Если бы он родился первым, возможно, и судьба его сложилась бы по-другому, и все бе́ды, выпавшие на его долю, прошли бы мимо. Шел бы он своей дорогой без поводыря и не попадал бы вечно в ловушки, которые не успевал разглядеть за спиной старшего брата. Разница в возрасте у них была небольшая, всего четырнадцать месяцев — не тот срок, за который старший мог приобрести опыт и авторитет, — но Серёжа во всем полагался на него и доверялся ему полностью.
Например, когда бабушка топила в горнице печь «голландку», для хорошей тяги она открывала топочную дверцу. Из печки выскакивали красные угольки, она поднимала их пальцами с пола, словно семечки, и бросала обратно в огонь. Старший Сережин брат тоже мог бросать угольки в печку, он понимал, что главное — делать это быстро, а Серёжа не смог и получил сильный ожог руки.
Был у деда пес по кличке Дозор. Так себе был пес, бледно-рыжего окраса и к тому же маленький, совсем не деревенский. У него и будки не было, но она ему была и не нужна: он любил послушать людей и всегда крутился между ними. На него часто присаживались на завалинке, дети таскали его за хвост и уши. Нельзя сказать, что это ему нравилось, но он смирился: такая у него была собачья судьба. Но как-то Серёжа полез в его миску за косточкой, а этого Дозор уже стерпеть не смог и укусил его. Побежали за дедом в огород. Он сразу пришел, взял плачущего Серёжу на руки, ушел в горницу и, занавесив шторки, запретил всем туда входить. Он долго носил его на руках, что-то нашептывая ему. Со временем Серёжа успокоился и уснул, но дед не отпускал его из рук до самого пробуждения. Ранка было небольшая и неопасная.
Не умел Серёжа учиться на чужих ошибках, и ему постоянно приходилось наступать на грабли. Пока он был ребенком, он успел гореть в печке, тонуть в речке, был сбит велосипедом. Брат научился избегать всех этих проблем, а Серёжа нет.
Был чудесный солнечный зимний денек. Мать купила им маленькие лыжи, и они собирались на них покататься. Погода сама выталкивала их на улицу. Старший брат решил идти кататься с горки, которая была в начале деревни. Ничего другого не оставалось младшему, как последовать за ним. Лыжники они были неопытные и передвигали лыжи по глянцевой глубокой колее тракторных саней, едва удерживаемые от падения лыжными палками.
Через какое-то время на горизонте появилась упряжка из трех лошадей с санками, они оба сразу ее заметили. Неожиданно тройка оказалась рядом с детьми. Старший брат выскочил из колеи в свою сторону. Если бы Серёжа догадался прыгнуть в свою сторону, то лихая тройка пронеслась бы между ними, но Серёжа как обычно последовал за братом, не успел выскочить и оказался прямо под копытами скачущей тройки.
Тройка с санками пронеслась по Серёже на полном скаку. В ней сидели трое пьяных мужиков, которые даже не заметили, что натворили. Они остановили лошадей, натянув вожжи, крик людей заставил их обернуться.
Лошадь — самое умное животное из тех, кто служит человеку, и, наверное, они заметили малыша на дороге, в отличие от возниц. Иначе не могло и быть. Серёжа упал лицом в колею перед летящими лошадьми, и эта колея оказалась между коренной и пристяжной. Высокие полозья санок тоже прошли не по колее, но сильный удар по голове лишил его сознания.
Лишенного чувств, его бережно перенесли в дом Моли Кошелёвой и послали за матерью. Старший брат, на глазах которого всё это происходило, стоял на лыжах через дорогу, не решаясь подойти к дому, куда занесли Сережу. Он видел, как бежала мать, раздетая и без платка, как суетились соседи. Главное, что не было воплей и крика, значит, Сережа еще жив — это была единственная его надежда.
Наверное, у Серёжи был хороший ангел-хранитель, не то, что старший брат. Ни переломов, ни ссадин, ни даже царапин не было на его теле. Как будто это произошло во сне. Даже лыжи и палки не были сломаны. Не зря начальник-лихач то ли в шутку, то ли серьезно подшучивал потом над Сережей: «Не было никакой тройки, это тебе показалось». Серёжа крутил головой с толстого дяди на свою мать и обратно, не понимая, почему они смеются над ним.
Но на этом трагедия не закончилась. Коренной в этой тройке была кобыла с крупными боками, которая была жеребой. Ей приходилось идти быстрой четкой рысью, а пристяжные по бокам скакали галопом. После того случая с наездом на Сережу начальник-лихач со своими кучерами распрягли тройку и загнали на двор до утра. Холодной ночью кобыла ожеребилась двойней.
Раз все сошло так гладко, на утро старший брат решил продолжить кататься на лыжах. Серёжу спрашивать никто не собирался, дело было решенное. Старший уже стоял в колее, готовый двигаться в путь, а Серёжа тянул время, не зная, как сказать, что он не хочет кататься. Вдруг в начале деревни появилась лошадь, запряженная в сани. Серёжа тут же бросил лыжи и палки и убежал в дом. Старший подумал и решил тоже в этот день не кататься.
От безделья он не знал, куда бы приложить свои руки и ноги. Ему не сиделось на месте. Он вышел на улицу, и его внимание привлекли крики птиц. Громко каркали вороны вперемешку с трескотней сорок. Обойдя свой дом со стороны двора, он увидел в небе птиц, которые кружились над пустующим огородом рядом с домом начальника-лихача. Их было много, они были и на огороде, и ему хотелось понять, из-за чего они слетелись. Вооружившись длинной палкой, он пролез сквозь забор и замахнулся на них. От неожиданности птицы кучно взлетели, хлопая друг друга крыльями, но заметив, кто их потревожил, нагло расселись на заборе и принялись наблюдать за ним.
Он пробирался со своим посохом, проваливаясь в снег, и больше всего был занят тем, чтобы не оставить свои валенки в сугробе. Он уже догадывался, что птиц привлек либо дохлый поросенок, либо теленок, но вдруг увидел на снегу перед собой двух окровавленных жеребят с открытыми глазами, смотрящими на него. Ему показалось, что они живые, он подумал, что птицы у кого-то украли их. Собрав всю свою волю в кулачок, он потрогал одного палкой и сразу понял, что они замерзли. Они были покрыты короткой серой шерстью, как взрослые лошади, у них даже были гривы и короткие хвосты. Его охватила бесконечная жалость к ним и одновременно ненависть к этим птицам. Ему хотелось запустить в них палкой, но тут он увидел два следа от санок, которые вели ко двору начальника-лихача. Он сразу понял, что это дело рук человеческих, и птицы в их смерти не виноваты.
Он побрел обратно по своим следам, стараясь не оглядываться и не мешать птицам делать свое дело. Он не мог избавиться от наваждения мертвых жеребят. Они стояли перед его глазами, как укор. Впервые он увидел смерть так близко и только теперь осознал, что мог потерять брата. От жалости он заплакал, слезы текли по его щекам, как он ни старался утереть их варежкой. Вдруг он заметил Серёжу, поджидающего его у калитки. Чтобы скрыть слезы, он сбросил варежки и стал умываться снегом.
— Вот теперь полный порядок! — сказал он.
Он схватил Сережу в охапку и закружился с ним, пока не они упали.
— Хорошо, когда у тебя есть брат! — развалясь на спине, сказал старший.
— Хорошо! —сказал Серёжа, лежащий рядом.