«Люди разных поколений …» – говорим мы, если не понимаем подросших детей или людей старшего возраста. Исследователи Нейл Хоув и Вильям Штраусс изучили пятнадцать поколений и нашли в их смене определенные закономерности. Оказывается, траектории поколений Х, Y и Z могут очень неожиданно пересекаться.
Поколение – это группа людей примерно одного возраста, разделяющая схожие ценности. Авторы теории поколений, американские исследователи Нейл Хоув и Вильям Штраусс, выделяют четыре исторических «сезона», последовательно сменяющих друг друга. Зима – кризис, весна – подъем, лето – пробуждение и осень – распад. Возраст формирования поколения – от рождения до 10–12 лет. Именно в это время ребенок бессознательно и некритично воспринимает установки и ценности, а те стратегии поведения, которые сформировались у него в это время под влиянием окружения и воспитания, он с небольшими изменениями пронесет через всю жизнь. В зависимости от того, в какой из исторических сезонов сформировалось поколение, выделяются четыре «архетипа» – Кочевники, Герои, Художники и Пророки.
КОЛЕСО АРХЕТИПОВ
Становление Героев и Пророков приходится на времена стабильности, а значит, в детстве у них успевает сформироваться мощный психологический ресурс и во времена пертурбаций они входят не только взрослыми, но и зрелыми – людьми, готовыми и способными менять мир. Именно их действия в нестабильный период и определяют, каким станет общество на следующем витке. Поэтому такие поколения называются доминантными. Герои – бойцы и строители, готовые сражаться за победу и строить новый мир не покладая рук. Пророки – идеалисты и идеологи, атакующие отжившие и ригидные социальные институты во имя личной и духовной свободы.
Рецессивные поколения растут в период неопределенности, а такое детство не дает им возможности сформировать достаточное количество внутренних опор. Повзрослев, они пытаются найти опору вовне. Во время подъема (исторический сезон – весна), когда социальные институты прочны, а индивидуализм, наоборот, слаб, им это удается. Это социальные конформисты и политические приспособленцы. Наиболее способные из них всю свою энергию отдают сферам искусства и науки, в которых достигают огромных высот (потому поколение названо Художниками), прочие же просто молча тянут лямку, потому что таков для них непреложный порядок вещей.
Когда институты ослабели и дискредитировали себя (исторический сезон – осень), рецессивному поколению не удается найти опору ни в чем. Они становятся Кочевниками, всю жизнь пытаясь разглядеть путевую звезду, живут реактивно, как бы в ответ на то, что с ними происходит, но очень часто так и не находят ничего, к чему стоило бы стремиться.
Если взять американские поколения ХХ века, то первыми были
Кочевники – «потерянное поколение» – люди, рожденные между 1883 и 1900 (впитавшие высокие идеалы духовных реформ конца XIX века), призванные на фронт либо сразу после школы, либо до ее окончания. После возвращения с войны большинство из них не смогло жить нормальной жизнью, найти ценности и сформировать привязанности; многие спивались или заканчивали жизнь самоубийством.
Следующее – Герои – «поколение солдат», сформированное осенью Великой депрессии, а потом отправившееся на Вторую мировую войну.
За ним Художники – «молчаливое поколение» – люди, формирование которых попало на самые тяжелые годы. Они привыкли уважать авторитеты, выполнять приказы, экономить и довольствоваться малым.
Поколение «беби-бумеров» – Пророки, рожденные в период послевоенного подъема, а поэтому их характерные черты – оптимизм, активность, настрой на победу и умение работать. Дальше цикл повторяется.
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
Насколько применима теория поколений в России? Тут есть проблема, связанная с самим понятием поколения, которое объединяет в себе как формально-хронологический, так и содержательный аспекты. Ведь в жизни мы часто можем увидеть одногодков, принадлежащих к разным поколениям. К тому же если мы посмотрим на поколения, которые выделяют Штраусс и Хоув, то длина их варьируется от 16 до 29 лет, а полный цикл составляет от 67 до 112 лет.
В России тоже был послевоенный всплеск рождаемости, но поскольку СССР пострадал от войны значительно сильнее, чем США, то наступление послевоенного подъема немного затянулось, а «лето» революции сознания, гремевшее в Америке в начале семидесятых, в полном объеме добралось до нас лишь в перестроечные годы. А за ним моментально, безо всякой «осени» постепенного тления былых порядков, грянул кризис девяностых.
