22 февраля 1828 года инфант Мигел с большой помпой, наконец, высадился в Лиссабоне. Вряд ли бы его амбиции пошатнулись, если бы приняли его с умеренными почестями или даже прохладно, но встреча со стороны подданных была более чем тёплой.
Во-первых, соответственно положению, инфанту были оказаны официальны почести - пушечные залпы, целая эскадра кораблей, стоящая на реке Тежу (в Испании - Тахо), а, во-вторых, граждане уже по собственному почину встречали названного регента, бурно выражая свой восторг.
К королевскому дворцу Ажуда, Мигель ехал чуть ли не как триумфатор, сопровождаемый любопытными криками лиссабонцев - «Да здравствует сеньор дон Мигел, наш абсолютный король!», а кое-где из толпы раздавалось даже - «Смерть дону Педру и либеральной конституции!»
Уже 26 февраля состоялась официальная присяга Мигела, как регента королевства - что бы не кричала толпа и, чтобы инфант не говорил ранее, роль его была чётко определена - присяга Конституции короля Педру IV, и править он будет, как регент от имени законного суверена Португалии, своей племянницы и будущей жены, королевы Марии II.
Церемония оказалась любопытной. Сначала инфанта Изабель Мария торжественно зачитала акт о передаче регентства и удалилась. Далее инфант должен был зачитать клятву присяги и поцеловать Библию. Самое интересное, что читал клятву Мигел так невнятно, что никто этого не услышал. Также никто не видел, чтобы он целовал Библию - инфанта в это время, как будто случайно, закрыл спиной герцог Кадаваль, один из его ярых сторонников. Англичанин граф Карнарвон, присутствовавший на церемонии среди дипломатов, оставил по этому поводу такие впечатления:
«Я прочёл по его (Мигела) лицу дальнейшую судьбу Конституции».
1 марта небольшая делегация потребовала признания Мигела «абсолютным монархом», что привело в ярость либералов. Вот только смотреть либералом надо было в сторону Мигела и Карлотты Хоакины. Новый регент с королевой-матерью Карлоттой Хоакиной, были слишком заняты и времени даром не теряли - того же 1 марта, Мигел представил всем своё новое правительство, сплошь из своих сторонников; оперативно были заменены военные губернаторы в провинциях, начались увольнения умеренных офицеров из армии.
Португальские кортесы были распущены регентом, а 3 мая высшее дворянство призвало короля созвать новые кортесы, чтобы, наконец, определиться окончательно с действующим престолонаследием. И вот, на новом собрании представителей, 7 июля 1828 года, Мигел официально был провозглашён королём Португалии. Занял трон Мигел почти бескровно, - ограничилось тем, что ещё в марте излишне горячие либералы-студенты убили несколько делегатов своего же университета, выражавших почтение регенту. Получается, как ни странно, что первую кровь пролили сторонники более мягкого режима. Если, конечно, вести отсчёт со времени возвращения инфанта в Португалию.
В Бразилии о происходящем в королевстве, разумеется, узнали не сразу. Более того: 5 июля, за два дня до фактического заочного свержения королевы Марии, корабль с этой девочкой на борту, покинул Южную Америку, чтобы доставить юную королеву в Европу. Да, кстати - предполагалось, что первоначально Мария и не будет находиться на исторической родине, по планам отца девочка-королева должна была завершить своё образование в Вене, под присмотром императора Франца, своего деда по матери.
Вот в чем заключается залог успеха инфанта Мигела на первом этапе: португальцам было слишком унизительно осознавать, что ими теперь руководят из Бразилии, их бывшей колонии. Император Педру, отрёкшись от престола, ведь всё равно осуществлял прямое руководство королевством, находясь за океаном. Да и королеву Марию - отдавать и доверять подданным, Педру, как будто и не спешил.
Как пренебрежительно... Бразилия словно взяла реванш за то, что её при разделе Соединённого королевства ободрали как липку - и компенсацию пришлось выплачивать, да и колониями «не поделились».
Видный бразилец Фелисберто Кальдейра Брант де Оливейра Орта, маркиз Барбасена - глава миссии сопровождавшей Марию II, по прибытии королевского корабля в Гибралтар (3 сентября 1828 года), получил здесь относительно полную информацию о перевороте.
Маркиз из предосторожности сделал вывод, что везти вверенную ему королеву в Вену, к идеологическому «патрону» узурпатора Мигела, канцлеру Меттерниху, наверное, даже опасно.
С другой стороны, с Марией вряд ли могло случится что-то плохое, в конце концов она была внучкой императора Австрии.
Однако, королевский корабль повернул в нейтральный Лондон. Уже там, при импровизированном дворе маленькой королевы, постепенно стали собираться португальцы-изгнанники. Впрочем, совсем скоро, Мария и Барбасена вернулись на родину, как только был решен вопрос со вторым браком овдовевшего в 1826 году Педру - в Бразилию вместе с ними отправилась и новая избранница императора.
Продолжение следует…