Рита уже не плакала. Свернувшись клубком, она отвернулась от своего похитителя, насколько это было возможно. Его это, похоже, устраивало, и в салоне воцарилось отчужденное молчание.
Егору казалось, что после пощечины Рита не открывала глаз и забылась однако он ошибался; глядя в тонированное стекло машины сквозь ресницы, она старалась по возможности запомнить дорогу.
Спустя минут двадцать темно синий «Опель» сошел с трассы на укатанную гравием дорогу, по краям которой рос достаточно густой лес. Вскоре лес расступился. «Опель» остановился у самого начала узкой тропы, в конце которой возвышался на фоне леса немного мрачный и угрюмый двухэтажный особняк из красного кирпича.
- Приехали, - пробормотал водитель и, как решила Рита, хозяин этого строения. Но когда Егор помог ей выбраться из машины, она едва не выдала себя, облегченно вздохнув. Она знала это место.
Это был дачный особняк Смолиных. Рита хорошо запомнила вечеринку, которую родители разрешили у Егору устроить в этом доме. Это был второй курс. Дата окончания учебного года была приурочена к его дню рождения.
Не давая женщине предаться воспоминаниям, Егор мягко подтолкнул её в сторону ворот, за которыми вдруг раздался собачий лай. Ворота отворились, стало видно высокое крыльцо, и два здоровенных лохматых пса на туго натянутых поводках рванули наружу, увлекая за собой высокого, коротко стриженого парня.
Рита невольно вздрогнула и дернулась назад, к машине.
- Не бойся, - Егор перехватил её за руку чуть повыше локтя, - псы обучены, и зря никого не тронут. Он издали помахал парню, тот что-то бросил псам, и те враз умолкли, усевшись у ног охранника.
Рита перевела дыхание и, шагнула вслед за Егором в сторону дома. – Как тюрьма, - пробормотала она. Она почувствовала, что Егор едва заметно вздрогнул, но ни слова в ответ не произнес.
Не дождавшись никакой реакции на свои слова, Рита покорно двинулась вперед… а что ей еще сейчас оставалось делать? Пока никакого другого выхода она не видела.
Вблизи особняк выглядел еще более неухоженным и мрачным. Создавалось впечатление, что его просто забросили, не достроив.
Она не стала подходить к крыльцу, остановилась поодаль. Огромные лохматые сторожа, хоть и сидели смирно, но внушали Рите непреодолимый страх. Да и от самого охранника, казалось, исходила скрытая угроза; его глаза были скрыты большими темными очками, и это зимой!
- Знакомься, Марго, - Егор повернулся к ней с едва заметной улыбкой. – это Николай. Он здесь и за сторожа, и за повара. А славных песиков зову Бим и Бом. Коля, загони собак в дом, не видишь, дама боится? –
Николай со своими грозными питомцами скрылся за дверью особняка, а Рита, незаметно переведя дыхание, храбро двинулась следом. Она с отвращением передернула плечами, разглядывая кучи строительного мусора на первом этаже. Заметив это, Егор сказал: - Жилые комнаты на втором этаже, а первый отец до весны оставил. После ремонта дом будет выставлен на продажу. –
Второй этаж действительно ничем не напоминал захламленную строительную площадку. Прямо от лестницы начинался просторный, почти квадратный коридор. Четыре двери располагались по две с каждой его стороны. Недешевое половое покрытие украшало помещение и создавало уют.
- Все делалось, когда была жива мама, - говорил Егор,, шагая позади. – без неё для отца это уже не имеет никакого смысла… - Егор говорил ровно и сухо, словно мать была для него посторонним человеком. Наверное, так и было, подумала Рита.
Егор отворил одну из комнат и жестом головы пригласил пройти вовнутрь. Рита огляделась вокруг: комната была светлой и просторной. Было видно, что хозяин сделал все, чтобы в ней можно было проводить время с комфортом.
Была тут и широченная кровать, застеленная атласным покрывалом, и шкаф купе с огромным, чистым, как слеза, зеркалом, и письменный стол с компьютером, и комод. В углу комнаты была видна дверь, ведущая в ванную.
