Известный писатель, основатель журнала «Континент», родился на Митьковской улице – ныне Шумкина - и воспел ее в своих романах
«Мы обживаем землю», «Семь дней творенья», «Прощание из ниоткуда», «Карантин», «Заглянуть в бездну»… Вся жизнь и творчество Владимира Максимова (1930-1995), основателя и главного редактора журнала «Континент», была связана с Сокольниками. О том, что значила для писателя эта местность, рассказывают его автобиографические произведения.
Незабвенная Митьковка
«Сизый пепел дряхлеющего двора на Сокольнической окраине», «проезжее русло Митьковки, втекавшее на другом конце прямо в ворота Сокольнического парка», «две придвинутые друг к другу коробки, одна каменная – повыше, другая – деревянная, в чахлом обрамлении корявых тополей» - Митьковская улица в деревянном узорочье и ее окрестности стали той основой, по сути – целым континентом, откуда писатель стартовал в детстве, куда возвращался всю жизнь – и который навсегда остался в его произведениях.
Вселились по ордеру
В две комнаты квартиры № 5 на первом этаже двухэтажного деревянного дома 29 на Митьковской улице – так называлась улица Шумкина до конца 1950-х – родители будущего писателя вселились по ордеру, уплотнив хозяев, вскоре после Гражданской войны. Мать устроилась делопроизводителем в Сокольнический коммунхоз. Отец, Алексей Михайлович Самсонов - рабочим на салициловый завод на углу Русаковской.
В 1927 году отца арестовали в первый раз, в 1933-м - во второй. Сцена ночного обыска - с ворохами вытащенных из комода вещей - и ареста отца, который, обуваясь, никак не мог попасть ногой в ботинок – повторяется – практически без изменений – почти во всех крупных произведениях Максимова.
Мандарины на снегу
Как и сюжет с четырьмя мандаринами, купленными на 20 сэкономленных копеек, через шесть лет, в День Конституции, 5 декабря 1939 года, когда отец вернулся из лагеря. Услышав об этом на улице, сын побежал, споткнулся, и они раскатились в разные стороны по белому от снега деревянному тротуару. Автобиографическая проза безжалостна: писатель не скрывает, что незадолго до этого главный герой – то есть он сам – на совете отряда в актовом зале школы № 393 – тоже рядом, на Сокольническом валу – встал и «звенящим от самоуважения … голосом твердо произнес: «У меня нет отца!»
Пытался работать, но начал воровать
Настоящее имя писателя – Лев Алексеевич Самсонов, его назвали в честь Троцкого. Однако Владимир Емельянович Максимов – не литературный псевдоним. Новые имя-отчество-фамилия появились, когда он был подростком.
В середине войны они с матерью, теткой и младшей сестрой жили в нищете. Душевной близости и понимания в семье не было. В четвертом классе Лёва бросил школу. Пробовал работать - на деревообрабатывающем заводе, в переплетной мастерской, в карамельном цехе кондитерской фабрики имени Бабаева, но закрепиться нигде не удалось.
Альтернативой стали склады и овощная база на расположенной напротив товарной станции Митьково. Вынести несколько поленьев, мешок угля или картошки для проворного мальчишки особого труда не составляло. Мать привычно ругалась: «Посадят ведь!», тетка поджимала губы.
«Вот тебе от меня фамилия»
И на улице, и дома Лёву преследовал страх. Начал сниться сон, который будет преследовать его всю жизнь: за ним гонятся, ловят, бьют.
Чувствуя, что круг сжимается, после очередной домашней ссоры он убежал из дома. Рванулся в теплые края – Кубань, Батуми, Кутаиси, Тбилиси, Красноводск (Туркменбаши), Ашхабад, Ташкент. Бродяжничал, не раз попадал в детприёмники и колонии, сбегал, прятался.
Этим биографы писателя и объясняют обычно смену имени: из колонии сбежал Лёва Самсонов, а на воле гуляет Володя Максимов – поди найди. Но в одной из ранних повестей Максимова есть эпизод: дежурный в милиции, отчаявшись добиться от задержанного беспризорника ответа, как его зовут, выносит вердикт: «Бесфамильный? … Вот тебе от меня фамилия на долгую и незабвенную»…» и «вцарапывает в регистр: «Пушкин Александр Сергеевич».
Можно предположить, что довольно редкое отчество «Емельянович», которое избрал для себя писатель, связано с именем Емельяна Михайловича Маленкова, председателя Сокольнического райсовета и военного комиссара района Сокольники с конца октября 1917 до февраля 1918 года, погибшего в 28 лет на Гражданской войне.
