- Ну, как? Как вы могли такое сделать? – Возмущался Лев Алексеевич. Он смотрел на Машу осуждающим взглядом, качая головой.
- Да, я мошенница! Теперь еще и вы меня уволите, - она едва не плакала. Одна оплошность стоила ей так дорого. Ей было стыдно смотреть в глаза Льву Алексеевичу.
Начало истории
- Глупая ты, - внезапно сказал он, переступая вынужденный порог вежливости, - не мошенница ты, просто наивная. Такая же обманутая, как те люди, которым ты сказки рассказывала. Неужели, ты не знала, что в нашей стране трудоустройство бесплатное?
Врач обогнул свой стол и встал за спиной Маши, опираясь обеими ладонями на спинку ее стула.
- Я в полицию пойду и все им расскажу, - твердо сказала она, - про то, что я в этом злополучном агентстве работала и людям лапшу на уши вешала. Не могу я ходить и оглядываться по сторонам в страхе, что меня кто-нибудь узнает.
- Никуда ты не пойдешь! Послушай человека с богатым жизненным опытом. Ничего ты не исправишь, только хуже сделаешь. А Воронина я другой медсестре передам.
Маша подняла на него взгляд. Лев Алексеевич стал перебирать амбулаторные карты на своем столе. Он был очень серьезным. Впалые щеки придавали ему вид усталости.
- А сколько вам лет? – спросила Маша. Он замер, внимательно глядя на нее.
- А как ты думаешь?
- Сорок, - она пожала плечами. Лев Алексеевич откашлялся и передал ей амбулаторную карту.
- Вот тебе, вместо Воронина. Практикуйся.
Она взяла карту, продолжая ждать ответа. Врач сделал вид, что увлечен историями болезни, хаотично разложенными у него на столе. Маша поняла, что он закончил с ней разговор, и повернулась к выходу.
- Тридцать четыре, - услышала она за спиной его голос и обернулась, - мне тридцать четыре.
- Простите, - Маша смущенно улыбнулась, - ваши усы… они прибавляют возраст… то есть, мужественность…
- Идите уже, - он снова уткнулся в бумаги, делая холодное, безразличное лицо.
Маша вышла в коридор, ругая себя за очередную глупость, понимая, что не меньшую собирается сделать в скором времени.
Мысль о полиции не покидала ее. Полсотни пропущенных звонков от Жени заставляли Машу нервничать. Она боялась его. Особенно в злом, разъяренном состоянии. Ей все время приходилось прятаться, оглядываться, съедать себя изнутри. Маша направлялась в отделение полиции на дрожащих ногах, в надежде на смягчающие обстоятельства после чистосердечного признания.
- Я хочу написать заявление! – С ходу заявила она.
Полицейский устало зевнул и покосился на своего напарника, все внимание которого было направлено в телефон.
- На кого? - спросил полицейский.
- На себя, - ответила Маша, - я обманывала людей. Оформляла их на работу за деньги.
Тот смотрел на нее не моргая, ожидая продолжения.
- И на Женю. Он меня научил, а я ему поверила, - Маша затаив дыхание ждала их ответа. Они медлили.
- Девушка, под действием какого вещества вы к нам явились? – Не выдержал один из них. Мужчины были удивлены тем, что преступник сам пришел к ним с повинной.
- Я правду говорю. Можете проверить. Я – обманщица, только я сама об этом не знала. Вы обязаны принять мое заявление.
- Паспорт давайте, - нехотя согласился тот, - почему, как наше дежурство, обязательно какие-нибудь ненормальные заявятся? В другую смену что ли перевестись…
Маша с воодушевлением рассказала им все подробности своего преступления, про махинации бывшего молодого человека, про его напарника Илью, который отдувался за всех.
- Что ж, спасибо за информацию, - сказал полицейский. Маша встала, протягивая руку за паспортом, - не торопитесь. В таком деле спешка может навредить. Посидишь немного в обезьяннике, подумаешь о своем поведении.
Она оказалась запертой в клетке, как канарейка. У нее отобрали телефон. Маша спала на лавке, подложив под голову огромную сумку. Ей было страшно, она все время вздрагивала от громкого лязганья дверей.
- Меня в тюрьму посадят? – спросила она утром, глядя, как полицейские собираются уходить.
- Ага, - ответил один из них, громко смеясь, - пожизненный вкатают, не меньше.
