«Ты знаешь, мне иногда кажется, что Эвелину создал задумчивый дьявол в тот день, когда он вспомнил, что когда-то был ангелом.»
Грядет, звенит 120-летие Гайто Газданова. Петербург. Ноябрь.
Давайте проследуем в картинную галерею и попробуем разгадать, почувствовать образ газдановской прозы. Если женщина, то какая она? Животворящая и целомудренная или наоборот хаотичная и испепеляющая? Проза Газданова пронизана любовью к женщине, к жизни, к созерцанию неподвижности ее движения. И вот ты, дорогой посетитель, добрался до галереи, пробежал все девяносто девять ступенек наверх и остановился. При входе тебе померещилась Эвелина с крыльями ангела слева и с крыльями дьявола справа. Или наоборот? А может быть, призрак Клэр на бульваре Сен-Жермен не дает тебе пройти вперед и проследовать в укрытую снегопадом галерею. Посетитель застывает в мире чувств и ощущений, еще не входя, еще только чуть приоткрывая дверь. И тут же со стула вскакивает и пробуждается, завидя посетителя, Анна. Анна Дюпон — дочитываю я на приколотой к груди карточке-визитке. В тот же миг мимо меня чинно проходит Аглая Николаевна под ручку с Володей. Померещилось? Откуда? Прямо из Берлина? Или из Парижа? А вот внизу дверью громко хлопает Лиза, Лизавета, предвкушая запретную встречу с Сережей, разрушая и иссушая свое тело изнутри… Какая же она, газдановская женщина? Разрушительница или созидательница? А если соединить? Ты думаешь о том, что ее силуэт чуть уловим, а может быть он похож на Лукрецию Борджиа с картины Леонардо да Винчи или нет, это соединение мужского и женского начала, как в «Поцелуе» Густава Климта или в парении пары у Марка Шагала, в «Невесте ветра» Оскара Кокошки? Какая она? Она может и лошадь на скаку остановить и спасти, и может через час спеть арию вместе с Артуром на званом вечере, а может и погибнуть в полете, оставив чувство безутешной вывороченной наизнанку тоски… Она заставляет тебя задумываться и о грубой неуютности леденящего одиночества души, и о трепетной радости творческого полета в бездну. Она может выйти из лесного тумана одна и в беспамятстве, продолжая хвататься за жизнь, а может и окружить себя верными друзьями, такими, что будут ее оберегать и любить просто за то, что она рядом. Eveline. Eva. La Vie. Помнит ли она свое прошлое или быть может, хочет забыть? Откуда она родом? Из болотистого и сумрачно-ветреного Петербурга, с окраины Парижа или с английского речного баркаса, борющегося за свою жизнь на брегах Темзы? Где она живет? В какой стране? А может она в сердце каждого читающего, своя, прозрачная, к которой будешь возвращаться снова и снова и верить, что в какой-то момент жизни тебе встретится именно она. Живая. Не призрачная. Тонкая, лиричная и многоликая.
Она любит на блошиных рынках отыскивать шедевры искусства, неизвестные в миру полотна Гогена и Пикассо. С ней ты проживаешь всюсезонность — и зиму, и весну, и лето, и осень. Краски меняются на радужке глаза, как в калейдоскопе, раскрывая всю экзистенциальную сущность бытия. С ней ты можешь и пофилософствовать. Ее прелестные морщинки то появляются при смехе, то скрадываются в печальном образе странницы-путешественницы. Она всегда рядом, ты чувствуешь ее запах — древесной смолы, мускуса с нотами жасминно-каштанового наваждения и успокоительной лаванды. И когда твоя нога ступит в ночной бар на бульваре Монпарнас в желании испить две, а то и три порции коктейля «Кровавая Мэри», ты сразу почувствуешь, что она пришла, как она сидит за столиком у запыленного окна и смотрит на фары резко тормозящих машин у скрещенного перекрестка. Первыми ты увидишь беспокойные руки, по ним ты будешь угадывать ее судьбу — стучащие по столику подушечки пальцев выдадут музыкальное беспокойство и ожидание. Суматошно торчащая из сумки книга «Золотой осел» Луция Апулея тут же раскроет твои замыслы со всеми потрохами. Быть может, в этот ночной час она ждёт именно тебя, читающий и размышляющий о метаморфозах любви, путник. И вдруг из подкорки памяти всплывает имя, услышанное давным-давно, как будто бы из прошлой жизни и ты говоришь ей тихо-тихо, боясь шуршания и хрипотцы своего призрачного голоса: «Елена Николаевна, отправимся вместе в Испагань?» И тут же твой баритональный тембр теряется в зазеркалье переходов купольного ресторанчика, и силуэт Хемингуэя отправляет тебя ночными дорогами к приближающейся катастрофе заснеженного Килиманджаро…
Резкий крик впереди выводит тебя из полудремы, и вот ты, посетитель, уже в зале и видишь перед полотном «Полет» склонившуюся дрожащую голову молодого мужчины, опирающуюся на позолоченную раму… с легкой дымкой седины и газдановской синевы…
«Он поднялся со скамейки; я встал тоже. Листья были неподвижны, в саду стояла тишина.
— У Диккенса где-то есть одна замечательная фраза, — сказал он. — Запомните её, она стоит этого. Я не помню, как это сказано буквально, но смысл её такой: нам дана жизнь с непременным условием храбро защищать её до последнего дыхания. Спокойной ночи.»
Цитата, открывающая эссе - из романа "Эвелина и ее друзья", цитата, закрывающая эссе - из романа "Призрак Александра Вольфа".
С безграничной любовью к творчеству Гайто Газданова. К 120-летию автора. 23 ноября 1903- 23 ноября 2023 года.