Беспрерывное сочинительство
Первое стихотворение, как вспоминал Максимов, он написал в восемь лет и «впоследствии занимался сочинительством почти беспрерывно». Так же беспрерывно, при любой возможности, он читал – и детдомах, и в колониях, и в тюрьмах – были библиотеки. «Их спасительный дурман облегчал ему его существование среди самодеятельного ада а ля Макаренко», - сказано в «Прощании из ниоткуда».
Станция Сортировочная
Война кончилась, но домой не тянуло. В 1946 году в Средней Азии он познакомился с фронтовиком, но тоже бродягой и вором Серёгой, который станет его напарником и лучшим другом. Решили податься в Москву. Шесть дней в угольном ящике под вагоном – без еды и теплой одежды – и их встретил Казанский вокзал.
Поселились в полуврытом в землю пульмановском вагоне на станции Сортировочная - в двух трамвайных остановках от Сокольников.
Дали семь лет
Он долго сопротивлялся сам себе, но все-таки не выдержал. Сел на «четвёрку», доехал до «Молота» - старое название кинотеатра «Орленок», прошел до парка Сокольники. На шахматной станции встретил приятеля. Тот рассказал, что Лёвины мать и тетка живы, сестренка пошла в школу.
Приветов Лева передавать не стал. Через несколько дней при попытке украсть шерстяную ткань индиго из вагона, стоявшего там же, на Сортировочной, их с Серегой поймали. За расхищение социалистической собственности будущему писателю – еще несовершеннолетнему - дали семь лет.
Местом отбытия наказания была определена Шосткинская колония. Поезд в Вологду отправлялся с Ярославского вокзала вечером. Когда проезжали платформу Маленковская, представил, как в сумеречной комнате мать нарывает к ужину, как ворчит тетка, как во дворе за деревянным столом режутся в домино мужики - «дух Сокольнической слободки воспарил в нем, уносясь вместе с ним в царство уличных тополей на родимой окраине».
Возвращение
Он вернется сюда только через семь лет, тоже в начале декабря. Придет пешком – чтобы увидеть по дороге все – прямо от «Комсомольской». Вернется победителем. В костюме, пусть и слишком легком для московской зимы – последние годы он жил в Черкесске, но щегольском. С книжкой своих стихов, напечатанной, да, не в столичном издательстве, но настоящей, в твердой обложке. Автором пьесы, поставленной в театре, пусть провинциальном, но ее принимали с аплодисментами и партер, и галерка.
А главное - осуществилась то, о чем он мечтал всю жизнь – он стал писателем.
«Зашли в блинную, я ему купила стакан вина, себе блины»
В 1960-м году Владимир Максимов познакомился с Ирэной Лесневской, которая стала его второй женой (первая осталась на Кубани). В интервью Ольге Кучкиной основатель телекомпании REN- ТВ Ирэна Лесневская рассказывала, что в то время ей было 18 лет, она работала в «Литературой газете» - сначала секретарем, потом в отделе «Новинки». Заведующим отделом поэзии в то время был Булат Окуджава.
После работы они собирались ы кино и «Булат сказал, что ему нужно к Максимову, забрать рукопись повести, все читали, а он еще нет, -вспоминала Ирэна Лесневская. - Приезжаем в Сокольники, Володины окна совсем низкие, Булат заглядывает: «Володя, Володя!» [...] В кино мы в тот вечер так и не попали. Они всю ночь пели, а я читала его рукопись. Уже под утро соседка отвела меня к себе спать, Булат уехал на работу. Утром пришел Володя, руки трясутся, говорит: «Не могли бы вы со мной погулять, мне надо прийти в себя, и еще одолжить рубль?» Зашли в блинную, я ему купила стакан вина, себе блины. Долго гуляли. Потом он говорит: «Мне нужно в баню, смыть с себя все, только вы меня не бросайте, я не могу быть один в этом состоянии…»
Навещал в 90-х
Владимир Максимов жил в Сокольниках до 1964 года, когда - как член Союза писателей - получил однокомнатную квартиру в Бескудникове.
Но связь с Сокольниками не прерывалась. На Преображенском кладбище, где похоронена, как сказано в «Прощании из ниоткуда», половина Митьковской улицы, нашла последний приют и Федосья Савельевна Самсонова, мать писателя – она погибла на станции Митьково, оступившись «в бездонную пропасть между станционной платформой и утренней электричкой».
В 1974 году Владимир Максимов уехал из СССР. Издавал журнал, писал книги. В 90-е годы несколько раз приезжал в Москву.
Побывал и в Сокольниках. Родного дома уже не было. Но «тихая, вся в тополях улица: деревянные особняки вперемежку с добротными каменными капиталками, - живет на страницах его книг и сейчас. «Я твой, твой навсегда, мой Двор, мой Дом, мои Сокольники!»