ПОКОЛЕНИЕ Х/П
Вполне естественно предположить, что подобный сдвиг сезонов отразился и на архетипах поколения. А потому поколения людей, которым сейчас около сорока, в этих странах отличаются кардинально.
В Штатах они называются «поколением Х» – с легкой руки культового канадского писателя Дугласа Коуплэнда, автора книги Generation X, ставшей одновременно и художественным описанием этого поколения, и его манифестом. Сам термин «поколение Х» впервые использовала социолог Джейн Деверсон, которая, проводя интервью с подростками, «вдруг обнаружила поколение людей, которые спят друг с другом до свадьбы, не верят в Бога, не любят королеву и не уважают родителей, не меняют фамилию, когда выходят замуж».
Поколение Х – новое «потерянное поколение», как и все другие поколения Кочевников до них, росло в период, когда социальные институты ослабели и утратили доверие. В этот период вновь расцвел индивидуализм и интерес к духовности. Лишенные прежних ориентиров, но не создавшие новых, Кочевники чувствуют, что это – не их мир. Дело не только в том, что все теплые места давно заняты энергичными беби-бумерами, которые никуда уходить не собираются, но и в том, что эти «теплые места» все равно не согреют Кочевников.
То, что было ценным для предыдущего поколения (дом – работа, семья как ячейка общества, престижное потребление), иксам кажется мелочным и недостойным внимания. Мир вокруг видится гнилым, изгаженным, беспросветным и враждебным, но никакого другого мира просто не предлагается, а построить его они не способны. А оттого – растягивающийся на годы и часто безрезультатный поиск себя и своего места в жизни. Так что совсем не случайно то, что все трое главных героев книги Коупленда – молодые люди, бросившие свою работу и уехавшие жить в пустыню.
Наше же поколение этих лет – это «Поколение П» Пелевина – «беспечальное юное поколение, улыбавшееся лету, морю и солнцу, мечтавшее о том, что когда-нибудь далекий запрещенный мир с той стороны моря войдет в их жизнь – и выбравшее “Пепси”». Родившиеся во времена стабильности и местами даже подъема, это поколение – Пророки, оптимисты и идеалисты, принимавшие рынок и частную собственность за панацею от всех бед и считавшие, что уж теперь, когда экономические ограничения сняты, нет ничего невозможного и миллионы впереди.
ПОСЛЕДНИЕ БУКВЫ
Поколение, рожденное в США после восьмидесятых, Штраус и Хоув называют Millenials (от английского слова, означающего «тысячелетие») – по-нашему «нулевые». Но более распространенное название – поколение Y.
Поколение Z – еще более размытый термин. Некоторые социологи называют так новое поколение Художников (сейчас пока оно ходит в младшую школу и детсад), но гораздо чаще поколением Z называют «вторую волну» поколения Y – людей, родившихся в девяностых годах. Дальше я буду употреблять этот термин именно в таком значении.
Здесь мы тоже видим разницу архетипов. Американские игреки – это поколение Героев. Они родились в стабильное время и входят в эпоху кризиса с достаточным ресурсом, чтобы его преодолеть или хотя бы попытаться.
Здешние игреки по духу гораздо ближе к американскому поколению Х, чем к своим тамошним сверстникам. Рожденные во времена серьезных идеологических перемен и полнейшей экономической неопределенности, росшие без чувства уверенности в завтрашнем дне, повзрослев и выбравшись из местного постперестроечного кризиса, они попадают в новый, но уже глобальный. Образовательная система не успевает меняться с той же скоростью, что и рынок востребованных профессий, а значит, многие из игреков еще в институте понимают, что специальность, которую они только получают, уже давным-давно устарела или же устареет в ближайшие годы… Неудивительно, что они, как и представители американского поколения Х, не могут найти своего места в этой жизни и все норовят сбежать в какую-нибудь другую реальность. Виртуальные миры компьютерных игр; социальные сети, в которых ты можешь хотя бы пытаться казаться тем, кем в реальности не можешь стать; синтетическая реальность гламурных тусовок, проецируемая с экранов ТВ и страниц журналов; разного рода наркотики; причудливые молодежные субкультуры; эзотерические секты разных мастей или же ностальгия по старым добрым советским временам, которых они уже не застали.
