На планете со стационарным вращением от радиационных атак надёжно защищена «ночная» сторона. Но, казалось бы, что с того, если там отсутствует свет, а суша и море покрыты льдами? Однако, климат ночной стороны не обязательно будет плохим. В некоторых случаях именно она может отказаться пригодной для жизни. И во всех случаях «дневная» сторона не будет переходить в «ночную» резко. Между ними окажется протяжённая сумеречная зона. Ибо, с одной стороны положение солнца на небосводе постоянно, что означает образование обширных зон вечной тени за возвышенностями, – ещё на стороне формально «дневной». С другой стороны, положение светила постоянно, всё-таки, не совсем. Даже на формально «ночной» стороне вблизи терминатора будут участки, освещаемые периодически.
Картину дополнят характерные для терминатора стационарных планет ливни и ураган, – непрерывные, хотя иногда и ослабевающие. Тем не менее, и эта зона окажется населённой. Растения умеют приспосабливаться и не к такому, – был бы свет, пусть на несколько минут в день, – а животные, несмотря ни на что, продуцентов в одиночестве не оставят. Возникает, однако, вопрос, как далеко – и в каких формах – жизнь проникнет на ночное полушарие, если оно не подверглось оледенению полностью?
Очевидными земными аналогиями, позволяющими заглянуть и на ночные полушария экзопланет, являются формы жизни, населяющие пещеры, дно океанов и глубинные оазисы. Но всё перечисленное было рассмотрено выше – по другим поводам. Как, кстати, и населяющие антарктические снега коллемболы. Наличие света ничего не значит в случае отсутствия организмов использующих его для фотосинтеза. Но какая-то органика будет заноситься на ночное полушарие с дневного – или из сумеречной зоны, если дневной полушарие перегрето, – ветрами. По мере остывания воздушных масс она выпадет. Несмотря же на преимущественное направление течений с ночного полушария на дневное, в некоторых частях океана непременно возникнут и теплые течения, заносящие органические остатки на тёмную сторону планеты со светлой.
То есть, и в вечной тьме, – даже лун планетам у красных карликов не полагается, – будет продолжаться жизнь. Но скудная, ограниченная дефицитом ресурсов. Будет продолжаться даже и синтез новой биомассы, – причём, фотосинтез. В предыдущих главах упоминались микроорганизмы, использующие хлорофилл f, позволяющий использовать ближний инфракрасный свет. Некоторая же часть фотонов попадёт на ночную сторону рикошетами в атмосфере. Значение этого источника энергии только кажется ничтожным, – на Земле масштабы «теплового» синтеза, действительно, малы, ибо он остаётся уделом бактерий. В условиях же «тёмного мира» метод покажется интересным и продвинутым продуцентам.
Суть именно в том, что на Земле темнота не является «условием» планетарного масштаба. Пещеры слишком тесны, чтобы эволюция могла развернуться в них. Ночное же полушарие, – пусть даже речь об узкой полосе вблизи терминатора, – это десятки миллионов квадратных километров. Общая биомасса, – даже биомасса только животных, – окажется в триллионы раз выше суммарной массы всей спелеофауны. Таким образом, упоминавшиеся в предыдущих главах ограничения на развитие, связанные с жизнью в «оазисах», действовать на ночном полушарии не будут. Как отменяются и ограничения накладываемые на животных дневного полушария. В частности, за терминатором позвоночные смогут выйти на сушу, да и беспозвоночным не возбраняется расти.
Таким образом, будучи залитыми лучами прожекторов воображаемого спускаемого аппарата, «тёмный мир» оказывается пустошью, мокрой, ветреной, в наиболее благодатных регионах сравнимой по продуктивности с арктическими пустынями Земли. Фотосинтез здесь осуществляется вяло, – но круглый год, на такой планете наверняка длящийся менее недели. Создают же первичную биомассу приземистые, – ибо высокие стебли, а тем более стволы, ни к чему, – похожие на мхи, лишайники и траву, растения белёсого цвета. Серые или желтоватые, – ибо смысл в отражении «избыточных» квантов определённой длины отсутствует.
