Касори лежала в лечебных водах горячей купальни и смотрела на удивительной красоты расписной потолок. Сегодня она стала свидетелем того, что никак не укладывалось у неё в голове. Она, конечно, знала насколько бесчеловечными могут быть дворяне, но никогда не думала что они настолько жестоки даже по отношению друг к другу. Всего пару часов назад Касори была на приеме у третьей баронессы семьи Ирити. Именно на приёме, по-другому это назвать было сложно.
Напрасно она считала, что сможет поставить ещё достаточно молодую дворянку на место. Госпожа Орис оказалась хорошо осведомлена обо всём, что происходило вокруг главы их семейства. Больше того, она знала многое из того, что самой Касори даже было не ведомо. Не удивительно, что эта властная особа, легко развернула её собственные обвинения в обратную сторону. В итоге, Касори из обвинителя быстро превратилась в жертву. При этом доводы баронессы были куда серьёзнее и обещали намного более разрушительные проблемы семье Фитле, чем можно было предположить изначально. Прибавив сюда нынешнее положение барона, можно было не сомневаться, на чью сторону склониться чаша весов в их споре. Но всё это были цветочки, по сравнению с тем, свидетелем чего Касори стала немного позднее.
Повесть Путешествие Самохи. Книга Четвёртая. Часть 19.
Оказавшись за зеркалом в кабинете баронессы, она могла слышать и видеть всё, что там происходило. А происходило там мало чего лицеприятного. Герцогиня Хедзи, пришедшая к баронессе, сразу с порога попыталась показать ей свою властную натуру. В результате чего тут же была поставлена баронессой на место.
Началось всё достаточно пристойно. Госпожа Орис даже извинилась перед герцогиней, что не может принять её при подобающих обстоятельствах. Однако гостья, расценила это как проявление слабости. В этом и была её главная ошибка.
— Вы всегда так приветствуете высокородных гостей? — почти возмущенно произнесла она.
Услышав её слова, баронесса оторвалась от своих записей и подняла взгляд на гостью.
— Госпожа Хедзи, вы видимо ошиблись дверью. Для встреч по разным глупостям, у меня приёмный день в конце каждой третьей луны. Так что если вы явились поскандалить, приезжайте аккурат через восемь недель. У лорда Хасби как раз будет приём в замке. Там и пошумите. А мне сейчас некогда слушать ваши восторги, — произнесла баронесса холодным тоном.
От её слов глаза герцогини округлились, рот раскрылся, но ответных слов не последовало. Наконец опомнившись от такой наглости, герцогиня взяла себя в руки и заговорила снова.
— Я полагала, что встречусь со светской женщиной, а вместо этого…
— Вы ошиблись, госпожа Хедзи, — грубо перебила её баронесса. — Я не считаю себя таковой. Мой удел следить за прибыльными делами, оставленными на меня моим мужем. А всеми бесполезными светскими беседами занимаются только пустоголовые дворянки, прозябающие в непрерывном увеселении. А потом все эти высокородные дамы, приходят ко мне, и слезно просят протежировать их дочерей на вступление в семью Ирити. Чего ради?
Баронесса отточенным движением протянула руку к ларцу на столе и открыла его крышку. На поверхность стола немедленно посыпались десятки нераспечатанных писем. Баронесса небрежно взяла сразу несколько конвертов и демонстративно показала их герцогине.
— Не верите? Давайте посмотрим. Что это у нас? — натянуто улыбнулась баронесса. — Письмо от герцога Абельна, а это от герцога Сурна, а дальше от маркиза Кивера и ещё нескольких сотен подобных им дворян империи. Я даже не читаю эти письма. В них всех одна и та же просьба. «Уважаемая госпожа Орис, примите наше дорогое чадо в семью Ирити».
Баронесса швырнула письма в общую кучу, словно это был мусор. После её слов в зале наступила тишина. Гостья видимо переваривала услышанное от баронессы. Теперь герцогине было абсолютно понятно, что сидящая перед ней дворянка, легко поставит её на место при любом повороте разговора.
— Так зачем вы прибыли ко мне, госпожа Хедзи? Чем я, обычная баронесса, могу помочь вам, уважаемой в высшем обществе герцогине? — спросила Орис.
