В феврале 2014 года у меня обнаружили онкологическую болезнь. А за месяц до этого в левом ухе начало сильно звенеть и гудеть. Я даже пошла к врачу, но обычно, когда звенит в ушах, никто не знает причину проблемы и не умеет это лечить.
Что характерно, гудение прекратилось, как только я дошла до хирурга — как появилось, так и исчезло. У меня потом осталось ощущение, что организм начал вслух предупреждать, что что-то не так. Этот звон не просто раздражал, от него можно было сойти с ума.
Я все откладывала визит в клинику, а в феврале пошла, потому что нащупала шарик в груди. Меня в тот же день отправили на УЗИ, которое сразу показало картину, характерную именно для кальциномы. Потому что когда раковые клетки отмирают, они оставляют за собой кальцинаты.
Понятно, что необходима была срочная операция. На выходные мы поехали с детьми в Париж, хотя я уже знала, что меня ожидает.
В понедельник сказала в банке, что я сильно больна и ближайшие три недели на работу не прийду. Надо было найти хирурга, самой договориться с ним.
Доктор, который меня смотрел, тоже хирург, но он сказал, что может сделать только операцию, а пластику будет делать другой специалист. Мне назначили прием в среду в девять утра, чтобы обсудить все детали.
Перед этим я позвонила в Москву своей подруге Ксении. У них в храме есть икона святителя Луки Крымского, и она тут же заказала молебен святому врачу. Потом подала на молебен великомученику Пантелеимону Целителю и отправила мне в Лондон акафист Богородице Всецарице, чтобы я его читала. На следующий день Ксения позвонила в Киев своей подруге Валентине с просьбой о помощи.
Помощь в Киеве
Случайно, а точнее промыслительно, именно в этот момент она как раз ехала в Лавру в одной машине с отцом Елевферием, дала ему трубку и все десять минут их пути Оксана объясняла мою ситуацию. Батюшка стал усиленно молиться, к тому же попросил молитв братии.
Для меня сначала услышанное было как в тумане, когда Оксана сказала, что дозвонилась в Киев. А в Киево-Печерской Лавре есть отец, который будет обо мне молиться. Это была другая, неизвестная мне жизнь. Но она почему-то придала мне уверенности, потому что Ксения стопроцентно верила, что Бог поможет через батюшку.
Что было дальше
И вот я прихожу к хирургу в среду в девять утра, а мне говорят, что он уже ушел, поскольку прием был назначен на восемь утра.
Я однозначно и точно помню, что мне сказали прийти в девять, но на ресепшене твердят — в восемь часов. И тут мой друг, который пошел со мной, чтоб меня поддержать, повелительно говорит:
“Мы отсюда никуда не уйдем. Дайте нам другого хорошего хирурга, который готов нас принять прямо сейчас”.
Сотрудница на ресепшене вся краснеет-бледнеет, начинает куда-то звонить-звонить-звонить.
Через полчаса выходит и говорит:
“Вас готов принять такой-то доктор”.
И мы к нему сразу бежим в другую больницу. Сейчас я понимаю, что это было особое предложение свыше. Потому что не знаю, сколько бы еще возилась с предыдущим доктором.
А хирург, к которому я попала молитвами Киево-Печерского батюшки, оказался одним из двух лучших хирургов Великобритании, и к нему, как потом выяснилось, очередь расписана надолго вперед.
Я стала воцерковляться
До болезни я была совсем невоцерковленным человеком, не читала ни одной молитвы, даже не знала “Отче наш”. Но тут, по совету Ксении, я немедленно вылетела в Москву, чтобы исповедоваться и причаститься перед операцией. Родителям, которые живут в Москве, я ничего не сказала, остановилась у своей подруги.
У меня было состояние, будто я ушла из этого мира, из окружающей реальности. То есть ты можешь разговаривать, есть, смотреть по сторонам или в телевизор. И при этом у тебя ощущение, что ты над всеми летишь, что ты одной ногой куда-то шагнул. И уже не здесь, не со всеми. Это объяснить невозможно, можно только пережить.
Я, как человек ответственный, начала продумывать план мероприятий, как сделать так, чтобы попутно со мной никто не умер по дороге от всего этого ужаса. Как быть с родителями, с кем оставить детей, как их устроить, чтобы это все не сильно на них сказалось.
Исповедь и операция
На исповеди у батюшки в Москве я просто обрыдалась, все платки промокли насквозь. Было глубокое покаяние, весьма тяжкая исповедь. Сначала я прошла операцию духовную, а потом физическую.
