- Лёшенька, сынок, может не надо? – в глазах матери слёзы, а на лице неуверенность.
- Мам, надо.
- Но как же так… Такой долгий срок.
- Это для твоей же пользы. Здесь тебе помогут, решат проблему.
Мы стоим у ворот загородной клиники, которую мне посоветовали. День пребывания здесь стоит немалых денег, но прошлая неделя выморозила меня до невозможности. Мать ушла в отрыв с очередными случайными «друзьями», и я понял, что всё. Терпению есть предел. Я ведь думал она всё, завязала. Не могу я жить, ожидая её очередного срыва. Лечиться она категорически отказывается, вот и сейчас отрицает.
- У меня нет проблем, сынок.
- А когда три дня под капельницами лежала, их тоже не было? – спрашиваю в лоб.
Отворачивается, прячет взгляд. Ей стыдно, но всё равно мотает головой и, словно мантру, повторяет:
- У меня нет проблем… нет проблем, сынок. Ни к чему на меня тратиться.
Вижу, как украдкой утирает слёзы. Обнимаю её за плечи, говорю, что всё в порядке и деньги не вопрос.
- Мне страшно, - выдаёт под конец.
- Чего боишься?
Мне хочется, чтобы здесь, в закрытом «пансионе» ей помогли. И осознать собственную зависимость, и найти силы в борьбе с пагубной привычкой.
- У меня ощущение, что если войду в эти двери, мы больше не увидимся.
- Глупости. Увидимся, - сглатываю с трудом, - через полгода, мам, увидимся.
Контакты с внешним миром тут запрещены, это одно из основных условий. Даже звонки. О её состоянии я могу узнавать через врачей, а мои слова ей будут передавать. Там уж специалисты знают, как правильно поддержать, не вызывая новых срывов.
Плечи матери дрожат, а я наклоняюсь и целую её в макушку. Во мне нет отвращения, наоборот, я люблю мать. Возможно потому, что помню её другой. Мы же не всегда так жили. Проблемы начались внезапно, я до сих пор не понимаю, какой бес в них с отцом вселился, что они запили. Нормальная же семья была. Просто в один день всё сломалось, как по щелчку пальцев. Неприбранный дом, пустой холодильник, грязная одежда, незнакомые пугающие визитёры, звон пустого стекла в мусорных пакетах и под ногами.
Я подрос и сбежал от этого, потому что не видел иного выхода, думал, можно забыть о «болезни» родных простым отрицанием очевидного, но нет. За всё надо платить. И за необдуманные импульсивные поступки.
- Пойдём, - тяну её к воротам.
- А ты побудешь со мной ещё немного? Побудь, а? Лёшенька, пожалуйста. Не уезжай сразу.
- Конечно, сколько надо, мам, побуду.
Уезжаю я только через три часа. Часть времени ушла на оформление документов и проговаривание условий, остальное я провёл с матерью. Успокаивал и настраивал на лучшее, как мог.
С каждым километром исчезающего под колёсами авто асфальта ком в груди уменьшается, а туман в голове рассеивается. Я ставлю блок на мысли о матери. Я поступил правильно, так будет лучше всем. И ей самой в первую очередь.
Теперь Вера…
Горько усмехаюсь. Малышка меня прибьёт. Я пропал больше чем на неделю, по телефону отвечал сухо, либо вообще трубку не брал. Во-первых, не хотел грузить её своими проблемами, во-вторых, и времени на разговоры не было, да и настроения, что уж тут говорить. Я не из тех, кто сливает личный негатив на других, а уж на девушек, тем более. Переписки, откровенно говоря, не люблю. Лучше голосом, но времени « на голос» просто не было.
В городе беру курс сразу на дом её подруги, зная, что Вера пока живёт у неё. Вика быстро оклемалась и смотрит на нас с каким-то ехидством. Какие они всё-таки разные. В Вере есть наивность и непосредственность, а ещё серьёзность и женская основательность, которая, наверняка, с годами лишь окрепнет. А Вика выглядит прожжённой опытной стервой, хотя с Верой они одногодки.
