У родителей не было шансов проявить свою глубокую озабоченность по поводу моего преждевременного возвращения из американской стажировки. Они уехали в Адлер, к морю, солнцу, кукурузе и ракам на пляже.
Ну и хорошо. Меньше всего мне хотелось в моём настроении изображать из себя что-то и улыбаться.
Галка уехала домой вместе с Серёгиным и теперь у них наверно всё наконец получится, ведь он почти свободный парень.
Женька поволок Анькин чемодан к себе домой, вернее, к Аньке домой, ведь он у неё снимает квартиру. Интересно, как он ей теперь будет оплачивать за аренду, если она осталась в Штатах?
И ещё интересно, кто теперь будет заниматься автомойкой? Так то она Женьку оставила присматривать на хозяйстве. Хорошо вот так с мужьями разводиться, чтоб они потом пригождались. Можно уехать к жениху, а старого мужа оставить вместо себя дом сторожить и бизнесом подруливать. Хотя, конечно, из Женьки, по сравнению с Аней, так себе бизнесмен. Ему бы только машинки шкурить и красить, а не мойщиков строить. Эээх, развалится бизнес…
Но, что я про чужое? У самой душа в лохмотья, глаза в слезах, нос в соплях. Буду на старости лет вспоминать, как бросила свою судьбу на горящем острове и жалеть о том, что кишка слаба оказалась рвануть обратно в океан к любимому, как Анюта наша.
В квартиру закатила свой чемодан и бросила его в прихожей. Потом как-нибудь разберу. Женька вон, наверно, даже не будет разбирать. Или будет? Представила, как он открыл чемодан, смотрит на Анькины тряпки и плачет над ними. Фу, глупость какая. Надо посмотреть, что там в холодильнике.
В холодильнике только подсохший кусочек сыра в дальнем углу завалялся. Поставила кастрюльку с водой на плиту: сварю себе макароны, добавлю масла сливочного, сыр потру. А, вон ещё майонез остался. А потом спать. И гори оно всё огнём. Подумаю завтра обо всём, о чём надо подумать.
Макарончики сварила чуть твёрденькими, с сыром и майонезом самое то, налупилась от души, фиг с ней, с фигурой. Иногда душевные раны можно подлечить едой.
А завтра сгоняю к Дим Димычу, проверю начальника, ак там его бизнес и моя работа.
Сегодня дай Бог до душа добраться и потом спать.
Без всяких снов, желательно.
На противоположном конце земли другое существо тоже разговаривало само с собой.
Потому что говорить было не с кем. У животных ни слов, ни эмоций особых. Не слишком сложные они в своих мозгах и не слишком интересные. И эмоции у них невкусные, как вываренное мясо, или вообще вон, кора дерева. Хотя, с голодухи, чего только не съешь
После пожара не оказалось людей рядом. Эти, предатели, сожгли мои сосуды, притёртые под мою сущность. Пусть женщина была мало приспособлена, но всё же я был в неё вхож. А тут обоих лишился. И местных вывезли.
Хорошо хоть этот, красноглазый забрёл ко мне поближе, хоть в него перелез. Видел ещё одного, человека, которого сын Флойда с подругой привели. Но добраться до его мозгов волчица не дала. А я бы там тииихонько у него посидел внутри. Он бы ничего особо не почувствовал. Ну, голова бы у него кружилась немного, а я зато переехал бы на большой остров.
Хотя, надо попытаться на большой остров на катере добраться. Они в следующий раз взрывать собираются мой дом, сволочи. Я тут веками жил, ещё когда их в природе не было. А сейчас хорошо, хоть случайно услышал, подслушал. Как раньше удобно было – в голову влез и всё узнал. Теперь не влезешь к этим, которые меня знают. Поймут, что я ещё остался.
Мне бы на остров большой, к людям. Я вон, и шкурку правильную выбрал. Мангуста все любят, подкармливают. Мангуст при доме может жить, это и примета хорошая, и защита от змей, крыс, мышей.
Ну да, придётся тушку поддерживать, мышей этих есть. Но мне и не такое есть приходилось. Ничего, зато эмоциями человеческими подкреплюсь, люди же рядом. А они вечно, то ссорятся и ругаются, то завидуют и ненавидят. Ну, любят иногда. Это пресновато обычно, или чересчур приторно, но тоже бывает, драмы случаются, измены там какие-нибудь, предательства, так что можно и остренького перекусить.