Но в арктической пустыне на острове Врангеля некоторое время выживали и мамонты… Однако, в условиях отсутствия крупных животных на дневной стороне, на мамонтов стоит рассчитывать едва ли. Основным населением тёмного мира окажутся те же членистоногие, проникшие на тёмное полушарие со светлого. Вероятно, более крупные, – скорее в силу эффектов, подобных «глубинному гигантизму», – но, всё-таки, не гигантские. Позвоночные, принимая во внимание недостаток ресурсов для создания сложной высококонкурентной экологической системы, скорее, даже на достаточно древней планете окажутся подобными земноводным. Хотя бы из соображений максимальной экономичности.
Отдельную проблему представляет зрение. В отличие от обитателей пещер, и подобно глубоководным рыбам, животные тёмной стороны мира не откажутся от выгод обнаружения добычи и врага на максимальном расстоянии. Как минимум, это касается позвоночных. Членистоногие видят и при ярком свете видят слишком плохо, чтобы слепота создала им существенные затруднения. Они в отсутствии света, – как и при его избытке, – будут полагаться на осязание и химические рецепторы. Позвоночные же станут искать выход из положения.
...Теоретически, проблема использования приборов ночного видения, регистрирующих тепловое излучение, решена и земными организмами. Тепловизоры используют некоторые змеи, и, – что известно куда менее, – кальмары. Однако, в обоих случаях органы воспринимающие тепловое излучение используются холоднокровными животными для обнаружения теплокровных.
Обладая отлично развитыми глазами, змея практически слепа. Её мозг не способен обработать сигнал, отделив неподвижный объект от фона. Как следствие, застигнутый змеёй врасплох грызун – замирает. Змея возвышается над ним, шипит, пробует воздух раздвоенным языком, представляющим собой орган обоняния… Но запахи свидетельствуют, лишь о том что добыча рядом, увидеть же полёвку и нанести удар змея не может, пока у жертвы не сдадут нервы, и она не пошевелится. Тепловизор решает проблему змеи, позволяя сравнить две картинки и понять, какое из пятен в её поле зрения – живое.
У кальмаров, не испытывающих проблем с обработкой сигнала, назначение тепловидения сугубо оборонительное. Единственные в глубинах существа с горячей кровью – китообразные – оборудованы сонаром, и обнаружат добычу с расстояния, на котором бесполезны, не только датчики тепла, но и огромные глаза кальмара, позволяющие заметить свечение микроорганизмов, потревоженных стремительным движением кашалота. Однако, с помощью тепловизора кальмар может увидеть тепловой след, оставленный в воде естественным врагом…
И снова вопрос: чему это учит? Тому, что в отсутствии света акустика полезнее зрения в тепловом спектре. Так и летучие мыши решили, хотя в их случае выбора не было. Тепловидение не позволит животному обнаружить объекты более холодные, чем оно само… Бледным, обитающим на тёмной стороне планеты саламандрам тепловизор тоже не пригодится, ибо им не придётся ни охотиться на теплокровных животных, ни спасаться от них. А сонар оказался бы очень кстати. Земноводные могут издавать звуки и слышать их.
Ещё одним вариантом «тёмного мира» оказывается планета на орбите бурого карлика, даже «дневному» полушарию дающего преимущественно тепло и лишь минимум красного света. Развитие биосферы в таких условиях затруднено низкой эффективностью фотосинтеза и медленным накоплением кислорода. Но если вспомнить, что планеты могут на миллиарды лет превосходить Землю возрастом, уместно допустить, что где-то в космосе данная проблема окажется решена.
Мир под огромным багровым, исчерченным полосами облаков солнцем, покажется очень странным. И страшным, – из-за чёрного (синего, но этого цвета нет в местном освещении) цвета растений. Пугающим и пустынностью, ибо продуктивность угодий будет низка. Но всё это – атавистические страхи. Отличия местной биосферы от земной окажутся менее велики, чем в случае красного карлика. Бурый-то толком и вредить не способен.
Планета тёмная с обоих сторон не накладывает ограничений на сложность организмов населяющих сушу. В таком мире можно будет найти птиц и зверей, – но все они покажутся земному исследователю «ночными». Недостаток видимого света и невозможность использования невидимых тепловых лучей для наиболее прогрессивных – теплокровных – животных, заставят представителей местной фауны обзавестись огромными глазами. Поскольку свет, всё-таки, есть, превращения в условных «сов» и «лемуров» для местной фауны будет вполне достаточно.
Целиком книга «Внеземная жизнь: От молекулы до разума» публикуется на Цитадель-Бусти