Моя девочка отвечает на первом же гудке. Видимо, сидела с телефоном в руке, поэтому такая супер-реакция.
- Прости, что пропал, были обстоятельства, - знаю, что она ждёт извинений, поэтому с них и начинаю.
Мы не виделись уже больше недели, я и сам счёт дням потерял.
- У тебя проблемы? – вместо выноса мозга интересуется она.
И мои брови поднимаются вверх непроизвольно. Я уж думал, сейчас начнётся пропылесосивание нервов.
- Ничего такого, чего бы не мог решить.
Пауза.
- Сейчас всё в порядке?
- Надеюсь. Вот тебя увижу и совсем отлично станет. Спустишься? Я буду минут через двадцать.
- Хорошо, - аккуратно отвечает Вера.
И когда в обозначенное время притормаживаю у подъезда, моя девочка садится на пассажирское сиденье и настороженно смотрит на меня.
- Привет, - выдаёт аккуратно.
- У-у-у… - усмехаюсь, - всего лишь привет?
Она делает большие круглые глаза: не понимая, чего я жду.
А я жду простых объятий и поцелуев, начиная понимать, как мне её не хватало. Не просто её… а её всей. Аромата шёлковых волос, тепла тела, ласковых прикосновений, нежного голоса, мягкой силы, которую она и сама не осознаёт.
Сгребаю Веру в охапку и перетягиваю к себе на колени, предварительно отодвинув кресло подальше. Она устраивается бочком, и мы целуемся, будто умалишённые.
Хотя почему «будто»? Именно так себя и чувствую. Не думал, что в двадцать семь крышу сорвёт от какой-то девчонки. Вчерашняя школьница, считай, но во многом повзрослее моих ровесниц. И помудрее.
- Лёш… Лёш, - шепчет предупредительно.
А я уже выцеловываю дорожку влажных следов на её шее, пока ладони сжимают грудь. Очень сложно с ней сдержаться. Хочется схватить и подмять под себя. И сделать то, чего требует тело.
Вера каждый раз, как мы заходим дальше, сжимается, но не останавливает. Так странно иногда смотрит на меня, будто хочет тайну рассказать. Но я и сам всё понимаю. То, что опыт у неё нулевой. И от мысли, что буду первым, у меня ещё больше сносит крышу.
А я обязательно им буду. И что-то подсказывает мне, что ждать осталось недолго.
Мне хочется, чтобы она запомнила свой первый раз, как нечто прекрасное. Даже не понимаю, откуда во мне эта идея. Романтические прогулки под луной и устланное лепестками роз ложе, как в той пошлой песне, – это точно не ко мне. Но для Веры я бы, наверное, что-то подобное организовал. Хотя с другой стороны, надо ли ей самой это?
Терзаю её губы, мягко покусываю и глубоко целую, ладони живут своей жизнью уже под одеждой. Вера дёргается и дрожит, потому что страстно хочет того же, что и я. Только боится.
- Всё-всё, малыш. Успокаиваемся.
Убираю руки из опасной зоны.
- Да я спокойна, - отвечает нервным голоском, опровергающим её же слова.
- А это я себя уговариваю.
Вера вздыхает и прижимается к моей груди, укладывает щёку на плечо. Глажу её по волосам, чувствуя необычайный комфорт нашей тишины.
Страсть остывает, но эмоции, которыми мы обменялись, они будто заряжают живительной энергией. Эти дни я был опустошён, а сейчас этот маленький энерджайзер снова вдохнул в меня силы.
И желание жить.
И делать что-то…
- Лёш, что случилось? – спрашивает, и её выдох достигает моей шеи, приятно щекоча кожу.
- С родными проблемы.