- Это комната отца, он иногда здесь бывает, - Объяснил Егор.
Рите было все безразлично. Она почувствовала огромное желание остаться одной и обдумать, что ей делать дальше, и при этом не выдавать себя.
- Марго, я понимаю, что мое общество сейчас тебя вряд ли радует. – видно было, что Егор нервничает, ему не удалось скрыть от Риты свое недовольство. – Что ж, мне все равно нужно уезжать, пора заняться выездными документами.
Я оставляю тебя, в надежде, что ты будешь благоразумной и не забывать, что главный человек твоей жизни, это наш с тобой сын, а не…Все-все, молчу! – Он криво усмехнулся и шагнул к двери.
- Если что-то понадобится, обращайся к Николаю. Кстати, я заметил, что он тебе не понравился; совершенно напрасно, он отличный парень, предан отцу как никто другой. Ну пока, Марго! –
Дождавшись когда хлопнет дверь, ведущая на лестницу, Рита бросилась к одному из окон и выглянула наружу. Окна были не со стороны фасада дома, видимо, Егор специально поселил её в такой комнате.
- Значит, это все-таки тюрьма, решила она. Выходит, что ничего не получится, если она вздумает покинуть особняк в отсутствие хозяина.
Два волкодава и охранник Николай этого точно не допустят…
- Господи! – пробормотала она, - Ну и вляпалась! Дура ты, Ритка, идиотка! А Степка… - При воспоминании о сыне глаза Риты наполнились слезами, но усилием воли она все-таки взяла себя в руки, и приказала себе хоть какое-то время не думать о ребенке. Она понимала; расслабляться нельзя, иначе Егор одержит верх.
- Все! – жестко приказала она себе, - собирай, дорогая, мозги в кучку и думай... Сумела попасть в ловушку, тебе самой из неё и выбираться. –
Как ни странно, но на новом месте Рита спала прекрасно и проснулась в хорошем настроении. Егор в особняк так и не вернулся, ни Николая, ни его питомцев не было видно. Около девяти утра она заметила около своих дверей столик с завтраком, с еще горячим кофе.
Решив, что завтрак может и подождать, Рита решила при дневном свете обследовать этот странный дом до конца, пока Николай со своими волкодавами отсутствует.
Но, она не успела спуститься с лестницы, как услышала звук поворачиваемого во входной двери ключа. В ней вмиг проснулся страх перед собаками, и она в один прыжок оказалась наверху.
- Фу!.. – услышала она возглас. И краем глаза ухватила момент, когда собаки молча рванули к лестнице, и также в полном молчании, вернулись обратно, послушавшись команды.
- Все в порядке, не бойтесь! – Николай, как ни в чем не бывало стоял внизу, задрав голову. В его ухмылке Рите почудилась издевка. Рита вышла из себя:
- Послушайте, Николай! Вы надрессировали своих собак молча нападать на людей по гитлеровской методике? Ведь именно они так обучали своих овчарок во время Отечественной войны! –
При этих словах Николай нахмурился: - Зачем вы так? –
- А как по- вашему? Ведь мне даже с лестницы нельзя спуститься, не то что прогуляться, например. Я что, в тюрьме, лишена всяких передвижений по особняку? Ваши собаки носятся целый день, а я не имею возможности глотнуть свежего воздуха!
Признайтесь, какие еще указания относительно меня вам оставил Егор Александрович? –
- Ничего подобного, - продолжал хмуриться Николай. – Мне наказано беречь вас, как зеницу ока, и больше ничего такого. А собаки по большей части взаперти сидят, и вас никто не думает ограничивать в передвижениях. Гуляйте, сколько влезет, но в пределах особняка. –
Круто развернувшись, Николай коротко свистнул. Убедившись, что собаки рядом, он пошел с ними в свой угол. Почти демонстративно он отправил их на место, тщательно заперев дверь недостроенной комнатки на задвижку, привинченную снаружи.
Рита вздохнула и побрела в свою комнату. Она не поверила ни одному слову Николая. Ведь понятно же, что охранник получил от Егора строгие распоряжения следить за каждым её шагом и не спускать с неё глаз, особенно, если этот шаг сделан за пределы дома.