НАЧАЛО ЗДЕСЬ:
· Девушка уверенно шла по теплой тропе, которая привела ее утром в яблоневую рощу. Проснувшись, она подкрепилась сладкой вишней, недалеко от речки, что она смогла перейти по пояс. Поэтому, набрав яблок, девушка, сложила их в суму, желая съесть их на привале. Полдень уже давно наступил, солнце начало клониться к западу. Увидев крепкий и ветвистый дубок, девчонка решила остановиться под ним.
· Дойдя до дуба, она не увидела продолжения тропы, которая просто растворилась, иссякла прямо у дуба. Такого ещё не бывало. Однажды, она решила не взбираться на холм и обойти его. Но на той стороне в жёстком кустарнике она не смогла нащупать дороги, а кустарник рос до самого горизонта. Она вернулась к тропе и, взобравшись по ней на холм, увидела его нить еле-еле, пробивающуюся сквозь тернии. Сейчас было не так, вокруг дуба не было даже высокой травы, тропа просто исчезла, когда доползла до дуба. Путница была уверена, надо просто решить, довериться себе и она вновь выйдет на тропу. А пока, она села под дубом и с удовольствием откусила яблоко. Его сок, попав на язык, просто вбросил девушку в сон
· Она увидела белых птиц, спускавшихся с неба огромной стаей к необычному селению. Спускаясь на землю, птицы обращались в женщин. Там были дома, поднимавшиеся башнями высоко в небо. Другие дома были огромными одноэтажными палатами и занимали столько же места, сколько ее родная деревня. Дороги между домами были сплошь мощенными из блестящего черного камня. А из домов, к птичьей стае, сходились толпы мужчин. Они были белесыми, как будто их кожа никогда не видела солнца.
· Началось шумное собрание, после которого часть этого народа пошли к башням, бросаясь с которых, они обращались в птиц и улетали за горизонт.
· Девушка очнулась от дождя, который, пробиваясь сквозь крону дуба, намочил волосы. Был уже вечер, идти вперёд было поздно. Она открыла флягу, чтобы перебить приторную сладость яблока, до сих пор чуствовашуюся во рту... И вновь провалилась в сон.
· Черные птицы летали по кругу высоко в небе. Казалось, что от взмахов крыльев этой стаи расходился ураганный ветер. Вдали показались белые птицы. И тогда черная стая ринулась вниз. Обе стаи сели у огромного дома. Они вошли в него молча. Окна дома вспыхнули ярким светом, а из трубы повалил сизый дым. Путница стояла у крыльца и к ней подошли темноволосый мужчина и беловолосая женщина. Они положили к ее ногам странную червленую брошь и гребень из белой кости. После этого белые женщины стали бросаться с утеса и, обращаясь в птиц, улетать в небеса. А из дома стали выходить черные мужчины, облаченные в необыкновенные доспехи.
· Сон внезапно прервался. Было уже совсем светло. В руках путницы лежали те самые брошь и гребень. Руки, ее руки стали совсем белые, хотя вчера ещё бронзовели от загара. А волосы, которые она решила расчесать гребнем стали белыми, но не седыми, а какими-то удивительно прозрачными и в тоже время искрящимися на солнце, как лёд. Она видела, видела такую кожу и волосы в детстве... Они были точь-в-точь, как у соседской бабки. Тропа же, вчера растворившаяся у дуба, теперь уходила, чуть огибая его. Она последовала за ней и увидела на горизонте вторую черную нить, по которой кто-то шел ей на встречу.
· Оба были заворожены своими новыми пожитками. Когда добыча была слишком далеко, он брал в руки червленый лук, и стрела, посланная с неимоверной силой, просыпающейся в его руках, летела до самого горизонта, попадая точно в цель. Но вот нож, такой слепяще-белый, когда он кинулся на кабаниху... Он увидел ее поросят, трюфель, залегший под землёй, дуб с прекрасным лежбищем... И вместо того, чтобы ударить ее в глаз, взметнулся в прыжке так высоко и далеко перед ней, что оказался почти в сотне шагов на камне высотой в полтора десятка локтей. После этого случая, он положил нож на дно своего мешка.