Отстраняюсь и смотрю, как Вера покусывает губу в нерешительности.
- Могу я чем-то помочь?
«Чем, малыш, ты можешь тут помочь?» Мне даже смешно.
- Думаю, что ничем. К сожалению.
Снова терзает губу, но кивает.
- Больше не пропадай, пожалуйста.
В этой короткой фразе скрыто многое. И то, что она не решается мне высказать, хотя, наверное, очень хочет. Я не обещаю ничего, лишь коротко отвечаю, что постараюсь.
***
Когда звонит адвокат, я ничего хорошего не жду. И в целом правильно делаю. Долго и муторно выслушиваю подробности, что исход судебного дела, скорее всего, сложится не в мою пользу.
Корпус телефона трещит, когда сильнее сжимаю его в руке.
- Мы можем как-то повлиять на судью?
- Боюсь, там уже всё схвачено. И не нами.
- Перекупить?
- Сомнительно.
- Понятно. А какие варианты у нас есть?
- Подать апелляцию после.
- А более быстрые?
- Эм… поджечь здание суда?
Усмехаюсь на тёмный юмор. Если бы это решило все проблемы, можно было бы и организовать.
- Не такие радикальные.
- Их нет. Если мы хотим остаться в рамках закона, остаётся привычная схема.
Мне совсем не нравится, что родительская квартира в центре Москвы уплывает из рук. Тихий двор, маленькая узкая улочка, пятый этаж старого дома, всего три комнаты, но огромные, под сто пятьдесят метров. Лакомый кусочек для мошенников.
- А они оставались в рамках закона, когда подсовывали матери договор по цене ниже рыночной?
- Судья утверждает, что всё легитимно.
- А мать утверждает, что ничего не подписывала.
- Однако на бумагах её подпись.
Не поспоришь. Потом она может утверждать, что угодно, но ведь под градусом в неадеквате могла чиркнуть своё согласие на чём угодно. Даже на пустом листе бумаги.
- Есть вариант признать её не дееспособной и обнулить сделку?
- Можем попробовать пойти этим путём, но ответчики будут настаивать на собственной независимой экспертизе и опровергнут результаты нашей. Это как пить дать, так и будет.
Понимаю, куда он клонит. Сажусь в кресло и провожу пятёрней по волосам.
- Ещё варианты есть?
- Может, попробовать с ними поговорить по-хорошему?
- По-хорошему, это как?
- Пойти на мировую, дать отступных.
Этот исход вызывает во мне отторжение. Давать мошенникам ещё больше козырей? Выкупать у них своё же? Да проще пристрелить…
Скрипя зубами, я всё-таки соглашаюсь обдумать и этот путь.
- Поговорите с ними?
- Попробую, - обещает адвокат, и через пару дней выходит на связь.
Ему удаётся условиться о встрече, на которую еду без особых ожиданий и энтузиазма. В целом, настроение оправдывает реальность. Со стороны аферистов приходит девушка. Такая приторно сладкая, что аж зубы сводит, и такая конкретная, что мне реально жаль, что на её месте не мужик какой-нибудь. Ему я мог бы вполне себе обосновано дать в морду, а с этой что возьмёшь? Дешевое театральное представление и озвученная сумма выкупа могут вызвать разве что лёгочный спазм, но я киваю, говоря, что подумаю. Хотя, конечно, думать тут не над чем.
Эта мадам, уходя, чиркает пальчиками по моему плечу и смотрит так призывно, что меня передёргивает. Ну бабы пошли…
Я долго думаю, просчитываю возможные исходы, а чуть позже набираю Ярыгина. Размышлял над его предложением несколько дней. Если у старого знакомого есть связи, пойду по ним. Потому что крайний случай – это попросить Влада выделить ребят для мордобоя, и просто почесать кулаки в качестве моральной компенсации перед дальнейшей битвой.
Одно тяготит – не люблю быть обязанным. А здесь конкретно влезаю в обязательства. И учитывая масштаб проблем – в особо крупные размеры
Через несколько дней звонит Сан Саныч. С работой зато всё устаканилось. Единственное, надо ехать в командировку в другой регион.
- Так мы же говорили, что без боёв в полях обойдёмся.
- Казах свалился со сломанными рёбрами, не кем заменить. Там ничего сложного. Юр лицо закрываем. Надо проконтролировать, чтобы никто из бывших работников лишнего не прихватил.
Может, это проверка такая? Не знаю, но выхода нет, так что соглашаюсь.
Придётся только встречу с Верой перенести.
Вера…
Маленькая моя. Глоток свежего воздуха в мире, полном проблем. Просила же - не пропадать. Выполняю обещание и звоню ей. Вера сбрасывает, потом пишет, что на лекции и перезвонит позже.
Решение приходит спонтанно, я выбегаю под осенний моросящий дождь, прыгаю в машину и еду к университету.
Где-то на полпути Вера мне набирает.
- Устала? – слышу по голосу, что да.
- Ужас, не устала, а утомилась… Лекция просто нудятина редкостная.
- Так поспала бы.
- Ага, поспишь тут. Я на втором ряду сижу, - хихикает, и тяжёлая рука, сжимающая сердце, ослабляет хватку.
Прекрасно, мой антидот от плохого настроения всегда срабатывает безотказно.
- У тебя ещё много занятий?
- Одна пара.
- Тогда встретимся после? Я подожду в «Красном бархате», уже еду в твою сторону.
Вере очень нравится в этом кафе. По мне так яркая девичья муть и кофе на троечку, но Вере почему-то там, как мёдом намазано. Я бы мог ей показать какое-то более интересное место, где мы могли бы задержаться подольше… наедине…
Когда спустя час она появляется, я удивлён. Вера, не скидывая куртку, присаживается рядом и жмётся к моему плечу. Обнимаю её и целую крепко, отпускаю лишь когда воздух у двоих заканчивается.
- Сбежала пораньше? – трогаю аккуратный идеально ровный нос губами.
Вера тут же его морщит. Щекотно, видимо.
- Да, ушла с половины. Совсем информация в голову не лезет.
- Не злоупотребляй. Образование – это важно.
Она замирает и на секунду прижимается ко мне сильнее.
- В моём случае, даже не знаю: а важно ли оно?..
- А чем особенен твой случай?
Она задумчиво смотрит на меня, потом моргает и качает головой, слегка усмехаясь.
- Шучу.
Не очень-то похоже. И я не понимаю, что там у неё за мысли в голове и настроение.
- Мне нужно будет уехать на несколько дней, Вер, - сообщаю аккуратно.
- Когда уехать? Надолго?
- Завтра. Нет, дня на три.
- Долго… - тянет с сожалением, наверное, тоже думает, что придётся планы перекраивать.
- Не расстраивайся насчёт четверга, - подмигиваю ободряюще, - у меня есть идеи получше на выходные.
- На в-выходные?
- Да. Так что собери сумку и будь готова стартовать в субботу после полудня.
- К-куда?
- Вер… - изображаю возмущение, - если я тебе всё расскажу, сюрприза не будет.
В её глазах испуг. Это меня слегка веселит. Ну чего она боится? Кого? Меня? Я ведь ей плохого ничего не сделаю. Только хорошо… и то только если она сама захочет.
А мне, чего уж скрывать, очень хочется, чтобы Вера этого захотела.
****************************************************************************************
В пятницу во второй половине дня мне велено явиться на семейный обед. До родительского дома трансфер обеспечивает старший брат.
- Кто на сей раз? – спрашиваю, садясь в машину и пристёгивая ремень безопасности под пристальным взглядом Севы.
Тот кивает одобрительно и газует так резво, что меня вжимает в сиденье.
- Полегче, пижон.