Надо к катеру, пока нет никого.
Рыжий мангуст ртутью проскользил по камням и песку. Зашёл в воду. Пришлось плыть несколько метров к катеру, стоящему на якоре. По якорной цепи и забрался, чуть когти себе не ободрал. Мокрый, с хвоста течёт. Отряхнулся. Солнце высушит лужу быстро. Теперь место найти, где спрятаться. Дверь в каюту открыта. Для меня значит.
На ковровой дорожке синего цвета в ромбик, мокрые следы не так уж и видны. Дорожка закреплена на лестнице и ведёт до конца каюты, к кровати. Справа при входе – кухонный уголок, холодильник, раковина, плита, слева – санузел. Под кровать? Под кровать, в дальний угол. Отсижусь тут до ночи, потом выйду и - все люди мои.
Я разрастусь, договорюсь с кем-нибудь о сосуде в обмен на мою регенерацию, и мы вместе с новым слугой наедимся крови и страданий.
Когда Анна с Руди, Барни и специалистом по взрывам вернулись к катеру, вода, оставленная тельцем мангуста на поверхности катера, высохла. Мокрые следы на синем в ромбик ковре внутри каюты – расползлись равномерно по короткому ворсу: ногой в обуви встать, и не почувствуешь, что мокро. Глазки-фонарики, утопленные в тени под кроватью никто искать не будет.
Катер раскачали людишки, забираясь на него. Мотор завели, тронулись. Мотор шумел, люди о чём-то говорили, можно было и поспать, сидеть тут долго ещё.
Руди вёл катер. На этот раз взяли на прокат прогулочный, для туристических рыбалок. Спец по взрывам сидел под навесом, на ветру, вместе с Барни. День был жаркий, тут обдувало. А ещё под рукой был минибар, с водичкой минеральной из холодильника.
Аня присела к Руди на коленку, хотелось быть рядом и поболтать заодно, а ещё можно было придерживаться за руль, это было приятно. Но не оставляло ощущение того, что они сейчас приняли судьбоносное решение.
- Рудь, а если он вылез? И взрыв его не уничтожит? – делилась она своими сомнениями.
- Не знаю, тут же как застрахуешься? Может мы его и правда не слышим, потому что он прячется от нас? Может и вылез. Хотя, то, что мы с Барни видели, трудно представить, чтоб оно могло вылезти.
- В ком-то, - напомнила Аня.
- В ком? Если только в животном.
- В животном. В птице вот, например.
Руди покусал губы.
- Да, в птице мог бы долететь наверно даже до большого острова. А мог бы наверно ещё пересаживаться с одного животного на другое. Я не знаю. Тут не застрахуешься. Но пещеры мы всё равно взорвём. Там письмена всякие и дом это его был. Может он там силы какие-нибудь черпал себе. Он может и в другое место поселиться на том же острове. Мы там тоже не всё знаем.
Руди недовольно мотнул головой.
- Аня, ты правильные вопросы задаёшь, но у меня иногда нет ответов.
Аня дотянулась до колючей рыжей щетины на щеках любимого.
- Главное, что ты мои вопросы слышишь. Конечно, взорвём к чёртовой матери. Как в мультике в пингвинами: «Бабах, Рико, бабах!».
Руди улыбнулся и поправил мягкий тяжёленький зад подруги у себя на коленке.
- Отсидела? – с сочувствием спросила Аня, - ладно, я пойду в тенёк, капитан.
Аня пересела к Барни, в ногах у которого сидела Белая.
- Слушай, что она сидит, словно кол проглотила? – спросила Аня, гладя на то, как напряжённо, выпрямив спину, сидит Белая.
- Что проглотила? – не понял Барни.
- Это так говорят, когда слишком ровно сидит.
- Не знаю, напряжённая какая-то, - пожал плечами Барни.
- Белая, - позвала Аня волчицу.
Та повернула голову в сторону хозяйки.
- Солнышко, что ты такая напряжённая? – спросила её Аня беспокойно, - может тебе жарко?
Белая открыла пасть, выпустила розовый язык и часто задышала.
- Иди туда, назад, в тень, - показала Аня волчице рукой позади скамейки.
Волчица встала и осторожно передвинулась за скамью.
Аня убедилась, что собака легла в тени. Барни предложил Ане бутылочку минералки и у них завязался разговор.
