Келлен Шарх грузно опустился на прогнивший матрас. Уставшее тело просто вопило, молило об отдыхе, но Келлен упрямо держал глаза открытыми. Не время. Мельком глянув в треснувшие и покосившееся зеркало напротив импровизированной постели, Шарх хмыкнул. Длинный плащ, скрывавший всё, кроме лица, не мог скрыть высокий рост и то что правое плечо было всегда опущено чуть ниже левого. Старая рана, которая последние годы давала о себе знать лишь во время грозы. Келлен скинул капюшон и пригладил короткие седые волосы. Бороду он сбрил, и теперь впалые щеки обрамляла лишь двухдневная щетина, которая не могла скрыть старый круглый шрам на правой стороне лица. Борода ещё хоть как-то прикрывала ожог, но теперь же его было видно всем. Уставшие глаза глубокого синего цвета, на удивление прямой нос, пусть и с мелким шрамом у самых бровей, острые скулы. Келлен закрыл лицо руками, пытаясь собраться с мыслями.
Всё, к чему он шёл последние двадцать пять лет, наконец свершилось. Ещё несколько дней назад. В те дни, когда он был уважаем, богат, у него была своя дружина, замок, жена, сын. Со стороны могло показаться что у него есть всё. Келлен устало поднялся с матраса. Невдалеке слышались крики и шум. Его опять догоняют, нужно бежать. Единственное место, где он сможет укрыться - Пограничье. Лучше уж драться с тварями за обед, чем пытаться объяснять бывшим друзьям и тем, кто его любил и кого любил он сам, почему он так поступил.
Шарх подпырыгнул и схватился за балку, висящую посреди темной комнаты, освещаемой лишь парой свечей. Ловко взобравшись на перекладину, Келлен с хеканьем подтянулся на следующей балке, едва не соскользнув, и матерясь, уцепился за едва видимый выступ. Через пару минут Шарх уже мчался по темной улице небольшой деревеньки, разбрасывая по сторонам какой-то порошок, стараясь не дышать. Ничего, усмехнулся про себя Шарх, пусть почихают как следует. Порошка осталось немного, стрел осталось не больше восьми, но и до границы осталось всего ничего. А крики все приближались.
***
Келлен наконец привязал себя веревкой к дереву, снял тетиву с лука и проверил, удобно ли выходит короткий меч из ножен. Тайник оказался не тронут, ему повезло. Годы подготовки не прошли даром, благо средства позволяли. Жаль что не удалось забрать кольчугу, подаренную женой. Шарх скрипнул зубами, прогоняя в памяти события последних дней. Он знал что нужно сделать, знал что должен так поступить, знал. И всё равно ему было ужасно больно. Больнее, чем когда ему выжигали метку клана в плену у дикарей. Больнее, чем когда топор того огромного варвара вонзился ему в ключицу, дробя кость и разрывая плоть. Больнее, чем когда Келлен упал с лошади, пытаясь не задеть торчащее из ноги копьё степняков. Больнее, чем что-либо. Но ещё больнее было видеть глаза сына, полные ненависти и злобы. Неприкрытой, чистой и такой всеобъемлющей. Келлен задрожал, пытаясь побороть слезы. Не вышло. Да плевать, все равно здесь кроме него и тварей Пограничья никого нет. А они уж точно никому не расскажут, мол, великий Келлен Шарх рыдал как девчонка, сидя на дереве. Плевать. Теперь уже на всё плевать.
Ещё двадцать пять лет назад, когда Шарх познакомился с женой, он знал что должен будет сделать. Знал время, знал почти всё. Но не знал что полюбит эту женщину, не знал что у них будет сын. Но знал что ему придется ее убить. Причем на глазах у всех, кто будет рядом в этот день. Знал, и ничего не мог сделать. Тот самый шёпот, что был с ним с рождения, он всегда говорил что нужно делать. Келлен был в нём уверен, тот ещё ни разу не ошибся. Всегда помогал ему, всегда знал что нужно сделать. Всегда. Шарх мог положиться только на этот голос. Все кто был ему дорог - они стали ему дороги только из-за этого голоса. Келлен звал его голосом ангела. И знал, был уверен что слова ангела про его жену - чистая правда.
Двадцать пять лет Келлен ждал того самого дня, что сможет избавить жену и всех вокруг от страшного зла - и справился. Вонзил нож в самое любимое сердце, на глазах у всего замка. Вонзил нож, сотрясаясь от рыданий и крика, что рвался из глотки старого воина. Все замерли, в ужасе смотря как тяжёлые капли крови текут по телу всеми обожаемой женщины, что непонимающим глазами смотрела на мужа. Келлен снова задрожал. Двадцать пять лет он ждал этого дня, этого слияния планет и звёзд, и остановил страшное. Его жена давно изучала магию, и тьма в ней росла. Если бы не голос ангела, он бы никогда не заметил этих мелких деталей, и было бы поздно.
А ведь Келлен помнил всё что было вне голоса, так ярко и отчетливо, хоть и просил каждый вечер о беспамятстве. Помнил прогулки под луной, помнил первые робкие прикосновения жены. Помнил, как качал на руках сына. Помнил всё, и проклинал свою память за это.
Келлен Шарх сидел на дереве, борясь с эмоциями. Сидел и плакал, беззвучно сотрясаясь от рыданий. А голос все продолжал ему шептать, уверяя что он поступил правильно.