- Прости, за неделю ещё не привык, - посмеивается Всеволод.
У него новая чёрная крутая тачка. Какой-то спорткар. Игрушка, словом.
- Не привык? – ворчу, любя. – Скажи лучше, что тебе это нравится.
- Нравится, - кивает он. – А кому бы не понравилось это стадо лошадок под капотом?
- Я ничего в этом не понимаю, можешь не втирать, - поднимаю руки, прося обойтись без подробностей.
У меня два брата, правда, с приличной разницей в возрасте, которая, конечно, с годами сотрётся. Но даже сейчас, если они начинают трепаться на мужские темы: спорт и тачки, у меня уши в трубочку. Никогда не любила ни первое, ни второе.
Мы довольно быстро выбираемся из Москвы. Сева гонит какими-то тайными тропами, минуя самые оживлённые магистрали, где в этот час уже пробки во все стороны. По пути узнаю, что у нас ожидаются какие-то очередные отцовские партнёры. Скукота, словом.
- Ну ты там зачем мне понятно. А я каким боком сдалась?
- Вариант, что родители соскучились, не рассматривала? Ты две недели дома не появлялась.
Я действительно выпала из семейной жизни. Иногда звонила маме, но приезжать отказывалась, ссылаясь на занятость по учёбе. На самом деле, конечно, я была вся в делах, но не в учебных, а в сердечных. Только ни мать, ни отца пока посвящать в них не собиралась.
- А тебе уже обо всём доложили?
- Я то, в отличие от тебя, отца вижу несколько раз в неделю. Бери пример.
- Ты работаешь в семейной фирме, а я, навряд ли, когда-то войду в наш бизнес. Что мне там делать? Офис-менеджером прозябать? Всё равно будут сплетничать, мол, босс пристроил дочку по блату. Не хочу, - обрубаю серьёзно.
Отец предлагал мне выйти на короткий рабочий день на несколько часов в неделю, если будет желание, без ущерба учёбе, естественно, но я уже для себя твёрдо решила: когда захочу устроиться на работу, пойду куда угодно, только не к папе. После окончания университета – пожалуйста. Если будут нужны мои знания и помощь, с радостью, но не сейчас. Это больше напоминало блат и баловство, чем что-то самостоятельное и серьёзное.
Позже, за ужином мне всё становится понятно. Я стараюсь улыбаться партнёру отца и не метать слишком уж гневные взгляды на родителей. Сева сидит с покер-фейсом, хотя ему тоже всё очевидно.
- Илья, можешь подробнее рассказать про учёбу в Швейцарии, что понравилось, что нет? Может, и мы подумаем насчёт семестра за границей, да, Верунчик? – смотрит на меня Ульяна Дмитриевна.
А я перевожу взгляд с матери на этого Илью, сына партнёра, которого мне без всяких сомнений, сейчас пытаются сосватать.
- Я не планировала выезжать куда-либо учиться. В Москве полно престижных университетов, покруче всяких там Швейцарских, - заявляю с вызовом.
У Ильи тёмные волосы и серые глаза, красивый волевой подбородок, да и в целом лицо, которое можно назвать породистым. Лёгкий загар намекает на недавний отпуск где-то на море.
- Конечно, - мягко улыбается Илья, - в нашей столице самые лучшие учебные заведения, а Швейцария – это просто опыт. Проживания за границей, соприкосновения с другой культурой, самостоятельной жизни, в конце концов.
Он, в общем-то милый, старше меня лет на пять, вежливый и обходительный, но раздражает меня своим присутствием, потому что я ненавижу, когда мне что-то навязывают.
Однако под серьёзным взглядом матери смягчаюсь, понимая, что начинаю переходить грань. Если не начну разговаривать вежливо, меня ждёт серьёзная беседа а-ля «где твои манеры». Глотки свободы, которые получаю, мне слишком дороги. Так что перспектива насильственного возвращения в родительский дом под пристальный надзор совсем нежелательна.
