Жизнь Николая Милиоти
похожа на воду во всех ее состояниях. Она начала свое робкое движение из семейного родника, в котором смешались горячая греческая кровь и степенный дух купеческого предпринимательства, предания о византийских предках и военные традиции дворянства.
Этот ручеек струился, впитывая, словно капли дождя, – детские впечатления от изумительных картин мастеров Ренессанса, увиденных во дворце князя Голицина. От них осталась любовь к сюжету рождения Венеры, который художник воплощал на своих полотнах в разных стилях, цветовых гаммах и в память об острове Милос. Здесь когда-то жили его предки, и здесь древние мастера воплотили в мраморе облик прекрасной античной богини.
Опыт учителей
Жизнь тонкими струйками шустро обегала преграды на пути, захватывая в свой поток знания и опыт, полученные от учителей-художников – Константина Коровина, Валентина Серова, Леонида Пастернака, историка Василия Ключевского, у которого Николай учился в Московском университете.
В это течение вовлекались друзья и единомышленники – участники кружка Павла Кузнецова, с которыми художник организовывал выставки, объединения «Голубая роза» и «Мир искусств». Молодые символисты считали, что «Искусство вечно, едино и свободно». Его источник – душа, а инструмент – свободный творческий порыв. И создавали новаторские, спорные, но по-своему прекрасные работы.
Сергей Дягилев
Водовороты революции 1905 года разбили ровное течение жизни, загромоздили его обломками несбывшихся надежд и разрушенных планов. Известный антрепренёр и покровитель талантов Сергей Дягилев помог художнику вернуться в широкое русло творчества и направил его… в Европу. Картины Милиоти «разошлись» по зарубежным выставкам, «разбежались» по частным коллекциям и музеям. Слава и безбедная жизнь позволили Николаю, не отвлекаясь на поиск средств существования, искать свою «форму линии». А влияние Дягилева увлекло его театральностью сюжетов и приемов их раскрытия.
Свобода и влюбленность в музыку цвета у живописца воплощались в загадочных образах, в пейзажах-«миражах» и феериях, где краски рассыпались по холсту будто брызги воды, окрашенные радугой в неуловимо-переливчатые цвета. Сквозь эту полупрозрачную занавесь угадывались силуэты прекрасных дам и галантных кавалеров.
«Куртуазный маньеризм»
Милиоти жил в своей «эпохе фижм и париков», воспевая «куртуазный маньеризм» не в стихах, но в прозе живописи. Он восхищался Врубелем, искал своего Демона и создал «Ангела печали», соединяющего в безмолвном полете мрачную бездонную воду и полыхающий бликами огня берег. Этот образ стал для него символом Первой Мировой, на которую был призван в чине прапорщика.
Он, награжденный четырьмя орденами за храбрость, выбрался из пропахшего кровью и порохом смертельного потока в 1917 году. В прошлом остались «прекрасные дамы» в пышных кринолинах и страницы дневника, заполненные военными рисунками. Бурное наводнение революции неумолимо несло в будущее – неизвестное, полное подводных камней и опасных скал.
«Водопад»
Его «Водопад», написанный в 1917-м, на сломе эпох и стилей, еще радует глаз жемчужными нитями падающих струй и изумрудным убранством деревьев. В пестроте красочных мазков угадываются силуэты и улыбающиеся лица двух женщин, похожих героинь итальянской комедии масок. Строгое и изящное платье Изабеллы сливается с синим серебром камней, а пестрая юбка Коломбины плавно «перетекает» на цветочную поляну. Картина «дышит» покоем, но беспокойная вода уже готовится захватить мирный берег.
Эмиграция
Художник пытался принять Советскую власть, найти свое место в новом – «красном» мире. Но увиденное и пережитое заставило его изменить течение своей жизни и уехать в эмиграцию, как ему казалось – ненадолго, но как оказалось – навсегда оставляя родной берег, семью и надежды.
Он задержался в Константинополе, оттуда перебрался в Софию, где смог вернуться к живописи и выставочным показам своих творений. И, наконец, Берлин, где ждала его не слава, но муки сомнений и образ темного, равнодушного, жуткого и неумолимого призрака – забвения. Переезд в Париж, встреча с Федором Шаляпиным и Сергеем Дягилевым вернули ему вдохновение, а персональная выставка картин в Филадельфии – новый взлет популярности и переезд в Америку, где за его портретами выстраивались «очереди из миллиардерш».
Но он вновь переплыл океан, оставив позади блаженный комфорт почитания и неиссякаемый источник доходов, и вернулся в Париж. Рисовал портреты Шаляпина, Толстой, Бенуа, Тэффи, Андрэ Моруа и других представителей творческой элиты. Создал сотни картин и рисунков, передавал свой опыт молодым художникам, терял друзей и продолжал вести дневник.
Его уходящая жизнь походила на старый пруд в заброшенной барской усадьбе. Его славное прошлое растворялось в безмолвии воды, спрятанной под толстым слоем тины забвения. И казалось, что яркий, но забытый живописец исчез бесследно. Но дети и внуки вернули его имя, дневники, картины, рисунки и память о нем.
«Жизнь не остановится после нашего исчезновения»
«Жизнь не остановится после нашего исчезновения», – считал художник. И он продолжает жить в своих удивительных работах, представленных в Третьяковской галерее на выставке «Николай Милиоти. Избранное» (03.10.2023 — 10.03.2024, Москва, Лаврушинский переулок, 10).
🎯 Автор: Юка. Вы прочли статью — спасибо. Вы поставили «палец вверх» — спасибо. Вы написали комментарий автору — спасибо. Вам понравилось и Вы подписались — спасибо!