Гостья жестом подозвала свою дочь и тут же поставила её немного ближе к баронессе.
— Я слышала, что барон занят активным поиском претендентки на вступление в семью Ирити. Я так же слышала, что он вступил в близость с некой сомнительной девицей из семьи Фитле. Ну подумайте сами, госпожа Орис, зачем ему это никчемное родство? Моя дочь Митра прекрасная девушка. Она молода, красива, хорошо воспитана и знает все тонкости придворного этикета. Господину Ирити не найти лучшей претендентки, чем дочь семьи Хедзи, — заявила герцогиня.
Баронесса перевела взгляд на дочь герцогини и та показательно присела в приветственном реверансе.
— Для меня большая честь, госпожа Ирити, быть знакомой с вами лично, — произнесла девушка мелодичным голосом.
— Очень отрадно слышать о вашем хорошем воспитании, — произнесла баронесса. — В нынешнее время это практически редкость.
— В этом можете не сомневаться, — тут же вступилась герцогиня.
— Тогда вопрос по существу. В роду Хедзи присутствует кровь эпи? — спросила баронесса.
— Эпи? — удивилась герцогиня. — Я такого не припомню.
— В таком случае, госпожа герцогиня, ваша дочь нам не подходит. Чистокровные женщины не способны выносить для барона ребенка. Сожалею, но таков каприз природы, — ответила баронесса.
— Неужели всё настолько серьёзно? Бывают же исключения, — произнесла герцогиня.
— У барона четверо соискательниц. Увы, госпожа герцогиня, — развела руками баронесса.
— Ну а эликсиры? Эпи же тоже не могут завести детей по подобной причине. Есть же удивительные эликсиры, способные решить эту проблему, — не оставляла надежду герцогиня.
— Даже эти проверенные снадобья не дают сто процентного результата. А в случае с бароном вообще не известно, окажут ли они какое либо действие, — ответила баронесса.
— Но должно же быть что-то, способное помочь, — почти отчаянным голосом произнесла герцогиня.
Баронесса отрицательно покачала головой.
— В любом случае, проводить эксперименты над дочерью из герцогского рода, это кощунство. Именно по этой причине барон выбрал себе девушку из семьи Фитле. Я уверена, что ваша дочь обязательно найдет себе мужа благородных кровей, а вот лишившейся отца девушке, такое уже не светит, — произнесла баронесса.
— Тут я с вами полностью согласна, — довольно улыбнулась герцогиня. — Ну что же. Жаль, конечно. Но если ваш эксперимент удастся, обязательно сообщите нам. Наша дочь всё же лучше какой-то там безродной девчонки.
Всё в её словах сквозило неприязнью к семье Фитле.
— Непременно, госпожа Хедзи. Даже не сомневайтесь в этом, — согласно кивнув, произнесла баронесса.
Когда гостья ушла, Касори осторожно приоткрыв раму с зеркалом, вышла из потайной комнаты. Она подошла к столу баронессы, и хотела заговорить с ней. Но хозяйка кабинета опередила её.
— Вот, — баронесса достала из ящика стола золотую цепочку с гербом семьи Ирити, и положила её перед Касори. — Передайте это своей дочери. Пока всё не утихнет, она будет официально признана соискательницей на вступление в семью Ирити. Об этом в ближайшее время будет объявлено в дворянском собрании. Можете конечно отказаться, но тогда больше не приезжайте сюда.
Это последнее что ей сказала баронесса. Теперь Касори лежала в горячей купальне и обдумывала всё услышанное. Формально ей удалось выполнить задуманное, но как дальше будут развиваться события, было не понятно. В любом случае, судя по словам герцогини, их семья больше не могла надеяться на поддержку столичных дворян. Они за людей их практически не считали.
Пока в дворянском собрании шли бурные обсуждения последней избранницы барона Ирити, сам он продолжал модернизировать укрепления, захваченного им города алгар.
