— Кардиограмма – кошмар, — доверчиво поделилась с Алиной девушка-терапевт. Она была маленькая, полненькая, этакий колобок, — Что же, вы, женщина, столько проблем со здоровьем и даже на диспансеризации ни разу не были?
Начало здесь:
— Да я вроде как не жаловалась, — нет, не изменилась Светлана ничуть. Как только на нее повышали голос или в чем-то начинали упрекать, она тут же принималась испуганно оправдываться.
— Не жаловалась! В любом случае нужно хотя бы пару раз в год в поликлинику приезжать… Были у меня такие пациенты. Твердят, что всё хорошо, а на кардиограмму посмотришь, и там сплошные флаги, — терапевт вздохнула, — Ну что, в стационар оформляться будем?
— Нет, — снова испугалась Светлана.
— Будем, — твердо сказала Алина, — Мам, не знаю, как там тебя будут лечить, но во всяком случае – ты оттуда не сорвешься ни на дойку, ни на прополку… Знаю я тебя.
— Дообследуетесь спокойно, — поддержала ее терапевт, — Уколы, процедуры… Вам давно лечение необходимо, как вы этого не понимаете… Короче, я пишу направление, и завтра с утра приезжаете – с собой халат, тапочки, туалетные принадлежности…
Дома Светлана все время плакала. В больницах она не лежала с детства.
— Не отдавай меня туда, я оттуда не вернусь, — повторяла она.
Алина молча собирала материнские вещи. Говорить ей было трудно, горло сжималось. До сих пор никто из тех, на ком она видела «печать» - не ушел от своей участи. Получится ли у нее спасти маму? Она все для этого сделает…
Фермер, на которого Светлана столько лет работала, на следующее утро проявил сочувствие – довез их до больницы на своей машине. Иначе пришлось бы добираться в переполненном рейсовом автобусе.
Несколько дней пронеслись в тревоге, сомнениях, неуверенности. Алине с большим трудом удавалось выкроить время, чтобы каждый день навещать маму. Потом лечащая врач пригласила ее к себе.
— Вы понимаете, что у районной больницы не такие уж большие возможности, — сказала она, — И в отношении вашей мамы мы можем сделать немногое. Подлечим чуть-чуть, но я не знаю – надолго ли этого хватит. Какой-нибудь стресс, гипертонический криз, что угодно, ну и… Финал может быть любым. В том числе – самым печальным.
— И ничего абсолютно ничего нельзя сделать? — Алина была само отчаяние.
— Вашей маме нужно в полноценную кардиологию, в областную больницу хотя бы… Но я не знаю, даст ли заведующая направление. Она у нас, как бы это помягче сказать… со странностями. Всегда считает, что мы справимся своими силами. Вы уж простите, что я так прямо… Отсюда много врачей ушло. Помню одного больного. Ему прямо сказали – нужна такая-то сумма, чтобы мы вам реально помогли. Продайте гараж – мы вас вылечим. А он гараж пожалел, решил вырастить свинью, потом продать мясо…Набрать денег сколько нужно. Потерял год. Умер…
— Наверное, жаловаться надо…
— Надо, — печально сказала молодая женщина, — Я всё хочу, чтобы нашелся кто-то упертый и настойчивый, и довел дело до конца. К сожалению, не у всех есть время ждать – пока жалоба будет рассмотрена, пока примут меры. Да еще какими будут эти меры. Во многом у нашего начальства все схвачено. Самый безобидный в этом плане – наш старенький терапевт. К нему приходят – звать домой, к больному. Он отвечает: «Если нальете – зайду».
— Короче, я поняла – нам без денег, без приличной суммы, никак не обойтись…
— Такова жизнь, — грустно сказала врач, — В любом случае, если дома – тяжелый больной – понадобятся средства. Будете ли вы добиваться, чтобы дали направление, или захотите лечиться платно – всё равно без трат не обойтись.
Всю дорогу до дома – Алина потирала ладонью лоб. Они с мамой пытались откладывать деньги «на черный день», но о скопившейся сумме даже смешно говорить. Попробовать у кого-то занять? Но с чего же отдавать? Алина знала, сколько она может заработать, даже если будет стараться изо всех сил. Влезать в большие долги – это нереально.
Что еще? Продать дом? На короткий срок лечения этих денег хватило бы. Но Алина знала, сколько домов в деревне стоят с надписью на воротах или на заборе «Продается». Никто не спешил покупать.
