В советском кинематографе было немало актёров, которых можно по праву назвать королями эпизода. Например, Фаина Раневская или Борис Новиков. Великие актёры. Каждое их появление на экране – событие. Каждая реплика – шедевр. Возможно, что главные роли у них были бы менее интересны. В театре – другое дело, но в кино бенефис редко вызывает восхищение. При всей зрительской любви.
Однако сегодня поговорим не о кино, которое, как известно, «из всех искусств для нас важнейшим является». Сегодня – опять о книгах. Точнее о персонажах, мало влияющих на основной сюжет.
Савельич (А.С.Пушкин. Капитанская дочка)
Во многих произведениях мировой литературы важную роль играют слуги. Самый известный пример – Санчо Панса из великого романа Сервантеса. Но слуга Дон Кихота, пожалуй, второстепенным персонажем вряд ли в праве считаться. Губернатор всё-таки. Не Калифорнии, конечно («Хулиганы!» «Зелёные береты я хаваю на завтрак»). Зато по-соломоновски правил, на полном серьёзе.
Слуги есть у Дон Жуана и трёх мушкетёров, субретки – у героинь многих комедий дель арте (и даже у грибоедовской Софии!), дополняют образы хозяев хлестаковский Осип и обломовский Захар. Важное место в романе Пушкина «Капитанская дочка» занимает Савельич, дворовый дядька главного героя (о жанре этого произведения спорить не будем; я, вообще-то, с институтских времён привык считать его исторической повестью).
Савельич хорош. Обаятелен в своей простоте. Один «реестрик» с заячьим тулупчиком, поданный им самозванцу Пугачёву, чего стоит! Всё в семью. Всё для семьи. А ведь он всего лишь слуга в этой семье. Потрясающий пример преданности. И терпения. Барчук периодически доставляет хлопот. Того и гляди без гроша останется. Учишь-учишь его уму-разуму. А всё без толку. Честь у него на первом месте, долги разные. Разве надо мошенникам долги отдавать? Эх, дитя неразумное!
Савельич своим отношением к героям повести (Прости, ФИПИ! Романа!) помогает читателю взглянуть на них с другой стороны. Сцены с ним отчасти комические, что снижает накал драматизма и делает повествование более приближённым к реальной жизни, в которой смех и слёзы сосуществуют.
Максим Максимыч (М.Ю.Лермонтов. Герой нашего времени)
По мнению Белинского, по-настоящему заслуживающим звания героя романа является штабс-капитан Максим Максимыч. Да, мы знаем его по имени и отчеству, но фамилии у него нет. Бесфамильный, но не безликий. Добрый усатый старик (лет пятидесяти на вид, прям как я) – сослуживец Печорина. «Для него жить – значит служить, и служить на Кавказе», – писал о нём Неистовый Виссарион.
Критик восхищался цельностью натуры Максим Максимыча. Его твёрдыми моральными принципами, умением любить и дружить. Да, в романе у штабс-капитана всего лишь эпизодическая роль. Его непонимание сущности характера Печорина призвано заставить читателя глубже анализировать главного героя. Но на деле мало кто одобрил холодность того по отношению к Максим Максимычу. Мол, так к друзьям после долгой разлуки не относятся. Однако, во-первых, кто сказал, что они друзья? Что у них общего? Взгляды, убеждения, интересы? Они сослуживцы, соратники. Причём ГГ – столичный фрукт, а «идеальный друг» - до мозга костей провинциал. Во-вторых, об отношении Печорина к Максим Максимычу мы не знаем, так как в «Журнале» о нём ни слова. А встреча, как известно, была при посторонних. Печорин в силу скрытности своего характера (он даже руки при ходьбе прижимал) чувств показывать не стал бы. Даже если они и были.
Как бы там ни было, Максим Максимыч – лицо запоминающееся. Таких Портосов иметь в друзьях – настоящее счастье. Хотя… Когда не пойми кому такой друг всё о вас выболтает, броситесь ему в распростёртые объятья?
Максим Максимыч – типичный герой-тень, напарник. Самые яркие примеры – Ватсон для Шерлока Холмса, Горацио для Гамлета. У детективов с их гиперболизированным эго часто такие напарники бывают. Джеральдин у Флоризеля, Гек у Тома Сойера, Чистяков у Каменской. Рекс Стаут поиронизировал над отношениями героя и его напарника – тени Вульфа и Гудвина. А Желязны вообще сделал напарника (пса Снафа) главным героем фэнтезийно-детективного романа. Впрочем, говорящие животные второстепенными героями и не бывают: харизма! Вспомните кота Матроскина, Осла Шрека или коня Юлия.
Долохов (Л.Н.Толстой. Война и мир)
Ещё один тип второстепенных персонажей –искуситель. Если слуга или напарник помогают главному герою, то есть и тот, кто чаще искушает, нежели помогает. Точнее, искушая, помогает раскрытию внутренних качеств. Иногда искушение буквально (Мефистофель в «Фаусте»). Часто заканчивается противостоянием (дуэль Онегина с Ленским, Печорина с Грушницким).
Долохов – искуситель для двух из пяти главных героев романа Толстого: Пьера и Николая Ростова. У Пьера до дуэли всё-таки доходит. У Николая едва не заканчивается суицидом. Хорошо, семья поддержала: отец денег дал, а Наташа спела. Да, Толстой верил в волшебную силу искусства.