После взятия Тургеноса прошло ровно две недели. Ещё неделю назад Самоха отправил донесение императору, в котором сообщил о состоявшемся сражении между алгарами и его войсками. В донесении он так же упомянул, что атаковал в ответ один из городов неприятеля и захватил его практически без потерь. Подробности Самоха сообщать не стал. Сейчас у него и без этого хватало забот.
Вот уже больше недели он был занят реконструкцией самого Тургеноса. Первым делом Самоха с помощью магии укрепил внешние стены города. Он поднял их высоту и обратил грубые блоки в монолитную скалу из прочного базальта. После этого, Самоха создал несколько башен для лучников и пару площадок для метательных машин. Самоха прекрасно понимал, что рано или поздно алгары попытаются отбить у них город, и поэтому планомерно готовился к его защите. Закончив со стеной, он вымостил главную улицу города, а затем и его центральную площадь. После чего проложил дорогу от северных ворот Тургеноса до самого склона с их укреплениями. Это должно было позволить его войскам быстро прийти на помощь защитникам города. Следом Самоха переделал казармы и частично дворец наместницы. Он провел множество реформ в городе. Для стимуляции открытия новых мастерских, Самоха загрузил заказами местных кузнецов. Затем приказал позвать к себе мастеровой люд, занимающийся строительством, и повелел им украсить город по его замыслу.
После этого Самоха взялся за городской гарнизон. Он назначил стражникам достойную плату, но взамен приказал начать их усиленное обучение воинскому искусству. Теперь почти всё свободное время солдаты Унги учились владению копьём и работе с настенными балистами. Для этого Самоха вызвал в Тургенос мастеров из Морры.
Так же улучив момент, Самоха переделал всю броню стражников, сделав её максимально похожей на имперскую. Это должно было запутать алгар, если они попытаются проникнуть в город. Правда, вместо символов империи он разместил на щитах и шлемах стражников, гербы самого Тургеноса. Таким образом, алгары не смогут нечего предъявить империи. Ведь формально городом продолжала править та же самая наместница, что правила и раньше. На башнях города Самоха так же оставил только стяги Тургеноса. Если было не знать, кто кому подчиняется, могло сложиться впечатление, что наместница всего лишь заключила союз с одним из вассалов императора.
Все постройки и улучшения Самоха старался проводить по ночам, когда его работу не могли видеть жители города. Это плодило разные слухи и домыслы, что немало веселило Самоху. После реконструкции укреплений, Самоха занялся земельными вопросами. Его главной задачей было начать получать доход с захваченных им земель. В противном случае, зачем вообще было захватывал этот город? Ведь его целью были именно богатые земли закрытой долины.
С крестьянами пришлось усиленно поработать. Опасаясь мести дворян, у которых были отобраны земли, они отказывались возделывать поля. Только когда Самоха пообещал, что наместница Унга выкупит у них две трети всего урожая, нашлись первые смельчаки готовые взять землю в аренду. В итоге, чтобы запустить в работу все наделы, Самохе пришлось уступить крестьянам налог на первый год. После долгих переговоров, он смог таки найти хозяина на каждый клочок земли.
Кроме отмены налога Самоха пообещал снабдить крестьян посевным материалом и саженцами фруктовых деревьев. Ведь Тургеносу требовались не только зерно, но и фрукты. Последним нововведением стало создание источника в самом городе и прокладка канала, по которому вода из него покидала город в сторону полей.
В конце второй недели, войска из Бара-салама покинули Тургенос. Самоха переправил их назад при помощи круга телепортации. Он им хорошо заплатил за работу, и войскам лорда Варсби не на что было жаловаться.
После их отбытия в городе стало намного тише и спокойнее. В эти дни Самоха разрешил впервые открыть южные ворота для свободного выхода из города. До этого момента в Тургенос только впускали, но никого не выпускали из него. Так Самоха надеялся задержать распространение слухов о взятии города войсками империи. После завершения работ по укреплению города и вооружению подчиненных Унги, в особой скрытности не было нужды. Поэтому, объявив о полном снятии ограничений, он приказал открыть ворота города полностью. Спустя всего час после этого события, начальник гарнизона доложил им с Унгой, что город массово покидают семьи дворян. Самоха слушал его молча.
Сидя на троне, он без каких-либо эмоций смотрел на докладывавшего перед ними начальника гарнизона.