Стерильные радости поколения X
«Когда я пытаюсь разговаривать со своими родителями о чем-то важном для меня – ощущение, что я говорю на словацком. Они снисходительно слушают некоторое время, а после того, как я выпущу пар, спрашивают, почему я живу в таком богом забытом месте и что у меня на личном фронте… Должен сказать, что я завидую их воспитанию – такому чистому, такому свободному от отсутствия будущего. И готов удавить их за то, что они радостно дарят нам мир, похожий на пару загаженных трусов».
«Вам кажется, что я тащусь от происходящего в моей жизни, но я участвую в этом лишь наполовину. Ты думаешь, что я и мои друзья плаваем в помоях, но я бы в одну секунду отдал все это, если бы появилась хоть сколько-нибудь приемлемая альтернатива».
«Когда принадлежишь к среднему классу, приходится мириться с тем, что история человечества тебя игнорирует. Она не борется за тебя и не испытывает к тебе жалости. Такова цена каждодневного покоя и уюта. Оттого все радости стерильны, а печали не вызывают сострадания».
Вот только представители поколения Х искали себя в американской экономике во времена вполне стабильного и медленного распада, а потому, несмотря на все метания, в основном ухитрялись сводить концы с концами. Но та же психология, помноженная на постсоветскую экономику и мировой кризис, приводит к тому, что многие игреки гораздо дольше «остаются в детстве» – позже заводят семью, позже устраиваются на работу, дольше живут с родителями. Неслучайно и то, что тема последнего конца света нашла самый большой отклик именно в сердцах поколений Y и Z.
Если же говорить о разнице между местными Y и Z, то, с одной стороны, Z гораздо больше пострадали от развала образовательной системы и даже с точки зрения малограмотных игреков (не говоря уже о предыдущих более-менее образованных поколениях) не знают элементарных вещей. С другой стороны, именно между Y и Z (это у нас, в США – между X и Y) пролегает граница между «технологическими иммигрантами» и «технологическими туземцами». Игреки еще помнят времена, когда не было мобильных телефонов, компьютеров, приставок и социальных сетей, а с точки зрения Z, эти вещи были всегда. Обратная сторона – представители поколения Z хуже разбираются в эмоциях и поведении других людей и демонстрируют более низкие социальные навыки.
Шутки поколения Z
– Ты где после института собираешься работать?– Ты знаешь, я все еще надеюсь на конец света.
Мы родились – распался СССР, пошли в школу – дефолт, поступили в универ – начался кризис, нашли сносную работу – конец света. Прямо поколение счастливчиков.
Когда я был ребенком, меня не взяли в падаваны, в 10 лет я не получил своего первого покемона, в 11 лет мне не пришло письмо из Хогвартса… Если к 33 годам дядя не подарит мне кольцо всевластия или в 50 лет в мою дверь не постучит волшебник, я перестану надеяться и пойду искать работу.
И ДАЛЬШЕ
Если следовать теории Штраусса и Хоува, то поколение, которое придет на смену нулевым (и в США и в России, если предположить, что глобализация окончательно сравняла наши исторические ритмы), будет поколением Художников, «новым молчаливым поколением». Мы не можем точно предсказать, каким оно будет, но можем вспомнить, каким было предыдущее.
Вот что шестьдесят лет назад писала Times: «В ожидании указующего перста судьбы современная молодежь работает не покладая рук и не ропща. Самый удивительный факт в этом молодом поколении – это их молчание. За очень редким исключением, вы не увидите их на трибунах… Они не пишут манифестов, не произносят речей и не ходят с транспарантами». Точно так же, как и для молчаливых ХХ века, для «новых» основными ценностями будут ценности коллективные (а потому социальные сети и социальные медиа будут играть все более важную роль в их жизни); они, вероятно, тоже будут считать, что много работать – это нормально, и точно так же будут уходить в виртуальные миры, только не книг, а компьютерных игр.
А вообще предсказывать будущее – дело неблагодарное, тем более что уже через десять–пятнадцать лет мы сможем увидеть его собственными глазами.