После основных блюд, мать отправляет меня на кухню за сладким для чая. Я с удивлением смотрю на неё, но подчиняюсь. Ладно… если ей надо, чтобы я поухаживала за гостями, сделаю. Спасибо, что ничего печь и шить не заставляют, чтобы продемонстрировать, какая умелица и рукодельница взрастилась в семействе Сергеевых.
На кухне я делаю несколько вдохов-выдохов, чтобы успокоиться и сбросить напряжение. А потом ставлю поднос на стол и заглядываю в холодильник, чтобы понять, что у нас там на десерт сегодня.
На звук открывшейся двери выпрямляюсь и оборачиваюсь.
Приехали…
- Ульяна Дмитриевна послала тебе на помощь, - улыбается Илья.
- Да я, вроде, справляюсь.
Эту тонкую работу матери за версту вижу. У нас ведь есть экономка и несколько горничных, и если основную часть ужина накрывали они, вовсе необязательно было привлекать меня сейчас к этому грёбанному самодельному «кейтерингу». И подстраивать разговоры наедине с сыночком отцовского партнёра.
- Ты из этих… феминисток, что ли? – короткий смешок. – Всё сама?
- Какая связь?
- Вера, расслабься, - вдруг меняет он тему. – Мне точно также неудобно, как и тебе. Но не будем никого расстраивать своей догадливостью. Пусть считают, что мы ничего не поняли.
От его откровенности напряжение меня чуть отпускает.
- Да всё нормально.
- Это старая школа. В наше время мы могли бы познакомиться где угодно, даже в интернете. А в их время, - кивает в сторону двери, - вариант «свести с девочкой или мальчиком из приличной семьи» было самым действенным.
Ставлю на поднос блюдо с пирожными и, вопросительно приподнимая бровь, смотрю на Илью.
- Ну и часто тебя сводят с девочками из приличных семей?
- Слава Богу… нет, - усмехается и отрицательно мотает головой, - иначе я бы сбежал.
- Куда? Обратно в Швейцарию? – подкалываю беззлобно.
- Да хотя бы и туда.
В конце концов, я оттаиваю и принимаю его помощь. И возвращаюсь в гостиную совершенно в другом настроении. Ладно, ещё пара часов и можно будет выдохнуть. И сбежать домой.
А там ночь и суббота... и выходные с Лёшей.
Эта мысль и успокаивает, и нервирует одновременно. И не понятно, каких чувств во мне больше.
***
Вика время от времени отрывается от экрана телефона, посматривает, как я пакую сумку с вещами, которые планирую взять с собой на выходные. Сегодня вечер пятницы, ужин у родителей утомил до невозможности. Намёки матери оставили горькое послевкусие. Да и в целом, пришлось пободаться, чтобы вернуться в город. Мои очень хотели, чтобы я осталась ночевать у них. Но я уже представила, что утром вырваться в Москву мне будет ещё сложнее. А пропускать выходные мне ни в коем случае не хотелось.
Я уже решилась: будь, что будет. Сориентируюсь на месте. Да и не станет Лёша пользоваться ситуацией. Если скажу нет, он воспримет нормально. В этом я почему-то уверенна. А вот почти двое суток вместе – эта перспектива будоражила посильнее любого вина.
Запихиваю крем для лица в косметичку, размышляя, не слишком ли много всего для простых выходных вдвоём. И одежды, и уходовых средств. Как будто на неделю на море собираюсь!
- Ты же понимаешь, чем это всё закончится? – подаёт голос Вика.
Оборачиваюсь, ловлю её хитрый взгляд. Она сейчас похожа на лису, задумавшую проникнуть в курятник. В роли которого, видимо, выступает моя интимная жизнь. Как-то не привыкла ни с кем её обсуждать. И навряд ли что-то изменится.
- Понимаешь? – таинственным многозначительным шёпотом повторяет.