— Это было ожидаемо, — наконец произнес Самоха. — Ведь я лишил их источника дохода. Теперь им попросту нечего делать в Тургеносе.
— Многие из дворян снабжали город разными товарами через свои связи, — сказала Унга. — Возможно, это вызовет в городе проблемы с поставками товаров.
— Это был порочный круг, который я смог разорвать. Дворяне получали с земель доход в десятки раз больше, чем приносили пользы. Теперь этот доход будет поступать в казну. А товары можно поставлять из империи. Хотя я не думаю, что торговцы упустят возможность занять пустующие лавки. Всегда появятся те, кто захочет занять прикормленное место. Ещё и толпами будут приезжать сюда, что бы купить товары из империи.
Он отпустил Румо, поблагодарив его за доклад. А сам задумался. Перед отъездом ему стоило наладить между Тургеносом и Моррой прямое потовое сообщение. Ведь Самохе нужно было возвращаться к своим делам. А их у него накопилось очень много. Его размышления прервал вкрадчивый голос наместницы.
— О чем загрустил мой господин? — спросила Унга.
Самоха покосился на наместницу. Последнее время ему стало казаться, что Унга что-то замышляет.
— Мне скоро нужно будет уехать. Есть неотложные дела, которые я должен завершить, — ответил Самоха.
Внезапно наместница опустилась на колени прямо возле трона.
— Если мой господин пожелает, я могу развеять его скуку, — произнесла она, заглядывая ему в глаза.
Самоха тяжело вздохнул, его подозрения не были беспочвенными.
— Мне казалось, мы уже выяснили наши отношения. Если тебе скучно, заведи себе мужчину и развей скуку с ним, — произнес Самоха.
Он поднялся с трона и сделал шаг к выходу из зала.
— Мой господин сказал мне, что я слишком высокая, но он не сказал, что я не нравлюсь ему, — произнесла Унга, поднимаясь следом.
— Да, да, я помню, — вздохнув, ответил Самоха. — Сейчас придет советник. Обсуди с ним налоги на торговлю. Я подойду чуть позже.
Он вышел из зала и направился к парадной лестнице. Унга недовольно сжала губы. Но делать было нечего, и она сев на трон стала ждать советника.
Самоха тем временем прошелся через дворец и, подойдя к лестнице, посмотрел в окно. Там во внутреннем саду на качелях отдыхала Юн. После того как Самоха переделал дворцовый сад и обновил его убранство, дочь наместницы стала часто проводить в нем время.
Остановив слугу, шедшего мимо, Самоха приказал подать ему экипаж. Спустя пару минут он уехал к северным воротам города. Этой ночью ему надо было полностью создать здание почтовой службы, а перед этим следовало осмотреть доступное для постройки место. Во дворец он вернулся только через пару часов. Слуга тут же сообщил ему, что встречи с ним ожидает госпожа Унга.
— Передайте ей, что я встречусь с ней попозже, — произнес Самоха.
— Да, господин барон, — вежливо ответил слуга и тут же ушел.
Самоха прошел к себе в комнату и, достав книгу с записями, принялся вписывать туда данные по новому почтовому отделению. Закончив делать записи, он закрыл книгу и положив её, устало откинулся на кровать. Ему стоило поторопиться с созданием почтового отделения.
В дверь неожиданно постучались, после чего она тут же приоткрылась. Внутрь незамедлительно проскользнула Унга. Увидев Самоху, лежащим на кровати она улыбнулась. Обойдя кровать с другой стороны, наместница села на неё. Самоха посмотрел на её улыбающееся лицо. По её выражению лица было понятно, что у наместницы на уме очередная навязчивая идея.
— Я переговорила с советником о налогах, — произнесла она.
— И на чем сошлись? — поинтересовался Самоха.
— На десяти процентах, — ответила Унга.
— Грабительский налог. Но здесь, это наверное нормально, — хмыкнул Самоха.
Наместница облокотилась на кровать, а затем и вовсе легла на неё. Её взгляд был не двусмысленным.
— Слушай, может тебе замуж выйти? — напрямую спросил Самоха.
Унга загадочно улыбнулась.