Придя в опустевший дом, она написала смс-ку Женьке, в двух словах обрисовав ситуацию. «Не говори Антону», — попросила она. Молодой человек – настоящий джентльмен, как говорили раньше. Он постарается как-то помочь, но Алина и ее мама для него – чужие люди, и нечего впутывать хорошего человека в эту тяжелую историю.
А утром, измучившись от сомнений и борьбы с собой, Алина позвонила той самой Валентине, которая хотела быть свахой.
— Этот ваш старик, который хочет на мне жениться… Он даст денег на лечение мамы? Если да, я выйду за него замуж хоть сейчас.
**
Кажется, в старину это называлось «неравным браком»? Алина стояла перед зеркалом, поправляя на себе складки свадебного платья. Последние несколько недель были настолько тяжелыми для нее, что она не знала – выдержит ли?
Валентина тогда страшно обрадовалась ее звонку. Сказала, что всё узнает, перезвонит, но она более, чем уверена – жених не откажет. И когда через несколько часов раздался звонок, голос свахи был уже более, чем торжествующим. Оказывается, старик может не просто дать деньги. Он хорошо знает заведующего кардиологическим отделением в областной больнице. Можно сказать, друзья…
— Вы меня не обманете? — спросила Алина.
Для нее сейчас все висело на волоске. И не оставалось ничего, кроме как поверить этим чужим людям. В крайнем случае ею просто воспользуются как вещью. Но пока теплилась надежда…
Дар, который она так неожиданно получила и который не подводил ее всё это время, вдруг куда-то пропал. Алина больше не видела потустороннего, не могла заглянуть в будущее. Все также, каждый день она навещала маму, но про свадьбу свою ей ни словом не заикнулась. Если мама услышит про семидесятилетнего жениха – это ее просто убьет. Нужно, чтобы она узнала обо всем, только когда лечение уже будет позади.
Настораживало только одно – жених не спешил в ней повидаться.
— Он тебя видел, — многозначительно сказала Валентина, — И ты ему очень даже понравилось. Ты пойми, он человек до сих пор очень занятой – каждая минута на счету. Приедет прямо к ЗАГСу.
Алина просто сникла. В глубине души она надеялась, что успеет не только познакомиться со своим будущим мужем, но и как-то привязаться к нему. Она изо всех сил постаралась бы отыскать в нем хорошие черты. Прожив всю жизнь в деревне, девушка видела пример подобного брака. Богатый по местным меркам немолодой мужчина – были у него и «северные акции», и квартира в городе, которую он сдавал, и отличный двухэтажный дом над озером – женился на молоденькой женщине с двумя детьми. По селу об этой Кате ходила не слишком добрая слава – и корыстна она, и готова пойти с первым встречным, если это принесет ей какую-то выгоду.
Ну и ничем хорошим этот брак не кончился. Катин муж вырастил и выучил приемных детей. Чтобы обеспечить семью всем, чего Кате хотелось, он постепенно продал и акции, и другое свое имущество. Городскую квартиру переписал на падчериц, дом завещал молодой жене, а не своим детям от первого брака.
— Колдунья, что ли, эта Катя, — шептались односельчане, — Чем она его взяла? Ведь, как говорится «ни ро-жи, ни кожи». А старик с ней совсем из ума выжил. Ну[П1] что ж, может, когда он совсем сляжет, молодая супруга будет за ним ухаживать, хоть этим свой долг отработает…
В итоге старик наложил на себя руки. Никто не знал доподлинно, что стало причиной этого. Катя погоревала «напоказ», с рыданиями и причитаниями, но быстро после этого стала смешливой молодой вдовой, вполне довольной жизнью.
«Я бы такой не была, - думала Алина, — Если бы этот человек помог моей маме, и ко мне хорошо относился – я бы все для него сделала. И, если бы он слег, ухаживала за ним – пусть много лет. И не изменяла бы ему никогда».
Но то, что жених не удосужился с ней даже только познакомиться… Это подчеркнуло, что Алину просто «покупают», и вряд ли в этом браке ее ждет что-то хорошее.
Валентина сняла с девушки мерки, и привезла ей из города свадебное платье, сшитое в дорогом салоне.
— А кольца будут у жениха, — сказала она, — Утром мы тебя из дома забираем, везем в город, там распишетесь. Если что из вещей захочешь взять – собери заранее, я отвезу туда, где жить будете…
Алина поторопилась сказать – для нее это было важно: никаких гостей с ее стороны не будет. И, разумеется, ни традиционного «выкупа», ни прочих свадебных развлечений. Машина подъедет – невеста выйдет, и всё.
