По следам полярных мореходов. 4. Ленская труба и остров Столб

Продолжение путевых заметок участника экспедиции "По следам русских моряков-первопроходцев", июль-август 1988 г.

УГРЮМОЕ МЕСТО — «Ленская труба». Вот только что Лена была лениво-спо­койна, от берега до бере­га — десятки километров. Бывает, идешь и вообще берегов не видно, ни справа, ни слева, как будто не река, а море. Но тут бе­рега вдруг сдвинулись, сжали реку, забурлила вода. С обеих сторон гроз­но нависают скалы. Тече­ние так и норовит прижать яхту к какому-нибудь уте­су — здесь рулевому нужен глаз да глаз. На правом берегу, на верхушке скалы, лежат останки небольшого самолёта. Ребята говорят, что он тут давно, ещё с войны. Место труднодоступное, причалить к берегу нельзя, почти отвесные скалы.

Ленская труба.

Вечером прошли Тит-Ары — рыбацкий поселок на песчаном острове. Ры­баки увидели яхту, столпились на бере­гу, машут нам руками, ра­кету пустили — зовут, в гости. Нет, ребята, спе­шим в море, и так мы много времени потеряли. Отса­лютовали им белой раке­той и полным ходом под попутным ветром дальше — на север.

«Труба» начинает мало- помалу расширяться. Свин­цовое небо над голова­ми заметно светлеет. Да­леко впереди, открывается чистая полоска, пронизан­ная золотистыми светом. И в этой золотой ленте, опоясывающей горизонт, возникает едва заметная черная точка.

- Это — Столб! —гово­рит Богатов. — Его ни с чем не спутаешь.

Прямо по курсу остров Столб.

ОСТРОВ УВЕЛИЧИВАЕТСЯ в размерах. И вот уже в би­нокль хорошо видна мрач­ная каменная громада по­среди воды. Столб — погра­ничный знак. За ним на­чинается дельта реки. Разбегаются в разные сто­роны десятки про­ток. Только три из них могут вывести к океану. Остальные закружат и запутают так, что с трудом выберешься назад. Вот уж, действитель­но, как в старой сказке: «Налево пойдешь..., направо пойдешь...». И нам- то, детям двадцатого сто­летия, кажется ирреаль­ным этот каменный знак судьбы. Почему он возник именно там, где кончает­ся спокойный путь? Чьей волей послано это послед­нее предупреждение тем, кто решился заглянуть за черту знакомого мира?

Первопроходцы XVII столетия считали Столб колдовским знаком, гово­рили, что на вершине его стоят шаманские симво­лы.

Остров Столб на закате. На его вершине действительно что-то стоит.

Летом 1633 года Столб вырос на пути отря­да русских казаков, ре­шивших морем пробрать­ся на «Янгу-реку». Зиму они провели в жиганском зимовье, готовясь к труд­ному переходу. У острова первопроходцы раздели­лись: Иван Ребров напра­вил свой, коч в западную протоку (ныне Оленёкская), а Илья Перфильев пошел по восточной (Бы­ковской) протоке. Так Пер­фильев проложил морской путь в устье реки Яны. А Реб­ров вышел в Оленёкский залив и открыл неизвест­ную дотоле русским реку Оленёк.

ЧЕТЫРЕ ГОДА про­служил Иван Ребров в низовьях реки Оленёк, а в сентябре 1637-го морем пошел на Яну, где встретился с Перфильевым. Здесь Реб­ров проводит зиму, и как только залив освобожда­ется ото льдов, устремля­ется дальше, на северо- восток. Известно, что на этот раз отряд Реброва состоял из трех кочей, а на это новое дело он, простой служилый казак, «по­дымался без государева и хлебного жалования, со­бою, и промышленных лю­дей ссужал». То есть, на свой страх и риск, и на свои средства. Как мы зна­ем, эта экспедиция прош­ла через пролив Дмитрия Лаптева и закончила свой путь в устье реки Индигирка. Здесь Ребров заложил два зимовья. Возможно, что одно из них — это Русское Устье – село на самом краю земли, где живут русские люди.