Маша дрожала. В такие минуты она не могла понять – шутят они или нет. Страх завладел ею полностью. Она мысленно представляла себя запертой в малюсенькой камере с десятком девиц с беззубыми ртами и дурнопахнущими подмышками. В тот момент, когда ее фантазия особо бурно разыгралась, ее отпустили.
- Разберемся, - с умным видом сказал ей полицейский, возвращая паспорт и разряженный телефон.
Маша бежала на работу со всех ног. Попутно она смотрела на хмурое небо, затянутое тучами, не менее хмурых прохожих, снующих вокруг. Зато на лице Маши сияла улыбка. Как хорошо быть свободной. Это чувство не похожее ни на что. Как она раньше не осознавала этого? Как это не осознают другие люди, которые с кислыми физиономиями, сетуя на плохую погоду, волочат ноги на ненавистную им работу.
Они свободны. Разве это не счастье?
Проходя мимо охранника, Маша посмотрела на часы. Она опоздала на работу на два часа. Лев Алексеевич встретился ей в коридоре кардиологического отделения. Он посмотрел на Машу, нахмурив брови.
- Где ты была? – произнес он, складывая руки на груди.
- В полиции, - придурковатая улыбка никак не сходила с лица Маши. Она пыталась сжать губы, но получалось только хуже. Что-то странное было во внешности Льва Алексеевича. Находясь в эйфории, она даже не сразу это поняла.
- Очень интересное оправдание. И что, по-твоему, я должен сказать заведующему отделению?
- Вы что… усы сбрили? – Наконец, догадалась Маша. Он смущенно посмотрел по сторонам.
- Останешься на два часа после работы, - сурово предупредил Лев Алексеевич.
- Хоть на три. Мне все равно некуда идти, - она посмотрела на дорожную сумку, которую с трудом носила на себе уже второй день.
В сестринской стоял хохот. Маша молча переодевалась. Девушки обсуждали внезапное исчезновение усов Льва Алексеевича.
- Я чуть в обморок не упала, когда увидела, - сказала одна, - видать, наш Лева женщину себе нашел.
- Лишь бы только без аллергии, как у предыдущей, - все снова рассмеялись, - и когда уже эта кошка сдохнет?
Маша недовольно покосилась на коллег, надевая перед зеркалом шапочку. Вот за что она никогда не любила женский коллектив, так это за сплетни. А насмешки надо Львом Алексеевичем странным образом раздражали ее.
Маша выскочила в коридор и направилась к закрепленной за ней палате, столкнувшись по пути с Ворониным.
- Извините, а где мне найти своего… - он замолчал, сосредоточенно рассматривая ее лицо, - моего врача.
- Не знаю, - поспешно ответила Маша, пробегая мимо.
- Подождите, я же вас знаю. Вы… вы…
Маша хотела провалиться сквозь землю от волнения и стыда. Неужели, он узнал ее? Она даже волосами прикрыться не могла. Они были надежно спрятаны под шапочку.
- Вы…
- Воронин, - окликнул его Лев Алексеевич. Он спешил к ним навстречу с другого конца коридора, - вы зачем по коридору ходите?
- А я вас искал, доктор, что-то щемит у меня, хуже становится. Того гляди совсем сердце остановится.
- Идите в палату.
Маша тревожно посмотрела вслед пациенту и вздохнула:
- А если он умрет? Что тогда? – Произнесла она.
- Не говори ерунды. У него все анализы в норме. На умирающего человека он явно не похож.
- А вдруг? Что тогда?
- Ничего особенного, - он пожал плечами, - сходишь в полицию, заявление напишешь. И все.
Он ухмыльнулся и направился вслед за Ворониным. Маше было не смешно. Ей хотелось только одного – очистить свою совесть перед обманутыми клиентами.
Маша посмотрела на свою сумку, которая напоминала ей о том, что идти было некуда. Вся дневная смена разошлась. Маша ходила по процедурной, в попытке занять руки неотложной работой.
- Шла бы домой, - в третий раз сказала ей Галя, устало зевая у окна.
- А хочешь, я за тебя ночную смену отработаю?
- Хочу, - ухмыльнулась та, - только кто тебе это позволит?
Маша выскочила в коридор, выискивая Льва Алексеевича. Он шел в ординаторскую, на ходу расстегивая пуговицы халата.
- Можно я останусь в ночную смену? – Спросила его Маша, делая умоляющее лицо. Врач посмотрел по сторонам и остановил взгляд на ней.