Девушку не оставляла мысль, что она делает что-то невообразимое, неправильное. Если бы это было не так, она, конечно, позвала бы Женьку, и мама бы сидела за свадебным столом рядом с ней. А теперь она все делает украдкой… точно сбегает. «А какой у меня выход?» - одернула саму себя Алина. Вариантов не было, так что нужно собраться с силами, и ни за что не показать, что у нее на душе.
Почему-то труднее всего было смириться с мыслью, что и Антон обо всем этом скоро узнает. Он сразу поймет, что она просто продала себя, и, конечно, после этого больше не захочет иметь с нею дела.
В ночь перед свадьбой Алина не спала, и с утра стала совсем измученной. Она сама уложила волосы, и неожиданно фен ударил ее током. В старом доме все постепенно выходило из строя. Вот и проводку они с мамой давно собирались поменять. Этот удар током – не такой уж сильный, тем не менее послужил последней каплей. Алина сидела, закрыв лицо руками, плакала и не могла остановиться.
Оставался всего час до условленного времени, когда она кинулась приводить себя в порядок. Уложила пышные волосы с тяжелый узел, слегка подкрасилась дешевенькой свой косметикой, а потом без посторонней помощи надела пышное свадебное платье, украшенное жемчугом. Невольно вспомнила Женьку – она очень любила жемчужины. И от этих воспоминаний на глаза вновь навернулась слезы.
Наконец, к дому подкатила машина – черная, сияющая, такой, наверное, никогда не видели на их деревенской улице. Валентина зашла в дом, быстро оглядела девушку.
— Хороша! Только чего такая бледная? А вот я тебе сейчас… эх, какого коньячка я тебе налью… Просто ангельские слезы, а не выпивка.
Она достала откуда-то из сумки початую бутылку дорогого коньяка – видимо сама уже не раз дегустировала его с утра. Поискала глазами рюмку, не нашла, налила коньяк прямо в чашку.
— Выпей-ка…
И Алина, никогда в жизни не пившая крепкого спиртного, с зажмуренными глазами выпила все. Пожалуй, это был жест отчаяния.
— Всё будет хорошо, — ободряюще сказала сваха.
У машины был мягкий ход – она точно летела над дорогой. Алина смотрела как мелькают за окном знакомые деревни. Вот и райцентр, где лежит в больнице мама. Алина накануне предупредила ее, что завтра не придет, но позвонить нужно будет непременно, улучить минутку. Девушка так крепко сжимала телефон, будто он остался единственной ее связью с прежней жизнью.
В городе они подъехали к какому-то маленькому отделу ЗАГС на окраине. И Алина еще удивилась – почему здесь. Если жених – богатый и влиятельный человек, можно было предположить, что их ждет какая-нибудь помпезная церемония во Дворце бракосочетаний.
— Не любит наш жених излишней суеты, — сказала Валентина, — Распишут вас, потом фотографируетесь, и поедете в ресторан. Он целую усадьбу загородную снял. Там и заночуете, а завтра уж будете второй день отмечать, как положено.
Алина только кивнула. Она давно уже сказала сама себе, что не будет ни в чем возражать жениху. У нее есть единственное условие, и она надеется, что он его выполнит. А все остальное неважно.
Они стояли в вестибюле небольшой группой. Веселой была только Валентина, которая то и дело отпускала шуточки. Два молодых человека будто ждали чего-то – скорее всего, возможности сесть за хорошо накрытый стол и выпить. А когда к Алине подошел пожилой человек, она поняла, что это и есть ее будущий муж. Волосы его были уже совсем седыми, усы и борода аккуратно пострижены. Он пожал ей руку, и ласково улыбнулся.
Всю свадебную церемонию Алина была как во сне. Их расписали без лишней помпезности, сказали несколько дежурный высокопарных слов о рождении новой семьи. Алина прятала лицо в букет роз, который жених ей преподнес и старалась удержать слезы. Слава Богу, их не заставили танцевать «первый супружеский вальс», а когда новоиспеченному мужу предложили поцеловать жену, видимо, чувствуя что-то, старик лишь деликатно «клюнул» Алину в щеку.
Потом их отвезли в загородный ресторан. Это было одно из лучших мест в городе. Старинный дом теперь служил и гостиницей, здесь и отмечали праздники. Тут было множество укромных уголков. «Охотничий домик», «Японская беседка», «Английский садик». Так что любая, самая большая компания, могла разбиться на группы, и гости могли проводить время с теми, с кем им хотелось.