— Кто же возьмет замуж такую невольницу как я? Мой удел ублажать своего господина, — произнесла она.
— Перестань. А то я продам тебя, — покосившись на неё, пригрозил Самоха.
— Меня никто не купит. Все теперь знают, что я была в магическом ошейнике, лишающем рассудка. Никому не нужна безумная женщина, — продолжая улыбаться, произнесла наместница.
— Это точно, — вздохнул Самоха, глядя в потолок.
Наместница придвинулась уже вплотную, и он ощущал её жаркое дыхание на своей щеке.
Внезапно входная дверь скрипнула, и в комнате послышался голос Юн.
— Мама?
Унга повернувшись, резко поднялась с кровати. Её дочь стояла в дверях.
— Как качели? — спросил Самоха, даже не поворачивая головы.
— Мне очень нравится, — призналась Юн.
— У тебя что-то случилось? — спросила Унга, подойдя к ней.
— Мне нужно с тобой поговорить, — ответила Юн.
— Идем. Не будем мешать господину барону.
Унга вывела дочь за дверь и прикрыла её за собой. Они направились в сторону своей комнаты.
— Мам, а что ты делала возле барона? — спросила вдруг Юн.
— Мы беседовали. Обсуждали налоги.
— На кровати? — удивилась Юн.
— Ну, иногда нужна непринужденная обстановка. Это сближает людей.
— Ты говорила мне, что больше никого не полюбишь кроме папы.
— Так и есть, просто мне иногда тоже бывает одиноко.
— Ты всегда можешь прийти ко мне, когда тебе одиноко, — произнесла Юн.
— Прости. Конечно же я могу прийти к тебе. Идем. О чем ты хотела поговорить со мной?
Этим вечером Самоха не появился на ужине. Слуга сообщил наместнице, что он покинул дворец с парой своих стражников.
Вернулся Самоха поздно ночью. Приказав поставить бездонный ящик с остатками материала в его комнату, он переоделся и отправился в купальню на первом этаже. Служанка подогрела ему воду и помогла смыть с его тела пот. Забравшись в купальню с приятно горячей водой, он с облегчением вздохнул. Дело было почти сделано. Завтра он прикажет отправить в новое здание мастеров по отделке и через пару дней можно будет установить туда оборудование. Тогда у наместницы появится экстренная связь с Моррой. А через неё, в принципе и со всей империей. Это означало, что ему будет не нужно торчать здесь с войсками непрерывно. Озаботься он этим чуть раньше, то уже мог бы уехать из Тургеноса.
Расслабившись в горячей воде, Самоха понял, что начинает засыпать. Поднявшись из купальни, он обтер своё тело тканью и надев накидку для сна, закутался в халат. Вернувшись в комнату, Самоха с удовольствием улегся на кровать и тут же уснул.
Юн проснулась посреди ночи от звука закрывающейся двери. Повернув голову, она увидела, что матери нет рядом. Надев обувь, Юн выглянула в коридор. Кругом было тихо. Весь дворец погрузился в ночную дремоту. Выскользнув из комнаты, дочь наместницы прошла до комнаты барона. Там у дверей дремали двое стражников. Пользуясь тенями у стен коридора, Юн прошла к соседней двери и неслышно приоткрыв её скользнула в темноту. Эта комната была ни кем не занята. Почти в полной темноте она прошла к правой стене и нащупала большой шкаф. Открыв его Юн залезла внутрь, после чего прикрыв за собой дверцу, придвинулась к стенке шкафа. Медленно, чтобы её не услышали, она начала отодвигать узкую дощечку, встроенную в стену. Приоткрыв небольшую щель, она тут же услышала голос своей матери.
— Нет, нет, прошу вас господин не надо!
Дальше шли жалобные вскрикивания её матери.
— Забраться ко мне в комнату без спроса! Да знаешь, что я с тобой за такое сделаю? — произнес барон.
Дальше всё заполонили жалобные крики её матери и Юн зажмурившись, зажала уши.
Проснулась она у себя в кровати. Было ещё раннее утро, и вставать не хотелось. Её мать умиротворенно спала рядом. По подушке рассыпались её длинные волосы, от которых привычно пахло ароматными травами. Юн закрыла глаза. Приснившийся ей кошмар был всего лишь дурным сном.
