Это поразительно?! Были освистаны в Ла Скала и Мария Каллас, и Лучано Паваротти, и Рената Скотто, и Фьоренца Коссотто, и Мирелла Френи ,и Роберто Аланья, и Рене Флеминг.
Пережить подобное трудно. Но давайте попробуем это ощутить, чтобы понять насколько это трудно.
В этом нам поможет описание случая в день спектакля из книги певицы Флеминг Рене. "Внутренний голос".
Вот, что называется, с самого начала "что-то пошло не так"!
"Первым тревожным известием в день премьеры стал отказ тенора выйти на сцену. Думается, он знал о назревающем конфликте и поспешил уйти в тень. К счастью, его заменил Марчелло Джордани. Мы вместе участвовали уже во многих постановках, и я обрадовалась, что снова буду петь с другом.
В финале первой арии, едва я закрыла рот, раздался тяжелый удар, и, бросив взгляд вниз, я увидела, что дирижер исчез из ямы. Публика ахнула. Гельметти лежал на полу, а мы с Марчелло вглядывались в темноту, гадая, жив ли он (в тот момент я опасалась худшего).
Наконец занавес опустился, и нам сообщили, что он просто упал в обморок. Через четверть часа дирижер взял себя в руки, и мы продолжили, но исправить положение было уже невозможно.
В финале нашего первого большого дуэта с Марчелло публика загудела, но я предпочла этого не замечать. Так продолжалось вплоть до той самой пресловутой каденции в конце моей последней сцены, тут плотину прорвало и раздался чудовищный свист.
К счастью, на сцене плохо слышно происходящее в зале, а когда я пою, то не воспринимаю почти ничего, кроме звука собственного голоса, — и тут мне повезло.
Несмотря на это, выкрики и свист не умолкали на протяжении всей финальной сцены, в которой Лукреция осознает, что по ошибке отравила собственного сына (одна из самых нелепых сцен во всей опере). Я старалась сосредоточиться на музыке. Слава богу, весь ужас случившегося дошел до меня много позже. И тогда меня начало трясти и не отпускало несколько дней."
После этого Рене спела еще два спектакля вместо пяти и свиста больше не было.
Я так никогда и не узнала об истинных причинах возмущения клакеров: заплатили ли им, чтобы от меня избавиться, не выдержала ли я, по их мнению, сравнения с Марией Каллас и Лейлой Генджер, или это просто была националистическая выходка. (Антиамериканские настроения в то лето обострились, после того как самолет морского флота США срезал кабель для лыжных подъемников в итальянских Альпах.)
Клуб освистанных в Ла Скала.
Позже Рене встретила в Метрополитан Ренату Скотто, которая поздравила ее со вступлением в славный клуб освистанных в Ла Скала.
Оказывается, певцы коллекционируют истории провалов в Ла Скала и обмениваются ими, как бейсбольными карточками.
А вот, как описывает автор случай с Миреллой Френи.
"Мирелла Френи поведала мне, как ужасно ее освистали (мне нравится, что существует целая иерархия освистывания), когда она пела Виолетту.
Это был ее дебют в «Травиате», одно из первых приглашений в театр, и, вне всякого сомнения, пела она великолепно.
«Петь сразу после этого "Богему" (а таковы были условия контракта) мне представлялось невозможным.
Но дирижер сказал: у вас нет выбора, соберитесь.
Я возражала. Я говорила — нет, ни за что и никогда, но спорить с ним было бесполезно».
В общем, она набралась смелости и спела другую знаменитую итальянскую оперу всего месяц спустя с грандиозным успехом. Если бы в опере награждали за доблесть и отвагу, Мирелла Френи получила бы орден с бриллиантами и рубинами."
А вот что пишет Таймс в 1983г. про то, как освистали с Паваротти.
"Лучано Паваротти, впервые за три года выступающий в "Ла Скала", был освистан некоторыми фанатами в последнем акте оперы Доницетти "Лючия ди Ламмермур" во вторник вечером.
Билеты на выступление мистера Паваротти были распроданы за несколько недель до этого.
