Маленький Триша Соловьев жил в Красном с отцом и матерью в большом старинном, прадедом Триши построенном доме. Дедушка Триши по отцу старенький, но довольно крепкий, жил с ними. Возле дома были большой сад со старыми яблонями и разросшимися вишнями, огород, баня. Папа с мамой ходили на работу, а дедушка с Тришей домовничали: прибирали в доме, варили обед, поливали огород. Пока Триша был совсем маленьким, он не задумывался, кто из людей хороший, кто плохой, а просто любил своих папу и маму, дедушку, дядьев и теток, и братьев двоюродных и троюродных (родных пока не было).
Когда мальчик подрос, он стал замечать, что чужие люди, не родственники, почему-то не любят его дедушку. Обычно сельчане, завидев друг друга на улице, еще издали раскланивались, махали руками, громко окликали друг друга, здоровались и разговаривали прямо посреди улицы, иногда и подолгу, громко смеялись. С дедушкой Триши Соловьева ничего подобного не происходило. Встречные, увидев дедушку, старались свернуть в ближний проулок или перейти на другую сторону улицы. Если же случалось столкнуться со стариком лицом к лицу – быстро здоровались и спешили пройти мимо. Потом мальчишки на улице стали дразнить Тришу тем, что его дед, якобы, колдун, но одна из матерей маленьких безобразников сильно их всех отругала и категорически запретила поминать дедушку Триши дурным словом. Видимо, она рассказала и другим матерям о ребячьих проделках, потому что ребята никогда больше не дразнили Тришу, даже, вроде бы, сторонились его. Но мальчик, вечно занятый работами по хозяйству, был доволен таким оборотом дела.
Жизнь текла своим чередом, лето сменяло весну, друг за другом приходили и повторялись радости и заботы. Дома у Триши царили мир и покой. Отец очень любил и берег Тришину маму. Она больше всех на свете любила сына. Старый дед с удовольствием поглядывал на дружную молодую семью из-под седых нависших бровей, да изредка усмехался чему-то в прокуренные желтоватые усы.
И вот однажды случилось отцу уехать на несколько дней по делам. Как назло, дедушка именно в эту пору тяжко занемог. Мама и Триша ухаживали за ним, как могли. В больницу обращаться дед категорически запретил. У него вдруг совершенно испортился характер. Он даже потребовал, чтоб невестка и внук ближайшую ночь провели не дома, а в бане. Тришина мама тайком всплакнула, да и перенесла постели в баню, не решившись перечить свекру, с которым прожили мирно столько лет. На дворе было лето. Ночи стояли теплые, так что в бане вполне можно было выспаться. Вечерело медленно. Триша успел почитать, сидя на пороге бани, потом прилег. Мать, устав от хлопот и напереживавшись, быстро заснула. Трише не спалось. Он все думал, как там, в доме, дедушка один, больной, слабый. Может быть, ему страшно, может быть, он уже пожалел, что прогнал их, да не может выйти, позвать обратно из-за слабости.
Наконец, мальчик решился, он стал потихоньку пробираться знакомой тропой к дому, чтобы хоть взглянуть, не нужна ли дедушке помощь. Погода быстро портилась. Налетел порывистый ветер, пригнал мрачные клочковатые облака, сквозь которые изредка просвечивала круглая полная луна, очень большая и необычного, почти красного цвета. От ее странноватого света деревья в саду казались причудливым скопищем сказочных чудищ. Мальчику стало не по себе. Но он был упрям и твердо знал, что каждое из чудовищ всего лишь яблоня, которую он сам поливал и окапывал. Так Триша и добрался до дома. Показалось, что дом пошатывается, должно быть, тени от быстро бегущих облаков давали такой эффект. Из печной трубы вылетели снопы искр. « Зачем это дедушка растопил печку ночью?» – Подумал Триша. Взобравшись на крыльцо, мальчик приоткрыл дверь и тихонько окликнул деда, но тот, видимо, не услышал из-за шума деревьев и воя ветра, хотя спать он, конечно, не мог, если топил печь. В избе, однако, было темно. Мальчик замер на пороге и стал всматриваться. Внезапно загудело пламя в печи, упала заслонка, комната озарилась светом пламени. На столе лежал дед, пытаясь сложить руки на груди, но его корчило, лицо его было синим, глаза вылезали из орбит. Из дальнего угла выбралась огромная медная жаба и стала подбираться к столу. Внезапно дед заскрипел зубами, застонал. Мальчик в ужасе закричал и хотел кинуться к дедушке и прогнать поганую жабу, но чьи-то руки схватили его и вынесли вон.
Обернувшись, мальчик увидел дядю Семена, родного брата своего отца. «Ты что здесь делаешь? Ну-ка быстро к матери и спать до утра!» - Приказал дядя Семен, опустив мальчика на землю. В лицо мальчику ткнулся холодный собачий нос, шершавый теплый язык немедленно облизал его. « Это Шарик – собака дяди Семена», - успокоено подумал мальчик. «Шарик, проводи Трифона до бани!» - Приказал дядя, и мальчик покорно пошел, сопровождаемый мохнатым, умным псом, который все норовил лизнуть то в лицо, то в ладонь.
Позади них раздался свист, грохот. Триша оглянулся, что-то пролетело над садом, и все стихло. Улегся ветер, рассеялись облака, луна стала своих обычных размеров и обычным светом освещала дорожку в саду. Мальчик успокоился, ведь дедушка теперь не один: большой и сильный дядя Семен управится сам. Зевая, Триша дошел до бани, погладил пушистого Шарика и лег спать рядом с мамой.
Серенькое утро было печальным: оказалось, что ночью дедушка умер на руках дяди Семена. По селу судачили, что старый колдун помирал, как водится тяжело: видно, старший сын отказался принять его ношу, вот старик и мучился, пока не пришел из соседней деревни второй сын. Колдовское ремесло хоть и заманчиво, да не просто. Без помощи нечистого в нем не обойтись. Не каждый решится взять на душу такой грех, как дружба с дьяволом. А, может быть, старый колдун пожалел старшего сына и его семью. Семен-то жил бобылем. Гадали, может, старик и сам решил передать колдовство не старшему, а среднему сыну, потому что тот для тяжкого и нехорошего, в общем-то, дела больше подходит? Сила да власть, хоть бы и не колдовская, не на все подряд плечи падать должны. Так-то вот.
Ну, а Триша Соловьев, хоть и рос рядом с колдуном и даже был его внуком, никаким колдовством не занимался. А когда подрос немного, крепко подружился с соседскими ребятами, потому что оказался добрым и веселым. Еще он стал рассказывать чудесные сказки, хоть и сам не понимал, как они у него получались.