Утром они встретились с бароном за завтраком. Еда уже как обычно была вкусной. Ели почти молча. Барон пару раз заговаривал с её матерью о предстоящих делах, и казалось всё было как всегда. Но случайно взглянув на свою мать Юн с удивлением увидела, как она смущенно улыбается при каждом взгляде барона. До этого, она никогда и ни с кем себя так не вела. Когда Юн сказала ей об этом, её мать только улыбнулась.
— Я сделаю всё, что бы этот город достался тебе по наследству милая. Верь мне, — заявила она.
После завтрака барон куда-то уехал. А вернувшись, сразу же объявил о скором их отъезде.
С тех пор минуло целых три дня. Близился день их отбытия в Морру. Юн собирала свои вещи, запоминая подробные наставления матери. В этот момент прислуга сообщили им, что в город пожаловали послы алгарского царя. Мать Юн немного занервничала, и потому она решила отправиться в тронный зал вместе с ней. Когда они туда пришли, барон уже восседал на троне. Его стражники неподвижно стояли вдоль стен, ожидая приказа.
Вскоре пожаловал и посол алгарского царя. Им оказался крепко сложенный мужчина средних лет. Его сопровождала женщина, закутанная в плотный плащ и двое стражников.
Барон молча выслушал приветствие посла, после чего тот сообщил, что у него разговор к наместнице города.
— Можете не утруждать себя, посол. Этим городом теперь правлю я. Наверняка вашему царю уже известно, что в ответ на нападки алгарских дворян, мои войска захватили Тургенос. Так что, напрасно он не прислушался к моей просьбе, — откровенно заявил барон.
Выслушав его, посол покорно склонил голову. Неожиданно он отступил в сторону, уступая место своей спутнице. После чего вперёд вышла, закутанная в накидку, женщина. Она сдвинула назад капюшон, и Самоха увидел её лицо, разрисованное черными узорами. Он уже догадывался, что произойдет дальше. А дальше, эта ведьма достала из под накидки посох, увенчанный огненно-красным кристаллом. В следующее мгновение, кристалл ярко вспыхнув, зловеще замерцал. На лице ведьмы появилась злобная улыбка.
— Напрасно ты покусился на город владыки Виргаваша! — заявила она. — Теперь, гореть тебе в магическом пламени!
Было заметно как стражники, стоявшие вдоль стен, напряглись, потянувшись к рукоятям своих мечей. Однако Самоха никак не реагировал на происходящее перед ним. Напротив, лениво подперев голову кулаком, он смотрел на колдунью со скучающим видом. Тем временем не на шутку разошедшаяся колдунья начала создавать магический круг заклинания. Её не насторожило поведение барона. Видимо она мысленно уже представляла, его пылающее тело перед собой. Унга немного занервничала. Она понимала, что сейчас произойдет нечто невообразимое. Ведь вокруг колдуньи скапливались магические силы в огромном количестве. Но переведя взгляд на барона, она тут же успокоилась. Сидя на троне, он смотрел на размахивания колдуньи посохом с таким спокойствием, что оно невольно передалось самой Унге.
Тем временем колдунья завершила создание магического круга и, ударив посохом в пол, попыталась активировать его. Однако в ту же секунду её магический круг распался, а лицо колдуньи исказила гримаса жуткой боли. Выронив посох, она упала на колени и схватилась за голову. Спустя ещё секунду по залу пронесся её душераздирающий крик, полный страданий. На лице наблюдавшего за ней барона, расползлась злорадная улыбка. Превозмогая боль, колдунья из последних сил протянула в его сторону руку и попыталась произнести новое заклинание. Но не тут-то было. Её настиг новый приступ боли и колдунья завопив снова завалилась на пол.
В этот самый момент в зале послышался заливистый смех барона. Закрыв лицо рукой, он смеялся во весь голос над корчившейся от боли ведьмой. Унга была в замешательстве. Охранявшие посла воины смотрели в недоумении то на колдунью, то на барона. А колдунья, продолжая извиваться на полу, кричала от боли.
— Ну и глупа же ты! — хохоча, произнес барон. — Надо быть полностью умалишённой, что бы прийти в мой город и угрожать мне!
— Что ты сделал со мной? — прохрипела ведьма, продолжая корчиться на полу.
— Ты ещё не поняла? — усмехнулся барон. — В какой пещере тебя учили, если ты не знаешь таких простых вещей? Ни в одном городе империи невозможно пользоваться магией без позволения его правителя! Ты слышишь меня? Это я разрешил тебе войти сюда. Я, приказал ядру города не трогать тебя, пока ты не окажешься прямо перед моим троном. А ты, наверняка возомнила себя всемогущей волшебницей?
Барон, отстегнув плащ, поднялся с трона и шагнул в сторону колдуньи. Двое воинов охранявших посла, заслонив колдунью, схватились за рукояти мечей. Ту же со всех сторон послышалось лязганье оружия. Это стражники, не дожидаясь сигнала, выхватили свои мечи. Но барон остановил их, разведя в стороны пустыми руками. Он не спеша шел к лежавшей на полу колдунье, пока не сократил дистанцию всего до одного шага. В этот момент барон снова поднял свой взгляд на охранников посла. С его лица моментально исчезла улыбка.
Прежде чем они поняли что происходит, барон сделал замах и его кулак врезался в живот стоявшего слева. Удар был такой силы, что охранника сшибло с ног, словно он встретился с летящим навстречу бревном. Отлетев назад шагов на пять, охранник распластался на полу без движений. Второй успел выхватить свой меч, но уже через мгновение его оружие со звоном отлетело к ближайшей стене.
Следующий удар пришелся прямо в голову охранника. Шлем алгару не помог. Усиление тела пробило его защиту, проломив броню вместе с черепом. Охранника развернуло от удара на месте, и он рухнул на пол, как срубленное дерево. Посол в ужасе отступил назад, а Самоха шагнул к пытавшейся подняться с пола ведьме. Он вытянул из ножен лезвие меча и всего одним движением рассек шею колдуньи. Её голова, упав на пол, подкатилась к ногам посла алгарского царя.
Самоха посмотрел на его полные страха глаза. Бедолага мысленно уже прощался с жизнью. Но убивать посла Самоха не стал. Смахнув кровь с лезвия меча, он вытащил из-за пояса кусок белой ткани и вытер ею меч начисто.
— Это мой ответ твоему правителю, — произнес Самоха. — И не приезжай сюда больше. Иначе в следующий раз, я прикажу сжечь тебя заживо.
После такого представления Самоха надеялся, что у алгар не останется сомнений в его намерениях. Скрывать присутствие своих войск в городе не имело больше смысла. Наверняка бежавшие из Тургеноса дворяне обо всём уже растрезвонили алгарскому царю.
Довольный собой он повернулся назад к трону, и только теперь понял, что видимо перестарался. Наместница Унга смотрела на него с таким восхищением, что было немного не по себе.
«Только этого мне не хватало» — подумал Самоха.
Пока стражники вытаскивали тела визитеров на улицу, и, переговариваясь складывали их в повозку, посол стоял рядом ни жив, ни мертв. Он до сих пор не мог поверить, что остался цел. Но это был ещё не конец. Когда он привез алгарскому царю отрубленную голову колдуньи, тот пришел в такое бешенство что едва не казнил его сам. Только просьбы одной из дочерей правителя убедили царя не проливать крови своих подданных.
В Тургеносе тем временем разыгрывалась другая драма. Унга всеми силами пыталась задержать отъезд барона из города.
— После вашего поступка, алгарский царь придет сюда с войсками. Неужели вы хотите бросить меня одну? — взмолилась она.
— Он не придет завтра. И точно не послезавтра. Ему придется сначала собрать войска. И когда это произойдет, никто вообще не знает. Поэтому, как только его войска двинутся в сторону Тургеноса, пришлешь мне письмо. Оно дойдет до меня в течение одного часа, — ответил Самоха.
Поняв, что их отъезд не получится отсрочить, лицо наместницы приняло выражение крайней скорби.
Алексей Шинелев