Я иду по узкой полоске тропы, разрушая умиротворение утреннего леса хрустом подмёрзшего мха, листьев и хвороста под ногами. Этот хруст теперь слишком громко и гулко разносится по поредевшему и притихшему массиву, поэтому я стараюсь осторожнее и аккуратно наступать на застывшие за ночь грязевые ямки — следы, оставленные копытами.
Что-то повело меня по новому маршруту — не в глубину леса, как обычно, а вдоль его кромки, по заболоченному сосняку, по узкой-преузкой лосинке — тропинке, проложенной не людьми, а лосями. Судя по её натоптанности, лоси ходят здесь регулярно — на входе в массив много лиственных деревьев и кустарников, побегами которых так любят питаться эти звери.
Дождалась. Я дождалась-таки первого снега, хотя ещё накануне осень искрилась и блестела словно начищенная медная кастрюля, а стена леса, видимая из окна, в час восхода пропитывалась насквозь этим медово-медным маслянистым цветом, не предвещавшим никаких осадков.
Вторая половина октября вообще была необыкновенно щедра на солнце — даже в те дни, когда метеорологи не предрекали его появление в своих прогнозах. А снег, который они, наоборот, слишком настойчиво предсказывали чуть ли не каждый день, появляться не желал.
Ежедневно первым делом после пробуждения я смотрела в окно — в сизо-сиреневый квадрат хмурого осеннего утра, который светлеет всё позже и позже с каждым днём — в надежде увидеть белое. И вот, после пяти или даже семи суток и бесплодных попыток разглядеть на улице снег, он наконец-то выпал. Выпал ночью 28 октября. Я увидела в серой монотонности окна побелевшую крышу сарая и тут же вскочила с кровати.
В то же утро, прогуливаясь по окрестностям в рассеивающихся сумерках, я поняла, что первый снег в наших краях я ежегодно отмечаю не один раз, а трижды. Первый первый снег — это самые ранние, едва различимые белые мухи, похожие на мелкие зерна или иголочки, которые появляются в только что остывшем воздухе так же быстро и внезапно, как потом исчезают, не успев даже лечь на землю. В этом году это случилось 10 октября.
Второй первый снег — это уже ощутимое и видимое, хотя тонкое, а значит и недолговечное снежное полотно, которое делает весь окружающий мир светлее. Главная особенность этого снега в том, что он хоть и ложится, но все равно обязательно растает. В этом году он пролежал разрозненными сиротливыми клочками несколько дней, пока не пришёл мокрый и дождливый ноябрь с небывалым, но скоротечным потеплением.
Третий первый снег — это первый настоящий зимний снегопад. Он падает большими, серьезными хлопьями в свете неутомимых уличных фонарей, которые в это время уже почти не выключаются, с не менее серьезными намерениями — лечь толстым пушистым одеялом и лежать до весны (ну, или как часто бывает в последние годы — до первой серьезной оттепели посреди зимы). Этот снегопад у нас пока ещё впереди, и, когда он начнётся, все вокруг уже будут знать наверняка — это пришла зима.
Поздним промозглым утром в день второго первого снега я отправилась на прогулку в лес. Заходя в массив, я ожидала, что внутри него будет не так много снега, как на поляне снаружи — всё-таки кучерявый древесный полог, вечнозелёные шубы елей и сосен отчасти закрывают землю от осадков. Но, как оказалось, и внутри леса в тот день всё было припорошено снежной пудрой, от чего он кардинально преобразился.
Видимо, ветер помог снегу проникнуть и в отдалённые уголки леса и даже насыпал по жменьке снежинок в листья старых яблонь, закрученные морозом, но ещё не опавшие и похожие теперь на согнутые горстями детские ладошки.
Мох, грибы, еловые лапы и ещё зелёные листья папоротников — всё покрыто тонким и местами прозрачным слоем недолговечного первого снега. Природа вступила в самый унылый сезон — предзимье, когда от ярких красок уже почти ничего не осталось, а ослепительная белизна и морозная свежесть глубокой зимы ещё не наступила. Но мне почему-то очень нравится это время.
Красота поздней осени и предзимья неприметная, спокойная и неочевидная. И мне такое приглушенное, скромное очарование поблекшего леса порой даже ближе кричащей красоты золотой осени или необузданного буйства летней зелени. Когда я думаю о природе в конце октября и начале ноября, мне всегда первым делом приходит в голову английское слово subtle, что значит тонкий, нежный, деликатный, утончённый, изысканный. За эту нежную изысканность и утончённость я и люблю конец осени.
В это время нужно постараться, чтобы отыскать в окружающем мире красоту, и, как показывает опыт, не все её находят, и поэтому у меня в моей любви к природе в этом время мало конкурентов. Сейчас в лесу и даже на популярных туристических маршрутах почти никого не встретишь, что создает между тобой и лесом приятное ощущение безраздельной обоюдной принадлежности.
В это время проще почувствовать полное единение с природой ещё и потому, что она предстаёт тебе немного уязвимой, открытой, обнажённой, в самый интимный момент своей годовой жизни, она подпускает тебя к самому сокровенному, и, наблюдая эти её внутренние изменения, ты вслед за природой тоже больше раскрываешься — прежде всего, перед самим собой. Не зря для меня ноябрь — месяц размышлений. Месяц, созданный специально для того, чтобы остановиться, оглядеться и подумать.
На этом пока всё. Спасибо, что дочитали до конца. Если вам понравилась публикация, поставьте, пожалуйста, палец вверх. До скорых встреч!