- Тебе идти некуда? – Прошептал он. Маша кивнула, опуская глаза в пол. Лев Алексеевич замялся и после недолгой паузы продолжил, - моя машина будет стоять напротив пекарни. Даю тебе десять минут.
Он быстро ушел, прежде чем она что-либо ответила. Маша смотрела ему в спину, пытаясь переварить в голове сказанные только что слова.
Как только его фигура скрылась за поворотом, она со всех ног направилась в раздевалку. В ее голове пульсировало от волнения с такой силой, что даже уши заложило. Минут через пять Маша уже выбегала из больницы, с трудом удерживая тяжелую дорожную сумку на плече.
Она выглянула из-за угла. Около пекарни с включенными фарами стояла черная машина. Маша отдышалась, пригладила растрепанные волосы и двинулась вперед.
Лев Алексеевич выскочил из машины, чтобы перехватить у нее тяжелую ношу.
- Первое правило, - сказал он Маше в тот момент, когда они оказались в салоне, - никто в больнице не должен об этом узнать. Понятно?
Она кивнула, заворожено глядя на строгое лицо мужчины. Лев Алексеевич не отводил взгляда от нее. Наконец, он сконцентрировал свое внимание на дороге и одним рывком вырулил с парковки.
- Куда мы едем? – Спросила Маша, трогая рукой приборную панель. У Льва Алексеевича была большая машина. И управлял он ей легко, расслаблено, откинувшись на спинку сиденья.
- А как ты думаешь? – Он покосился на нее. Маша робко пожала плечами, ничуть не сомневаясь в том, что он везет ее к себе домой.
На пороге квартиры их встретила огромная кошка. Она во все глаза уставилась на Машу, которая попыталась ее погладить.
- Не советую, - сказал Лев Алексеевич, кладя ее сумку на пол, - Люся не любит чужих.
Маша отдернула руку, не успев дотронуться до густой шерсти кошки. Если верить рассказам медсестер в больнице, именно она стала причиной прошлых неудачных отношений своего хозяина.
- И каких сюрпризов мне от нее ждать? – С улыбкой спросила Маша, следуя за Львом Алексеевичем на кухню. Он загадочно приподнял одну бровь, заглядывая в холодильник.
- Надеюсь, у вас есть запасная обувь?
Маша покосилась на кошку, которая терлась о его ноги, выпрашивая еду.
Лев Алексеевич быстро приготовил ужин, терпеливо слушая болтовню Маши. Она рассказала ему историю знакомства с бывшим молодым человеком Женей, как она очаровалась им тогда, теряя бдительность. А он воспользовался ее влюбленностью и наивностью, чтобы обманным путем заработать деньги.
- Ты очень доверчивая, - заключил Лев, сидя рядом с Машей за столом.
- Я теперь буду крайне осторожна. Это для меня урок на всю жизнь.
- Сомневаюсь, - он вытер рот салфеткой и развернулся в ее сторону. Маша с трудом проглотила кусок хлеба, который едва не застрял в ее горле, - иначе, что ты делаешь у меня дома? Ты без вопросов села в мою в машину, пришла ко мне домой. Еще и на ночь готова остаться. Разве это не глупость и не наивность?
- Это разные вещи, - полушепотом ответила Маша.
- Разве?!
Лев натянуто улыбнулся, словно ставил под сомнение каждое ее слово.
- Я тебя из жалости пригласил. Неизвестно, что бы стало с тобой, окажись ты на улице одна со своей сумкой. Села бы к первому встречному в машину и все…
- Я не такая, - Маша едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.
- Ты не приспособлена к жизни. Тебе нужен кто-то. Герой. Спасатель. Кто решит все твои проблемы.
- Неправда, - она обижено надула губы и отодвинула от себя тарелку. Слезы подкатили к глазам, Маше приходилось часто моргать, чтобы они не вырвались наружу.
- Послушай взрослого сорокалетнего мужчину, - он улыбнулся, разряжая атмосферу. Маша всхлипнула, покосившись на него.
- Я же извинилась за возраст. К тому же вы еще и усы сбрили…. А так вам гораздо лучше.
Лев потер участок лица над губой и внезапно сжал руку Маши в своей горячей ладони.
- Если бы и возраст можно было так же сбрить, как усы, - сказал он, пристально рассматривая ее смущенное лицо.
В это мгновение на колени Льва запрыгнула кошка. Она укусила Машу за указательный палец, и та с громким воем выдернула руку из его ладони.
- Ой! - Закричала Маша, - как больно!