Здесь гостей было уже значительно больше. К Алине подходили незнакомые люди, обнимали ее, улыбались, говорили, как ей повезло, и как повезло ее мужу. Она только кивала, но ее бледность и «погасший» вид бросались в глаза. Украдкой, выйдя на балкон, она позвонила маме. И та сказала, что нынче к ней подходила заведующая отделением, была необыкновенно любезна, и пообещала, что на днях отправит маму в областную больницу.
— Такие люди за вас хлопотали, — сказала она.
После этого разговора Алина изменилась. Значит, все было не напрасно! Ее жених, нет, уже муж, держит слово. И она постарается его отблагодарить, сделать все, что в ее силах. Спина девушки распрямилась, подборок был поднят вверх, а в глазах появился блеск. Кажется, жених взглянул на нее удивленно.
Но все кончается, и настала минута, когда молодых отвели в роскошный «свадебный» номер. Алина вспомнила, что есть даже, кажется, такая картина. Невеста прижала руку ко лбу, как бы подчеркивая свое отчаяние, а в дверях спальни стоит нетерпеливый пожилой жених. Нет, сама она больше не будет плакать. И девушка взялась за молнию тяжелого свадебного платья.
— Ты погоди раздеваться, — сказал муж.
Алина взглянула на него с недоумением.
— Делай раз, делай два, делай три…., — на туалетный столик легли седой парик, усы и борода, и Женька уже стирала с лица грим,
— Ты что, правда не догадалась? — спросила она с искренним интересом.
Алина поняла, что не у ее мамы, а у нее самой сейчас случится инфаркт. Она только открывала рот.
— Как? Как это? — смогла произнести она лишь несколько мгновений спустя.
— Ну ты и недотепа, мать моя, — Женька уселась рядом с ней, — Тьфу на эту краску, теперь лицо отмывать еще два часа… Ты думаешь, мы ни о чем не узнали? Ты думаешь, в нашей с тобой деревне не раззвонят обо всем на всю округу? Наивная ты моя маргаритка. Да все я знала – и про твою маму, и про твою авантюру…И нельзя ж это было так все оставлять.
— Но ЗАГС… как это все ухитрились провернуть? И что… значит, для мамы облом… ей никто не поможет? И за кого я вышла замуж, черт возьми?!
— Спокойно, — Женька посерьезнела, — Эй, эй… ты только на меня не замахивайся…. С мамой все будет в порядке. Ее действительно завтра переведут сюда, в медгородок. Уже все выписки показаны врачам. Сделают операцию, и все будет, как наш физрук говорил «чики-п-уки…» А замуж ты вышла… ну, Валендра и напоила тебя коньяком, ну и молодец… Я думала, ты в рот не возьмешь… За Антона ты вышла, дорогая моя. Ты что, вообще не вслушивалась, когда тетка в ЗАГСе фамилии читала?
— Я только поняла, что моего мужа зовут Антон, и подумал «какое совпадение»
— Ну вот… И это его отец дружит с заведующим кардиологией. Так что никакого обмана в самом главном. И теток в ЗАГСе мы уговорили… за определенную мзду…
— Женька! Я знаю, кто придумал всю эту авантюру! Я тебя сейчас просто у-бью….
— Эй, бешеная лошадь, не размахивай подушкой… Я же знаю, что иначе ты бы тянула и тянула: «Ой, Антон, я не могу выйти за тебя замуж, у меня болеет мама…Это мой моральный долг- носить комбикорм свиньям и чистить хлев». Надо было тебя срочно выдавать замуж в приказном порядке. Впрочем, если хочешь, можешь развестись… Мы тебя в конце концов, не в плен брали.
Алина отшвырнула подушку, которой пыталась придушить по-другу, сидела красная, растрепанная и сдувала со лба волосы.
— Короче, я зову Антона, о кей? Хочешь, можешь раздеваться, хочешь – нет, на твое усмотрение. А я пошла за шампанским. Я, друзья мои, если вы внимание обратили, сегодня от нервяка вообще ничего в рот не брала. Так что я голодная и трезвая – а это опасное сочетание.
…Если бы этой ночью кто-то заглянул в свадебный номер, он увидел бы дивное сочетание – трое друзей, не раздеваясь, уснули на королевской постели. И по лицам всех троих бродили улыбки.
**
Мать Алины провела в больнице два месяца. Ей действительно сделали необходимую операцию, но прогнозы врачей были самыми оптимистичными. Конечно, и речи быть не могло, чтобы женщина вернулась к прежней работе.
Но в областном театре оперы и балета нашлось для нее место в костюмерной. Шить сказочной красоты костюмы – это было то, о чем она мечтала всю свою жизнь, и где проявился ее талант.