Понимаю. Наверно? Только не хочу сейчас перед подругой душу выворачивать или обсуждать какие-то личные страхи. Она бы, как более опытная, скорее всего, много чего мне подсказала, но… решила уже, что обойдусь.
Так что просто жму плечами. Неопределённо так.
- Вер, ты чего ждёшь от поездки-то? – еще более весёлым тоном спрашивает Вика.
- Ну… жду, что хорошо проведу время, - отвечаю без конкретики.
Вика посмеивается и откладывает телефон в сторону.
- Да это без сомнений, что проведёшь хорошо. Лёша горячий и настойчивый, так?
Бросаю на неё косой взгляд, застёгивая сумочку с косметикой.
- Так? – давит она.
- Так.
- Только боги… прошу тебя, не влюбляйся в него.
Наклоняю голову к плечу, очень хочется упереть руки в бока.
- Это ещё почему?
- А не очевидно?
Повожу плечами, мол, нет. Интересные заявления.
- Да он же нищеброд, Вер.
- Неправда, - тут же бросаюсь на защиту, - у него, насколько знаю, нет проблем с деньгами. Он работает, цветы вон мне дарит, на свидания водит…
Да и помню, как от денег за больницу отказался. У меня ни разу не возникло подозрений, что у Лёши какие-то сложности с финансами.
- Ой, да ладно… цветы дарит… Веники он тебе дарит. Цветы, это когда сто роз в охапке, так что и не поднять… - мечтательно заявляет Вика.
- Зачем мне цветы, которые не смогу поднять?
- Не делай вид, что не поняла, о чём я.
Вика вытягивается на диване и вздыхает. В её голове, видимо, живут какие-то картинки из социальных сетей и сцены из романтических мелодрам.
- По сравнению с твоей семьей, подруга, он ни-ще-брод, - повторяет Вика.
Меня это злит так, что топать ногами хочется. Я уже и не скрываю гнев в голосе.
- Спешу напомнить, подруга, - передразниваю интонацию, - этот, как ты выразилась, нищеброд, тебе жизнь спас, ещё и лечение оплатил. Могла бы быть и повежливее.
- Господи… оплатил он… копейки. Да и не при смерти я была, - однако следом смягчается. – В любом случае, спасибо ему. Ты не подумай, что я скотина неблагодарная.
Именно это я подумала. Иногда Вика меня поражает.
- Что касается моей семьи, - продолжаю, - так у меня у самой есть деньги. Зачем мне его?
- Вот именно, - наставляет на меня палец. – У тебя есть деньги. И когда твой Алексей узнает, сколько именно, он их захочет.
- Не захочет.
- Захочет… Подумает, что отхватил богатую наследницу. Так что, как только всё вскроется, жди тут же предложение руки и сердца. По сравнению с твоим отцом, он никто и звать никак.
Фыркаю и отворачиваюсь. Надоело слушать эти бредни. Вика знает, что я не говорила всей правды о своей семьей. В который раз у меня возникает логичный вопрос: зачем я это скрываю? Почему разрешаю ему думать, что мои родные живут где-то там, в Подмосковье, и в них нет ничего выдающегося?
Да, собственно, по моему мнению, в них реально нет ничего выдающегося. Подумаешь, у отца крупный бизнес… Он же не единственный предприниматель на всю столицу!
Только чем дольше я тяну, тем сложнее решиться на откровенность. А почему, сама не понимаю!
- Я пока замуж не планирую, - бубню и ухожу к себе в комнату, чтобы не услышать какое-нибудь малоприятное продолжение от Вики.
Побыстрее бы сдалась моя квартира. С каждым днём у подруги жить всё сложнее. Мне не нравятся разговоры, которые она заводит.
И те зёрнышки сомнения, которые сеет во мне.
*************************************************************************
Не знаете, что еще можно прочесть? Я приготовила Вам целый список, дорогие читатели: