[1937 г.] Февраль 3. В 0-30 "Красная стрела" отходит. В закрытом купе - красивые зелёные обои, электролампа на столике, но, главное, ящик под нижним сидением, куда можно положить шубу, обувь и вещи, что я и сделал, и лёг спать, совершенно не беспокоясь за их целость.
Заснул немедленно и проснулся только незадолго до переезда моста через скованный льдом и занесённый снегом Волхов. Умываюсь, собираюсь посмотреть из окна. Толчок... второй... третий... Поезд начинает останавливаться.
Слышны голоса: "Семафор закрыт"... "Крушение...". "Переехали...". По остановке поезда проводник выскакивает из вагона и почти сразу же возвращается, лаконически сообщив: "Крушение".
Выхожу из вагона. Серое ленинградское утро. Чёрные рощи среди белых малоснежных полей. Позади ст[анция] Бабино, против нас столб с цифрой "100".
У 4-го вагона спереди от нас толпится народ. Подхожу. Задняя тележка сошла с рельс, стоит на шпалах. Передок ея опустился, диск срезан. За 15 секунд, в течение которых проводник соседнего с потерпевшим вагона успел при помощи автоматического тормоза остановить поезд, вагон по шпалам прошёл 200 метров...
Края шпал на этом протяжении срезаны, рельсы кой-где согнуты. Ещё 10-15 секунд такого пути (со скоростью 65 км в час!), и потерпевший вагон, а за ним и другие, несомненно, опрокинулись бы...
Все спокойны, у всех радостная мысль, что опасность позади. С удовлетворением думаю, что глупо исковеркав палец, так благополучно избежал более неприятных вещей... А всё же было бы лучше. если бы и палец остался цел...
Пассажиров потерпевшего вагона и следующего за ним, у которого пострадал буфер, просят перейти в передние вагоны. Ползут слухи, что и зад поезда останется. хоть это и маловероятно, всё же пересаживаюсь в служебное купе одного из передних вагонов.
Рядом со мной пассажир злополучного вагона № 6. Все целы, никто не пострадал, только вылетели кой-где стёкла из фонарей, да в начале сильно трепало и, говорит, пережил ужасное чувство близости смерти. Утверждает, что с самой Москвы колёса стучали как-то по-особенному.
Оставив на месте два вагона, хвост соединили с остальным составом, исправили рельсы, и после 1 часа 37 минут вынужденной стоянки поезд тронулся дальше.
Серые дали, снег, зелень хвойных сосново-еловых лесов, среди которых печально чернеют редкие берёзы и осины. Дощатые серые домики, частые станции, мимо которых наша "Стрела" проносится безостановочно.
Перед Ленинградом станции, заводы, посёлки и повсюду серые, как небо, домики - следуют один за другим. Колпино с грандиозным металлургическим заводом, Обухово с памятником на опушке леса "Жертвам революции", целое море серых домов - Ленинград.
12-30. Площадь Восстания* с знаменитым своей тяжеловесностью и и безвкусицей памятником Александру III работы архитектора-скульптора князя Трубецкого ("Пугало")**.
Ул. 25 Октября (Невский проспект) решаю пройти пешком. Прямая, как стрела, широкая улица, окаймлённая с обеих сторон 3-4-5 этажными серыми каменными домами с множеством магазинов и столовых.
Народу много, но после Москвы многолюдность уже не производит на меня впечатления. Аничков мост через Фонтанку, скованную вдвойне: гранитом и льдом, с конными группами работы Клодта.
Слева одноэтажное жёлтое здание Аничкова дворца, первое из виденных в Ленинграде, оставившее моё внимание, но я не сказал бы, чтобы это произведение Расрелли вызвало бы восторг.
Вскоре за Аничковым дворцом - сквер с величественным памятником гордой Екатерине II, за которым виднеется жёлтое монолитное здание с колоннами Александринского театра.
Справа в глубине ул. Лассаля за Михайловским сквером очаровательное жёлтое здание Русского музея, а слева сейчас же после моста через канал Грибоедова возвышается грандиозная серая колоннада Казанского собора (архитектор Воронихин), закрывающая собор.
В белой мгле впереди показывается золотой купол и шпиль Адмиралтейства. Мост через Мойку. Ул. Герцена, справа заканчивающаяся Аркой Красной армии, ведущей на пл. Урицкого (бывш. Дворцовую). Слева картографический музей. Ул. Рошаля. Впереди сквер и за ним Адмиралтейство.
Поворачиваю вправо и выхожу на пл. Урицкого. Обширная пустынная площадь Урицкого с Александрийским столпом посредине ограничивается всего тремя строениями. Спереди - Зимний дворец - двухэтажное бело-розовое здание с бесчисленным количеством колонн, ваз, лепки, статуй (на крыше) в стиле пышного барокко (Растрелли - 1754-62), справа - здание бывш. штаба войск гвардии; напротив Зимнего дворца - полукруглое трёхэтажное жёлтое здание с Аркой Красной армии посредине главного штаба.
Справа от Зимнего дворца с фасадом, выходящим на ул. Халтурина (бывш. Миллионную) виднеется Эрмитаж. Тишина и безлюдие, отсутствие современных зданий придают этому уголку Ленинграда характер законсервированного музея старины.
Внимание напряжено, вспоминаются отдельные эпизоды из истории, но одновременно растёт и разочарование. Харьковские небоскрёбы много величественнее ленинградских дворцов.
Вхожу в Эрмитаж, сейчас занимающий и часть Зимнего дворца. Сотни комнат с греческими и римскими статуями, коллекциями посуды, монет, зал с макетами рыцарей, но главное, с картинами художников Запада.
Мчусь, едва успевая смотреть по стенам. Из окна открывается прекрасный вид на заснеженный простор Невы, мост Республики, серые громады зданий.
За 1 1/2 часа непрестанного движения, конечно, не осмотрел ни одного объекта, но Эрмитаж осмотрел***.
Продолжение следует
* В тексте - "возстания" - А.К.
** Жаль, что Владимир Александрович здесь транслирует либеральную версию описания памятника - А.К.
*** Вероятно, на автора столь сильно повлияло "крушение" поезда... - А.К.