· Она же любила расчёсывать волосы этим почти светящимся гребнем, когда ее кожа становилась как облако, а волосы слепящими нитями льда. Она, воткнув гребень в свою копну, вдруг взлетала к самым высоким облакам. А вот брошь... Она просто приложила ее к груди, ещё там, под дубом. И мир вокруг наполнился темными красками, она перестала видеть солнце... Ее сердце стало наполняться желанием, страстью к какому-то бегу на край земли, к тому, чтобы выпрямить тропу по направлению к ее уже слишком долгожданной цели. Она отдернула брошь и спрятала ее в потайной карман сумы.
· Когда они оказались рядом, то оба стали использовать свои сокровища, только будучи уверенными, что находятся во взаимной недосягаемости взглядов. Они стали беречь эти состояния только для себя, наслаждаясь новой силой и красотой, опасаясь, что это раскроет мечту, сделав ее, как сказки деда и бабушки в глазах родни, не мечтой, а детским мороком. И все же за год путешествия, они чувствовали, что лук и гребень уже начинали действовать, как фантомы, не исчезавшие, даже будучи сложенными за спину. Они с каждым реальным прикосновением оставляли в путниках все больше своих следов внутри.
· Его взгляд становился все твёрже. Все сильнее становилось и ее желание воспарить и, взмахнув крыльями, догнать ветер, несущий к древу.
· Наконец, перед ними распахнула свои объятья предгорная долина, покрытая зеленью, покуда хватало взгляда. И последние камни горной реки выбросили из себя так знакомую черную нить тропы. У обоих начало расти тревожное ощущение близости цели, в тоже время страх оказаться недостойным.
· Почти все оставшееся лето и осень они шли по прекрасным и, несущим упокоение местам. Когда зима стала заглядывать замерзающими лужами и нетающим снегом, показался берег моря, который они не видели уже больше десяти лет. Море было черным и непрозрачным в своей глубине, взбивающим берег то бурой, то белой пеной. Небо было постоянно серым, и вздыбливалось черными тучами, насылающими ледяные дожди. Чайки, огромные чайки, кричали и часто налетали на них, словно примериваясь выклевать путникам глаза. Мир словно разделился на две части. Стоило вернуться на день назад, в зелёную долину, и зимняя стужа сменялась просто прохладой. Но приближаясь к берегу, казалось, что море хочет, с каким-то остервенением, поглотить их ударом волны. Берег был странным, будто землю у моря вспороли каким-то плугом. И отвал земли окаменев, пустил в свою борозду бурный поток. У единственного безопасного спуска к морю стояли две лодки. Они были крепкими, но как будто лишь для того, чтобы переплыть спокойную речку или озеро. Тропа же, уперевшись в высокий берег, провалилась с него в море. Лишь в редкие дни просветления погоды чуть виден был другой берег. Но добраться на таких лодках даже летом казалось нереально. Тем более, что попытка сесть в одну лодку вдвоем привела к тому, что ее борта оказались почти прямо над водой. Они могли взять в руки гребень и нож. Им очень хотелось так просто решить эту проблему. И тогда они уже завтра будут на том берегу. Но тайна каждого из них была сокрыта друг от друга. И год пути не позволил им, как они думали бросить попутчика одного ради того, чтобы, наконец, достигнуть своей мечты. И она целыми днями бродила вдоль берега и даже взлетала утайкой повыше. Но нигде не было видно других лодок или сближающихся в спокойном море берегов. Он же уходил вглубь зелёной долины иногда на несколько дней. Там он хотел найти деревья, которые позволят ему сделать могучий плот, выдерживающий шторм. Но и леса он не находил.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: