Дина Григорьева, заслуженная артистка РСФСР, диктор высшей категории. Ведущая церемоний открытия и закрытия Олимпиады-80, Игр доброй воли и Всемирного фестиваля молодежи и студентов
Что Вы перенесли в свою жизнь из детства?
Самое главное — это любовь. Это движитель всей жизни - любовь с маленького возраста. К родным в первую очередь, к животным, ко всему, что тебя окружает. Правда, время было тяжелое, война.
Я мало что помню из своего детства. Вспышки помню, мы это принимали за салют, а это были взрывы. Мы из города не выезжали, жили на извилистой улице в селе Алексеевское. И наш дом был на том месте, где сейчас стоит памятник Циолковскому у метро ВДНХ.
Кажется, что люди были другие - добрее, улыбчивее, отзывчивее. Даже когда стояли в очереди за молоком - нас маленьких мама будила, и мы часов в шесть стояли в очереди, потому что в восемь открывалась палатка. Нас приводили, уже была очередь, и какая бы женщина ни стояла, она и по головке погладит. В нашем селе все знали друг друга.
Как Вы поступили в институт?
Этот момент был осложнен тем, что наш школьный выпуск попал под постановление — по окончании школы надо два года отработать на производстве, а только потом поступать в высшее учебное заведение. Я все равно пыталась после окончания школы поступить в театральное, но безуспешно. Доходила до третьего тура и срезалась.
Но в 20 лет всё-таки поступила.
Как Вас пригласили на радио?
Когда я работала на заводе, у меня была общественная работа - диктором. На заводе - это был завод среднего машиностроения, оборонка, была настоящая хорошая редколлегия.
И с нами, дикторами таких заводов, проводили раз в году семинары дикторы всесоюзного радио - Юрий Борисович Левитан, Ольга Сергеевна Высоцкая, Николай Павлович Дубровин, Валентина Сергеевна Соловьева.
А когда я уже училась в институте, моя сестра услышала объявление о наборе дикторов радио и говорит: «Попробуй». Я пришла на Пятницкую, 25, в Радиокомитет СССР. Народу - тьма. Я попала туда только около 10 вечера.
Когда я вошла, сразу увидела Юрия Борисовича Левитана с текстом, а чуть правее - Ольгу Сергеевну Высоцкую. И мой голос «ушёл» неведомо куда.
Вдруг слышу, из глубины несется: «Девушка, вы представляете, куда вы пришли? На радио. Здесь молодости мало, здесь голос нужен, мощь нужна, а вы!»
Я собралась и выдала: «Добрый вечер, я Дина Морозова», — смотрю, они удивились и стали усаживаться в кресла. «К сегодняшней встрече я подготовила такие-то материалы. С чего вы предпочитаете меня выслушать?»
Думала, как построить фразу, и сразу у всех стали другие глаза, с интересом. Они говорят: «А вам как удобнее?» — «С Евтушенко, казнь Стеньки Разина из его поэмы «Братская ГЭС»: Как во стольной Москве белокаменной вор по улице бежит с булкой маковой, не страшен ему сегодня самосуд, не до булок, Стеньку Разина везут». Ольга Сергеевна говорит: «Все, деточка, иди сюда», — посадила рядом с собой, как сейчас помню, дала заметку в газете о Намибии. Это была середина 1960-х годов, национально-освободительное движение по всему миру. И я такую «клюкву» развесила… Видела сдержанные улыбки, но доброжелательные.
И мне говорят: «Давай еще раз, только серьезнее». Я собралась, дала «серьёз», насколько тогда понимала: «Деточка, ты прошла на второй тур, тебе позвонят и дадут педагога».
Так я на четвертом курсе института поступила на радио. И, работая на радио практикантом, заканчивала дневной институт.
Вас называли «Левитан в юбке». Почему?
Была прекрасная традиция в дикторской на радио - проводить собрания и зачитывать письма радиослушателей. Нам, практикантам, было дозволено только объявлять время. Я входила в студию, включала микрофон: «Говорит Москва. Московское время - 15 часов». На московском радио появился женский голос, который объявляет время так, как будто началась война. И кто-то из мужчин на собрании сказал: «Тоже мне, нашлась, Левитан в юбке».
Все поняли, к кому это относится, потому что все мне говорили: «Диночка, мажорнее, светлее». Они были мудрыми, не говорили: «Выше!» — нет, они видели, что все резонаторы звенят, и не надо завышать. А просто с другим отношением говорить, нести мажор, оптимизм и уверенность в наше светлое будущее.
Были жесткие моменты Вашего становления?
На радио этого не было. Я вспоминаю это время, как волшебное. Когда человек входил в коридор, он шел и здоровался. Помню, как шел Владимир Борисович Герцик, как он здоровался - это был «аристократ», интеллигент. Он делал поклон и так здоровался с женщиной, привет — с мужчиной.
Все было написано «на морде лица», в хорошем смысле слова. Но «морда лица» — это уже телевидение, потому что мы приходили с улицы, с нами работали парикмахеры, а лицо мы делали сами.
Ваш супруг - известный режиссер...
Женщинам и девушкам дам совет — выходить замуж только за того, кто тебя любит, а ты его принимаешь, он тебя устраивает. Так я выходила замуж за своего Бориса Григорьева.
Замечательный человек, прекрасная личность, лучше человека, чем он, я в жизни не встречала, я за это ручаюсь. Не потому что меня окружали люди хуже, чем он, нет. У нас с ним был невероятный союз.
Когда мы с ним поженились, шутили, что два режиссера в одной семье — это слишком много.
Борис Григорьев - дважды лауреат премии МВД, хотя ее давали только один раз. Фильмы потрясающие — «Петровка, 38», «Огарева, 6». «Наградить посмертно» — это была первая награда премии МВД СССР. Потом был ряд фильмов: «Исповедь содержанки», а двухсерийный фильм «Приступить к ликвидации» — наша милиция не устояла и присудила ему вторично премию МВД СССР. И он так и остался единственным дважды лауреатом этой премии.
Какой совет Вы дадите человеку, который только начинает свою жизнь?
Я скажу самое главное — уметь любить. Потому, что любовь — это невероятный движитель. И вообще, «Говорите о любви любимым, говорите чаще, каждый день»…