Признаюсь, в «Войне и мире» Долохов – мой любимый персонаж. После третьего-четвёртого прочтения. Как-то поднадоели вечные философские искания не пойми чего у Болконского и Пьера. А Николаша (в юности он был любимым) достал своим включением-выключением тумблера. Прямо андроид какой-то. Раз – и он ожил. Два – опять не живёт, а существует. А у Долохова принципы: есть свои и чужие. Своих надо любить, а чужих ненавидеть.
Но это ещё не всё. Его нельзя назвать ни карьеристом, как Друбецкого, ни бездушным формалистом, как Берга, ни развратным негодяем, как Анатоля Курагина. Он на голову, на две, три головы выше их. А может, даже и «искателей нравственного пути», типа того же Пьера. Долохов твёрд в своих убеждениях. Смел, жесток к врагу. Благодаря таким, как он, победили в Отечественной войне. Любить врага своего, как Каратаев, на войне нельзя: и сам погоришь, и товарищей подведёшь. Да, у враголюбов (иноагентов, как сейчас принято говорить) и товарищей-то настоящих нет. Естественно! Они ж не товарищей любят.
В общем, главное, не смотрите на «искусителя» глазами главного героя. «Чёрный человек»! «Жалкая копия»! «Враг рода человеческого»! – вот такой будет его оценка. А ваша?
Щукарь (М.А.Шолохов. Поднятая целина)
Два последних типа второстепенных, но важных персонажей будут герои ныне не самых популярных произведений. И первый на очереди – дед Щукарь из вычеркнутого из школьной программы романа Шолохова. Да, «Тихий Дон» более огромен, масштабен, значителен. Велик, одни словом. Но и роман о коллективизации на Дону тоже заслуживает читательского внимания. Может, и не такого чрезмерного, какое было в советское время. Но и не такого пренебрежительного, как сейчас.
Роман замечательный. Герои запоминающиеся. Но самый запоминающийся – Щукарь. Комизм эпизодов с его участием сближает события романа с жизнью. Его образ – дальнейшее развитие образа Савельича. Народная мудрость и присущая тому же народу косность – важные неразрывные составляющие образа Щукаря. Чтобы не отдавать личный скот в колхоз (то есть никому), деревенский люд (и Щукарь в том числе) режет, обливаясь слезами, телят. Однако слёзы горести моментально высыхают и заменяются уже слезами смеха, когда Шолохов рассказывает о последствиях. У Островского Карандышев со словами «Не доставайся ты никому!» убивает Ларису Огудалову. У Шолохову с этими словами Щукарь бежит в подсолнухи. Ну, или без слов. Какие уж тут слова! Это жизнь. И смех и грех.
Если не читали ещё «Поднятую целину», обязательно прочтите. Хотя бы эпизоды с участием Щукаря. Найдите его объяснение собственной фразы: «Дорогие гражданы и миленькие старушки». Или суп с устрицами. Будет забавно. Как минимум. А там, глядишь, может, и на весь роман замахнётесь.
К какому типу второстепенных персонажей можно отнести Щукаря? Наверное, это человек из народа. Лицо из толпы. Фокус на этом лице. Редко встречающийся тип. Толстой пытался что-то подобное в образе Платона Каратаева показать. Или Тихона Щербатого. Получилось менее ярко, чем у Шолохова. Может, потому что односторонне. Недолго музыка играла, так сказать. Хотя, возможно, идейная значимость перечисленных толстовских героев выше той, что заложена в Щукаря Шолоховым… Возможно.
Фенбонг. (А.А.Фадеев. Молодая гвардия)
Признаюсь честно, в шестнадцать лет я был потрясён. Вообще весь роман «Молодая гвардия», вся трагическая история молодогвардейцев чрезвычайно меня волновали и волнуют до сих пор. Но унтер Фенбонг… Да, Фадеев создал потрясающего монстра. В моей советской юности ещё не было Стивена Кинга, подробности творимого Чикатило и другими маньяками были неизвестны. Может, и к лучшему. Сон был спокойнее. До Фенбонга.
Ну, палач. Ну, с кем ни бывает? Подумаешь!.. Палач-извращенец. Тоже не новость. Хотя… Извращенец?! В самом советском романе самого советского писателя?! Да, извращенец. Натуралистические подробности нравственного падения Фенбонга не могут не потрясать. Хотя ныне привыкли и к более мерзким сценам, чем у Фадеева.
Ах да! Фенбонг питает извращённую страсть к материальным ценностям! А вы что подумали? Простите, если ввёл в заблуждение.
Зачем в «Молодой гвардии» Фенбонг? Для полноты ощущений, наверное. Для яркости красок. Лицо из толпы. Но не того народа. Персонифицированный враг. Но не главный. Так, скотина. Просто мерзкий тип. Однако в памяти остаётся. Значит, не такой уж и простой. Душу в него автор вложил.
Встречали подобных Фенбонгу персонажей в других произведениях? Знакомый тип? Или диковинный? Вот отца Фёдора из "Двенадцати стульев" вспомнил. Может, ещё про какие-то не названные мной типы важных второстепенных персонажей хотите рассказать? Или почитать?
Жду ваших комментариев.
И приятного чтения!