал, что знал...
Страшная тишина, внезапно возникшая в темнице, вскоре была прервана плачем Слона. Он медленно вытер слезы и посмотрел на свои влажные пальцы:
— Во-истину, с каждой трудностью приходит облегчение, — произнес он, грустно улыбаясь. — Слезы — доказательство этого. Стоило мне заплакать, и я чувствую, как печаль выходит из моей души. Вся хвала Создателю! Только две вещи помогают в печали — слезы и...
— Месть? — Продолжил за него голос во мраке.
Слон молчал.
— Значит, отец Патрик принял решение казнить собственную дочь?
— Да, вы чертовски проницательны! — Ответил Слон, пораженный своим внезапным раздражением. — Может, уже хватит мучить меня? Почему вы прячетесь во мраке? Я рассказал вам все. Теперь, будьте любезны, отплатите мне за мой рассказ, и выйдете из этой проклятой тьмы, кто бы вы ни были!
Послышался смех, который показался Слону знакомым. Да, он слышал его в своих кошмарных снах, когда ему казалось, что с ним говорит дьявол. После того дня ему часто снился призрак тьмы. Он покачал головой. Ему было все равно. Скоро наступит его смерть, и все будет кончено.
— Ты рассказал мне далеко не все, — возразил голос.
— Я дошел до причины, по которой воспылал ненавистью к отцу Патрику, этому ничтожному человеку, что вам еще нужно?
— Когда она умерла? — Не унимался голос.
Решив, что спорить с тем, кого он и человеком не считает, бесполезно, Слон продолжил свою историю:
— Ее повесили сразу после суда. Я своими глазами видел ее казнь. После этого я стал другим человеком. Я знал, что запланированное мной непременно приведет меня туда, где я оказался. Но мне было безразлично. Главной задачей тогда было не сломаться раньше времени.
«Я обязательно оплачу тебя, моя дорогая, — мысленно обращался я к Легии. — Но позже. Сначала — дело».
Сразу после суда я направился домой. Полностью погрузившись в планирование предстоящей мести, я понял, что мне нужно делать. И первым шагом, как это ни покажется странно, был сон. Я должен был хорошо отдохнуть перед тем, как совершить задуманное. Проснувшись, я умылся и поел.
Одев свою лучшую одежду, я взял меч и вышел из дома. Вскоре я оказался в парке семинарии. Принц и его дружки любили днем собираться у дуба, где мы с Легией предавались дружеской беседе. Я знал, что найду мерзавца там. К счастью, я не ошибся.
— Я вызываю Мишеля Гондфри на поединок, здесь и сейчас! — Проговорил я, как только увидел его. Толпа смотрела на меня с изумлением.
Закон нашего города позволял подобные поединки, если дано добровольное согласие с обеих сторон. Теперь все зависело от него. Принц рассмеялся.
— Хочешь лишиться и всех остальных пальцев, жирная ты туша?! — Крикнул он.
Слова эти порадовали меня. Никогда в жизни я еще не был так счастлив от того, что внешне напоминал слона — большого и неуклюжего. Гонфдри не боялся меня и был уверен в своей победе.
После некоторых приготовлений мы стояли напротив друг друга, окруженные большим количеством людей. Среди прочих я увидел Гретхель. Глаза ее были полны слез. Видимо, она сознала, что сотворила. Слишком поздно!
Однако главный виновник всего стоял передо мной, держа в руке меч и улыбаясь. Принц считался хорошим фехтовальщиком, чего не скажешь про меня. Я знал, что у нас разные уровни подготовки, и надеялся лишь на одно — свою ненависть.
Продолжение следует.
Впереди ФИНАЛ.