Кстати, конечная точка нашего путешествия как раз село Русское Устье, где живут потомки первопроходцев. Говорят, что за много лет жизни здесь, они стали похожи на якутов, на юкагиров, но у многих светлые волосы и голубые глаза. По самосознанию русские, православные. Сохранили русскую культуру. Очень интересно там побывать. Для этого нам надо пересечь море Лаптевых, пройти по Восточно-Сибирскому морю, зайти в устье Индигирки и потом на моторе вверх по течению около 200 км. Как говорит капитан, самое трудное во всём нашем переходе - найти вход в Индигирку из Восточно-Сибирского моря. Там не очень приметное место и куча проток. Забегая вперед, скажу, что нам действительно пришлось очень несладко в устье Индигирки.

Где-то на реке Лене. Идем уже больше недели и у меня успела отрасти борода.

Ещё существует версия, что Русское Ус­тье было основано значи­тельно раньше, еще во времена Ивана Грозного, беглыми русскими людь­ми. Однако тому есть лишь косвенные, подтвер­ждения. А вот Ребров в своих челобитных сооб­щал: «Преж меня на тех тяжелых службах, на Ян­ге и на Собачьей реках, не бывал, никто — прове­дал я те дальние служ­бы». Собачьей рекой тогда называли Индигирку. До Реброва там никто не бывал, на карте было белое пятно, но ходили слухи, что есть в неизведанных землях река, по берегам которой живут люди с собачьими головами.

35 лет прожил в Яку­тии Иван Ребров. Умер в Якутске в 1666 году. Чем больше узнаешь об этом выдающемся человеке, тем сильнее восхищаешь­ся им. В 1647 году Ребров вновь просит послать его на северо-восток. На этот раз он решает проложить морской путь ещё дальше, на Колыму. Он доходит до реки Алазеи, где, попав во льды, оставляет коч и добирается до Колымы на собаках. Двадцать лет провел Ребров в арк­тических походах, был неоднократно ранен, «нуж­ду и бедность и холод терпел и душу сквернил, ел всяко скверно, и сос­новую кору и траву».

Переход его через про­лив, который сегодня известен нам как «Пролив Дмитрия Лаптева», на Индигирку, был вы­дающимся не только по тем временам. Лишь сто­летие спустя это плавание с великими трудностями повторил бот «Иркутск» под командованием Дмит­рия Лаптева. В 1736 году Лаптев не смог пройти этим путём из-за льдов, штормов и туманов. О невозможнос­ти плавания в этих ши­ротах он доложил в рапорте Берингу. И лишь в 1739 году Дмитрию Лап­теву удалось найти проход через пролив.

ПОДВИГИ ИВАНА Реброва не оста­лись незамеченны­ми его современниками. Простой казак, он был наг­ражден высшим званием для служилого человека — сына боярского. А зна­комо ли это имя сегодня кому-либо из якутян? Вряд ли, уж если только встретишь историка или краеведа. Да и много ли в том нашей вины, коли на карте Якутии имя Реб­рова не сыскать? Есть, правда, ледник Реброва в горной системе Черского, да река Реброва, впадающая в пролив Лаптева. Но их можно увидеть только на очень масштабной кар­те, как правило, с грифом «секретно».

Нет, я, конечно, не пред­лагаю переименовать про­лив Лаптева в пролив Ивана Реброва (хотя и полагаю, что это было бы более справедливо). Но ведь можно присвоить имя выдающегося полярного мореплавателя и земле­проходца одной из улиц Якутска. Ведь есть же, например, улица Михаила Стадухина, современника и соратника Реброва. Да и село Стадухино стоит на Колыме. Хотя по значи­тельности открытий я бы лично поставил Реброва куда выше, рядом с Семе­ном Дежневым. Да даже в Советском энциклопеди­ческом словаре (1983 г.), где, скажем, тот же Стадухин не упоминается, имя Реброва занимает больше строк, чем имя знаменито­го первооткрывателя про­лива между Азией и Аме­рикой Семена Дежнева.