Волчица, видя, что на неё никто не смотрит, отползла немного назад, потом привстала и, прижимаясь к полу, нюхая воздух, двинулась в сторону каюты.
Она спускалась по крутой лестнице с трудом, потому что катер покачивало на волнах и трудно было держать равновесие в таком положении.
Запах знакомый, ненавистный, усиливался.
Она спустилась в каюту и прилегла на пол, всматриваясь под кровать. Оттуда поблёскивали два вишнёвых глаза.
Существо в мангусте дернулось в сторону волчицы, рванулось к ней в сознание, но в удивлении наткнулось на стену: там было занято. Тот, в кого врезалось существо, был знаком. Болезненно, отвратительно знаком. Существо ринулось обратно в сосуд мелкий, но свободный для него.
Волчица оскалила зубы и приближалась, контролируя пространство по сторонам. И тогда мангуст рискнул. Если вырваться, то там, наверху, есть человек не знакомый с ним, к которому можно попытаться спрятаться. Надо приблизиться к нему на расстояние прыжка.
Мангусты ловкие, Тёмный отпустил немного поводья, давая тому проявить свои способности. Рыжий рванул в сторону и прыжком вверх, ещё немного и вот- раковина. Оттолкнуться сейчас от кухонной столешницы и вцепиться в ковровую дорожу, а по ней – наверх. Преимущество за маленькими габаритами, волчице не развернуться в тесной каюте.
Но волчица во встречном прыжке перехватывает тельце в жесткой шерсти пополам, падает, задевая рёбрами угол кухни, скулит, но лишь сильнее сжимает челюсти.
Раздаётся хруст костей, кровь течёт из раскрытой пасти мангуста, глаза стекленеют.
- Белая, что там у тебя? – раздаётся сверху голос новой хозяйки, слышны её мягкие шаги по ступеням и громкий крик, - Бааарни!
Через несколько секунд тяжёлая поступь мужчины.
- Смотри, кого она поймала, - с отвращением к раздавленной тушке говорит Аня.
- Фу, Белая, плюнь, - приказывает Барни.
Белая тяжело встаёт, прихрамывая, но челюстей не разжимает.
- Не надо, - вдруг останавливает Барни Аня, - я видела этого мангуста до этого два раза, сегодня даже видела. Я думаю, его не надо спасать. Надо убедиться, что он мёртв и выбросить его труп.
- Молодец, Белая, умница. Можешь съесть его, если хочешь, - разрешила новая хозяйка.
Но Белая выплюнула тушку на ковёр. Её белая шерсть на груди была в крови. Она ткнула носом мангуста, словно проверяя того на наличие жизни. Тушка, раздавленная и окровавленная, лежала как тряпка.
Барни спустился в каюту, наклонился, взял тушку за хвост и поднял.
- Он точно мёртвый? – уточнила Аня.
- Похоже. У него позвоночник перекушен и внутренности всмятку, - разглядывая тушку ответил Барни.
- Что делать будем с этим? – спросила Аня.
- Да выбросим на корм рыбам, я думаю. Можно? – спросил Барни Белую.
Та открыла пасть и вывалила розовый язык, улыбаясь во все свои белые зубки.
- Мне кажется, она не против.
Барни поднялся вверх и бросил мёртвого мангуста на пол катера рядом с мотором. Там, в луже, рядом с якорем, мангуст лежал переломанной игрушкой.
Аня помогла Белой волчице подняться из каюты, подталкивая ту под хвост. Потом все стояли и разглядывали этого зверя, заподозренного в недобром и думали, всё ли это уже наконец.
Мысли истончались и таяли, словно туман под солнцем, последняя была: да, надо было бы в птицу, но птицы не заходили в пещеру и не подлетали близко к мангусту. А перебраться далеко не было сил. Что делать теперь?
Сознание рассЫпалось.
Тушка мангуста была сброшена в море, на радость акулам, чувствующим кровь за несколько километров.
Ваша Ия 💗
Заходите ко мне на Литнет по ссылке на мою страницу 📚📗🧡
Жду вас там, на запасной площадке )
Другие романы и истории на Дзене тут: 📗📚📕
Поддержать автора материально:
Сбербанк: 5469 0800 1140 5870
Тинькофф: 5536 9140 3780 8130
Ваша Ия 💗