Сделали мне ее быстро, и она тоже оказалась очень сложной, хирург проделал ювелирную работу. Забит был весь проток, удалили семь сантиметров пораженных тканей. Посланный мне по молитвам хирург, в самом деле мировая знаменитость, оказался супер-специалистом, лучшим, которого можно было найти.
Кстати, шарика, который я нащупала, в действительности не существовало. Это для меня до сих пор остается загадкой. Потому что опухоль локализовалась в протоке, и ее нельзя было нащупать никаким образом.
Дней через пять пришло заключение, в котором говорилось, что это считается большого размера опухоль, крайне агрессивная, но, к счастью, не инвазивная. То есть она не вышла за пределы проточного канала.
С тех пор моя жизнь разделилась на “до” и “после”.
И теперь я думаю: слава Богу, что у меня была эта опухоль. Правда. Если бы мне сейчас дали возможность избежать пережитой болезни, я бы этого не выбрала. Потому что болезнь настолько изменила меня в лучшую сторону! В первую очередь — в отношениях с Богом.
Потом, когда я пыталась рассказать об этом самым близким — своим родителям, то столкнулась с тем, что объяснить это невозможно. Это либо есть, либо нет. Про себя могу сказать так, что вот этих отношений не было — и вдруг они появились. Пришло острое осознание того, что Бог есть. И я невероятно благодарна Господу, что Он меня посетил вот таким образом. За то, что сегодня я причастилась Святых Тайн в Киево-Печерской Лавре.
Конечно, каждые полгода мне надо проходить обследование. Если, условно говоря, укололо в левой пятке, бежишь проверяться. Но, с другой стороны, я невероятно счастлива, что это случилось. Потому что я на все стала смотреть по-другому. Переоценила все свои жизнен- ные приоритеты. Почувствовала, что Господь как Отец меня оберегает. Раньше бывало, когда проходил через какую-то сложную ситуацию, то сощущением: ну выкрутилась, повезло! А сейчас иначе.
Батюшка молился с братией в Киеве, молились в Москве, а я в Лондоне это так чувствовала! У меня было реальное ощущение, будто надо мной распростерли защищающий покров.
В Лондоне
Потом после операции во время Великого поста я пошла на соборование в кафедральный Успенский собор в Лондоне, в котором служил архиепископ Антоний Сурожский. И тоже произошел интересный случай. После маслособорования у меня началась адская аллергия. На следующий день по всему телу пошли сплошные красные пятна. Неделю я вся просто пылала. Очевидно, Господь таким образом выжигал ненужное, очищал меня.
До пережитого испытания моя жизнь была четко оформлена. Я рассчитывала на свои силы, знала, чего хочу добиться. У меня целая коллекция высших образований: защитила кандидатскую диссертацию по лингвистике в Московском институте иностранных языков, закончила Финансовую академию, потом получила степень Мастер делового администрирования в Испании. Все полученные знания развивали и укрепляли рациональную составляющую. И работаю я в Лондоне в самом большом американском банке. У меня очень рациональное мышление, и развернуть меня к нерациональному было под силу одному Богу.
Все изменилось, но хотела ребёнка...
Когда-то, еще в Москве, одна моя верующая подруга пыталась подвигнуть меня к вере. Я относилась к этому с огромным уважением, но в храм не ходила. Перед операцией я исповедовалась всего второй раз в жизни, однажды уже ходила на исповедь. Я тогда вышла замуж и очень хотела ребенка. А у меня случился один выкидыш, потом второй.
После второго я страшно рыдала и думала, что уже конец моим надеждам. И тут мне откуда-то пришла мысль, что надо пойти на исповедь, потому что до замужества я сделала два аборта. Я пошла и действительно искренне покаялась. И надо сказать, что через три.месяца после этого я совершенно случайно забеременела, и у меня родился первый сын.
Это произошло действительно неожиданно, поскольку врач сказал, что в ближайшие месяцы даже нечего об этом думать, настолько у меня все было нехорошо. Но после принесенного покаяния Бог смиловался и дал ребенка. И я уже тогда уловила эту связь, задумалась о причинах и следствиях происходящих в жизни событий.
Я не была неверующей, я была невоцерковленной. Вот во что не верила и не понимала — так это во внешнюю сторону вопроса. Я относилась к выражению церковной темы в контексте нынешней жизни со знаком вопроса. Но ситуация, пережитая полтора года назад, очень резко и сильно погрузила меня внутрь Церкви. Хотя, наверное, даже не сам кризис сдвинул и привел меня в храм. А нечто, чего я и сама не могу объяснить. Просто пришло мое время.
Я чувствую, как Бог смотрит на меня. Живу под этим взглядом. И не могу от Него отвернуться, даже если бы захотела.
Р. Б. Екатерина, октябрь 2015 г.