На вахте Иван Гринкевич и Лиля Кислова. Ещё не закончился июль, а в Арктике холодно, приходится одеваться по-зимнему. И, конечно, на вахте никак без "непромоканцев" - резиновых рыбацких костюмов.

Сколько в Якутске обез­личенных, тоскливо-мертвых названий улиц и пе­реулков! Все эти автодорожные, дальние, дачные, парковые... Только акаде­мических переулков я насчитал в столице республики три. Сейчас, в год 350-летия прихода Ребро­ва на Индигирку, хоро­ший повод задуматься о нашем небрежении к од­ной из ярких страниц в истории не только Якутии, но и страны. Да не огра­ничиться лишь только парадным мероприятием, проведенным месяц назад в Русском Устье. И хоро­шо бы, если на будущей улице или площади имени Реб­рова появился барельеф шли памятная доска.

Впрочем, наивный чело­век, о чем я мечтаю? Уж если нет в столице республики на памятника, ни площади имени Петра Бе­кетова — основателя Якут­ска, куда уж вспоминать о каких-то доморощенных мореплавателях... Нет, честное слово, обидно за державу порой становится! Особенно, когда узнаешь, например, что имя русско­го исследователя Василия Прончищева дал мысу в Якутии иностранец Рауль Амундсен. Или о том, что остров в море Лаптевых назвал именем якутского служилого казака Семена Дежнева все тот же зна­менитый норвежский путе­шественник.

ИТАК, ЕСЛИ ДЛЯ первопроходцев ка­менный остров по­среди Лены действительно был камнем преткновения­, то мы обошли Столб без мистического к нему отношения. Для «Айвенго» выбор был минимальным: либо Оленёкская, либо Быковская протока. Имен­но по этим двум рукавам Дельты можно, как утвер­ждает лоция, без препятствий выйти в Северный Ледовитый. Пойти на запад было, конечно, заманчиво: можно побывать на могиле Василия и Марии Прончищевых в Усть-Оленьке и на месте гибели американ­ского полярного исследо­вателя Джорджа Вашинг­тона Де-Лонга — руково­дителя одной из самых трагичных экспедиций в Арктике (из 33-х ее участ­ников живыми вернулось 13). Но это значительно удлинит наш поход, да и ледовая обстановка в море Лаптевых нам неизвестна.

- Идем по Быковской, в Тикси, — командует ка­питан, и Столб остается за левым бортом яхты.

Наш капитан Леонид Хальфин. Всегда спокойный, уверенный, не теряющийся в любой сложной ситуации.

Ох, и покрутился я на перекате с игривым име­нем Дашка! Ширина фар­ватера здесь не больше ста метров. Буи один за другим как на ниточке стоят. Ветер встречный, приходится то и дело ме­нять галсы, почти без вся­кого перерыва перебрасы­вая стаксель-шкот с одно­го борта на другой. Воздух сырой, холодный, но я уже и полушубок, и шапку сбросил, а все равно жар­ко. Ладони горят огнем, пальцы на руках не гнут­ся. А «кэп», обычно сдер­жанный, то и дело покрикивает:

- Быстрей поворот! Еще быстрей! Медленно шкот выбираешь...

Ну и действительно, едва замешкаешься, как буй уже маячит за кормой, а стрелка эхолота прыгает к критической отметке, указывая нам, что ещё чуть-чуть и яхта сядет на мель.

Наконец, прошли мы эту по-­женски капризную и непостоянную Дашку. Впе­реди — необозримая ширь воды. На горизонте выгля­дывает мыс Быковский.

Я повеселел, расслабился, облегченно выдохнул и.… похолодел, ощутив всем телом, как киль яхты врезался в дно.

Продолжение следует...

Предыдущая глава ЗДЕСЬ.