У Люси оказались острые зубы. Она за секунду прокусила палец до крови. Кошка продолжала сверлить воинствующим взглядом нежданную гостью.
- Я говорю, она не очень любит посторонних людей.
Лев Алексеевич разложил диван в зале и помог раненой Маше застелить постельное белье, а с утра, остановившись у той же пекарни, напомнил:
- Никто в больнице не должен об этом знать!
Маша кивнула. Она и не думала рассказывать коллегам о том, что ночевала у врача. Он был к ней так добр, а его слова, сказанные на кухне, заставили ее задуматься о жизни. Лев Алексеевич был прав. Ей еще многому придется научиться.
Едва только Маша успела облачиться в халат, в сестринскую заглянул заведующий отделением. Он нахмурил брови и категорично заявил:
- Я знаю, какой деятельностью вы занимались ранее, Мария. Мне звонили из полиции, наводили справки. Честно говоря, я очень удивлен. Лев Алексеевич за вас поручился. Видимо зря.
Маша густо покраснела и попыталась оправдаться:
- Бывший молодой человек втянул меня в эту аферу. Я ничего не знала. Честно!
- Это уже не важно. Вы на испытательном сроке. Можете уволиться одним днем, держать я вас не стану. Заявление – секретарю, спецодежду сдадите старшей медсестре. И… можете быть свободны. Мария… - Он обернулся в дверях и напоследок дал ей ценный совет, - думайте своей головой. Не позволяйте людям себя одурачить, если не хотите рано или поздно угодить в тюрьму.
Маша стыдливо опустила глаза в пол. Заведующий ушел, а спустя несколько секунд в сестринскую ворвался Лев Алексеевич. Он застал Машу за столом. Размазывая по щекам слезы, всхлипывая от стыда и горести, она писала заявление на уход.
- Маш… - Он подошел ближе, присматриваясь к написанному на бумаге. Лев Алексеевич был в курсе и пришел, чтобы ее отговорить, - не делай глупостей. Я поговорю с заведующим, и все ему объясню…
- Не надо, - Маша избегала его взгляда. Она поставила подпись и решительно встала из-за стола, - мне все равно негде жить. И денег осталось немного. Я вернусь домой, к прежней жизни. Буду помогать родителям в огороде, ставить папе уколы…
- Ты можешь временно пожить у меня…
- Нет, - Маша подняла на него красные, заплаканные глаза и попыталась улыбнуться, - Лев Алексеевич, вы очень добрый… порядочный мужчина. А я? Кто я такая? Дурочка с переулочка! Наивная, доверчивая, неприспособленная к самостоятельной жизни. И видимо останусь такой навсегда.
- Маш, ты хороший работник. Из тебя вышел бы отличный врач…
- Из меня? – Маша грустно ухмыльнулась, расстегнула пуговицы халата и аккуратно повесила его на стул, - я себе помочь не могу. Чем я смогу помочь людям?! Не выйдет из меня никакого толку. Простите, что не оправдала ваших надежд.
Маша шла по улице, волоча на плече тяжелую сумку, вспоминая день, когда она первый раз приехала в этот город. Наивная девчонка с огромными от восторга глазами, с ощущением собственной уникальности, ценности, в ожидании момента, когда мир рухнет к ее ногам. Она ничего не приобрела за это время. Ничего, кроме ложных надежд и громадного жизненного опыта.
Телефон завибрировал в кармане. Звонили из полиции. Маша молча выслушала информацию о том, что еще один пострадавший написал заявление на их агентство. Вместо вокзала, ей пришлось отправиться в отделение.
Мужчина в старом застиранном спортивном костюме внимательно рассматривал Машу. Ее щеки залились густым румянцем.
- Это не она, - сказал он в итоге, махнув в ее сторону рукой.
- Как не она? – Удивленно воскликнул полицейский.
- Та симпатичная была, со светлыми волосами. Хорошенькая такая.... И зубы хорошо умела заговаривать.
- Хм… - Полицейский хмуро посмотрел на Машу. Она торопливо помотала головой, надеясь на то, что от нее не потребуют паспорт. Она больше не хотела признаваться в своих грехах. Маша хотела свободной жизни, а полицейский предостерег, - из города никуда не уезжайте. Мы вам еще позвоним.
Маша вынужденно кивнула, вышла на улицу. Взгляд упал на газетный киоск.
- Требуется сиделка, - прочитала она на главной странице одного издания сквозь прозрачную витрину. Воодушевилась и протянула кассиру деньги…
Начало истории