Тенор получил бурные аплодисменты от переполненной аудитории в первом акте. Но некоторые фанаты, особенно те, кто сидел на менее дорогих местах на галерке и был завсегдатаем оперы, пришли в ярость из-за того, что позже критики описали как внезапное ослабление его голоса в финальной арии оперы "Колокол Альмы возлюбленной". Дирижер также был освистан."
Не менее интересный случай был с освистанным тенором Роберто Аланья.
"В миланском театре “Ла Скала” публика освистала известного тенора Роберто Аланья во время исполнения арии в опере “Аида”.
В результате Аланья покинул сцену, а публика еще в течение нескольких минут кричала: “Позор тебе!”.
После этого инцидента на сцену вышел дублер Аланья – Антонелло Паломби. Ему пришлось исполнять арию в джинсах и майке, потому что он не смог переодеться в сценический костюм. После завершения оперы зрители аплодировали ему в течение девяти минут."
Вот ,что сказал после этого Аланья журналистам:
“Я очень недоволен, разозлен, ошеломлен: я пел по всему миру, но стоя перед той публикой, которая была сегодня в зале, я чувствовал, будто нахожусь в другом мире. Настоящие слушатели – слушатели с огнем и кровью – не были сегодня в Ла Скала. Я пел прекрасно, брависсимо мне. Жаль тех, кто этого не понял.
Я больше никогда не вернусь в Ла Скала: это не театр, это римская арена. Профессионалами здесь манипулируют.
Я пою сердцем, пою собственной кровью. Но критики никогда не отмечали мою работу над фразировкой, тембром голоса, эмоциональностью."
Чувства, которые переживают певцы в такие моменты не передать словами!
Рене Флеминг пишет об этом так:
."..я никак не могла решить, что хуже — отказаться или выйти на сцену в нынешнем неуравновешенном состоянии. Почему бы вообще не уйти со сцены? В конце концов, у меня была замечательная карьера. Я добилась того, о чем многие певцы даже не мечтают. Более того, я и сама о таких высотах никогда не мечтала.
Ни одна работа на свете не стоит таких нервов. Подыщу себе непыльную учительскую работенку где-нибудь на Среднем Западе, буду растить своих девочек и наслаждаться жизнью.
Только я распланировала свое будущее, как на меня снова накатила разрушительная волна физической и психологической неуверенности, да такая, что руки тряслись и зубы стучали.
Я понятия не имела, что на меня нашло; я знала только, что нахожусь на грани нервного срыва. Помню, спустя пару недель после провала я сидела дома, в гостиной, у окна, смотрела на вековые деревья и молилась, чтобы меня наконец отпустило.
Я всегда была законченной оптимисткой, мне все было по плечу — и оттого эта боль, особенно изматывала меня, хотя, наверное, она любого бы измотала.
Я была в полном раздрае. Простейшие действия, как, например, одеться и накормить дочек завтраком, казались невыносимо сложными и требовали от меня поистине чудовищных усилий."
Но она справилась. И в этом ей помогли коллеги, друзья и родственники.
В разгар моего душевного кризиса «60 минут» затеяли передачу о звездной жизни Рене Флеминг.
Меня трясло. Как со мной это бывает в особо тяжелые моменты, я «спустилась в туннель». Все происходило словно на огромном расстоянии от меня. Находясь в туннеле, я с трудом понимала, что говорят и хотят от меня окружающие.
Мэри Лу, моя верная помощница, посмотрела мне прямо в глаза с непоколебимой уверенностью, как могла бы это сделать Беверли, будь она рядом, и заявила: «Ты справишься».
Она привела меня в порядок и отправила к журналистам. За все это время я ни разу не остановилась, не пошла на попятную и не отменила ни одного концерта.
Теперь я пересматриваю тот выпуск «60 минут» и понимаю: никто и никогда в жизни бы не догадался, что всего за пять минут до съемки я стояла в ванной, смотрела в зеркало и твердила: «Не пойду к ним… Не пойду».
Вот что на самом деле испытывают певцы, вот какие нервные нагрузки выдерживаются и вот с чем справляются.
Зритель видит только красивую картинку и не знает этого....
... или не хочет знать?