Антон к этому времени уже окончил юридический, у него была хорошая квартира, куда он и привез Алину. Работал молодой человек в крупной компании, и здесь у него был шанс сделать карьеру.
Алина поступила в институт. Теперь впереди у нее было по крайней мере несколько лет той беззаботной молодости, в которой судьба прежде постоянно ей отказывала. За эти месяцы случилось лишь одно происшествие.
Алине сказали, что ее разыскивает родной отец. Ей позвонила дальняя родственница и попросила о встрече.
— Видишь ли, у него не сложилась жизнь, — сказала она, — Он начал пить. Никто этого не ожидал, в его семье нет алко-голиков. Никто не понимал, почему он пристрастился к спиртному, и насколько это серьезно. Но чем дальше, тем дело шло хуже. Вторая жена попробовала его лечить – в одной наркологии, в другой. Но он мог продержаться лишь какое-то время. В итоге, она собрала вещи и ушла. Он пытался ее вернуть, было несколько некрасивых скандалов. Он говорил, что она использовала его, старика, а потом бросила. Она отвечала, что не желает окончательно губить свои молодые годы, живя вместе с алкашом. Забрала детей и ушла.
Как ты понимаешь, от хозяйства его уже ничего не осталось. Но самое плохое – твой отец начал слепнуть. Короче, сейчас он – инвалид. У него есть еще какая-то сумма на книжке, он хочет отдать ее тебе, и попросить прощения. Говорит, он очень виноват перед тобой, может, из-за этого все и пошло у него наперекосяк. Ну что, поговоришь с ним?
Алина помолчала.
— Ему не столько передо мной, сколько перед моей мамой надо извиняться, - наконец, сказала она, - Он перед ней больше виноват. Деньги его мне не нужны…
— Дело в том, что я не знаю, куда его сейчас деть, — призналась родственница, — Один он жить не может. Его бы взяли в Дом престарелых, но сама знаешь – у них места есть для тех, у кого свое жилье имеется. А у твоего отца жена забрала все, у него комната в бывшем общежитии, восемь метров и потолок течет. Оставить его там – значит он просто за несколько месяцев уйдет. Даже если соцработник станет твоему отцу еду приносить – там алка-шей вокруг хватает, живо все потаскают. И к себе его взять не могу – у меня дочка только что родила.
Снова повисло молчание. Вероятно, родственница решила, что Алину нужно «подмаслить».
— Видишь, как всё в жизни возвращается, — заговорила она проникновенным тоном, — В свое время отец вас бросил, а теперь он сам никому не нужен. Наверное, сколько ему там осталось жить – будет раскаиваться, что так поступил с тобой и твоей мамой. Жизнь — она как бумеранг, это давно всем известно. А пенсия у него неплохая. Может, подумаешь, как отца устроить? Сиделку, что ли, какую порядочную найти… А у тебя нет никакой маленькой комнатки там, где он мог бы лежать? Ты ж, говорят, за богатого вышла?
— Я подумаю, что можно сделать, — сдержанно сказала Алина.
И, конечно, вечером они обсудили это с Антоном.
— Я знаю, что ты очень добрая, — сказал муж, — Но ты столько лет отдала другим, никогда не жила так, как тебе самой хотелось. И сейчас, я уже по глазам твоим вижу, готова угробить еще сколько-то времени на человека, который отдал тебя в интернат и ни разу не навестил. Я этого не позволю. Что-нибудь придумаем.
Через неделю он нашел место в пансионате для престарелых. Это было частное заведение, скромное, но чистое и недорогое. Старики жили в комнате по четыре человека, их не только кормили и следили за здоровьем, но даже развлекали. Был тут «музыкальный зал», школьники приходил с концертами.
— Теперь ты будешь за него спокойна, — сказал Антон, — И совесть тебя грызть не станет. А навещать его…
— Ты знаешь, вот этого мне совершенно не хочется, — призналась Алина, — Он давно уже стал для меня чужим человеком.
Женька заканчивала учебу в театральной студии, где по праву считалась «звездой». Алина нередко думала, как это здорово, когда человек влюблен в свое дело, и искренне готов посвятить ему всю жизнь. Впрочем, часть этой жизни Женька готова была потратить на кое-что иное. Вместе в Алиной она навещала в больнице ее маму, и там познакомилась с молодым врачом. И, судя по всему, их отношения стремительно развивались.
Что же касается будущих ролей – теперь Алина была уверена: Женька может сыграть все, что угодно.
**
Финал, конечно "индийский", сплошной сироп.
