Первый клуб Алексея в топ-лиге.
В 2000 году я перешел из «Локомотива» в «Бордо», где провел три сезона. Он были важны не только с точки зрения футбольного роста, но и открыли мне другую жизнь.
Из самолета – во французский замок
Когда я строил карьерные планы, то прогнозировал переезд в европейский чемпионат. Узнав от «Локо», что меня отпускают в «Бордо», обрадовался и ждал: хотелось прогрессировать и доказать, что способен выйти на еще более высокий уровень.
Переезд во Францию радовал особенно, потому что я еще в детстве связал себя с этой страной. Можно сказать, вырос на французской литературе: после биографий Марадоны, Платини и Гретцки прочитал всего Дюма. А еще Францию очень любил мой брат Женя: у него была техника Thomson и машина «Пежо». В общем, переезд в Бордо мне казался абсолютно логичным.
В последние дни в «Локо» надо мной шутили. Мы приехали в Элисту играть против «Уралана» (как символично!), я вышел на улицу из гостиницы и заметил, что за мной идет человек. Подумал: «Хм, ну ладно, наверное, совпадение». Оказалось, никакое не совпадение: он намеренно не упускал меня из виду – это был охранник Саша. Дело в том, что после сделки клубы волновались, как бы со мной ничего не случилось, и «Локо» приставил человека. Ребята язвили: «Ничего себе, уже и бодигард личный?» Я отшучивался, но было приятно.
Сначала слетал в Бордо на медосмотр, потом ненадолго вернулся в Россию – и уже окончательно перебрался во Францию. Даже осталась фотография, где мама и брат провожают меня еще в старом «Шереметьево».
Никогда не забуду встречу в аэропорту Бордо. Вместе со спортивным директором клуба Шарлем Кампоро стоял человек в шортах и пожелтевшей майке сборной Франции 1998 года. Это был Эрик Бурден, он помогал клубу переводить с русского, когда приезжали наши команды. Все французы делятся на два типа: первый – Ален Делон, второй – Жерар Депардье. Эрик был второго типа – смешной, лицо картошкой.
Об Эрике нужно знать две вещи. В 1980 году на Олимпиаде в Москве он познакомился с русской девушкой Леной (потом они поженились), которая оказалась моей соседкой по Барнаулу – жила буквально в следующем квартале. А еще Эрик – чемпион Европы по слепой дегустации вина.
Я прилетел в промежуток, когда у команды было два выходных, и Эрик договорился с Кампоро отвезти меня к себе. Мы отправились в сторону графства Арманьяк, места, где родился Д’Артаньян. Там у родственников Эрика был замок – шумела большая вечеринка. Все два дня были накрыты огромные столы: море угощений и, главное, изобилие красного вина. Я просто обалдел: «Так, я же вроде приехал играть в футбол?»
Настоящий сюрреализм: прямо с борта самолета попал на праздник во французском замке. Но вы не думайте – всего раз выпил за компанию.
Очень ждал знакомства с командой.
Я очень быстро выучил французский. Заговорил уже через три-четыре месяца
Мне очень понравилась встреча с партнерами, хотя их удивляло, что я – парень из Сибири – обычного телосложения, а не широкоплечий и бородатый. Тогда во Франции было стереотипное представление о России и уж тем более о Сибири: водка, медведи и все такое. К тому же некоторые думали, что я вообще из Сербии, но потом поняли, что Сибирь – это такой регион в России. Говорили: Au trou de cul («Ааа, в дырке задницы»).
Но это все было по-дружески. Поражало, что ребята абсолютно разных национальностей и цвета кожи так добры ко мне: помогали со всеми вопросами – и футбольными, и бытовыми. В том числе и с изучением языка, который я освоил буквально за три-четыре месяца – спустя это время дал первое интервью после матча. Да, с ошибками, но не постеснялся и говорил уверенно.
Сейчас объясню, как мне это удалось. При клубе работала профессор Малика, которая помогала учить французский легионерам. Это не Англия, где к изучению языка все относятся прохладно, потому что считают, что ты априори знаешь английский. Во Франции тебе с радостью помогают.
После одной из тренировок мне сказали, что могу начать заниматься: вместо обеда я пошел в специальную комнату и познакомился с Маликой. Она села напротив, я сказал ей что-то по-русски и понял, что она вообще его не знает. А дальше удивился еще сильнее – она не знала и английский. Но это все пустяки, потому что ее методика работала безупречно.
Малика достала лист А4 и начала рисовать футболистов – человечков с ручками, ножками и мячом. Любой иностранный язык – это язык глагола. И мы начали с самого элементарного:
«C’est un footballeur – это футболист. То есть ты.
C’est une frappe – это удар по мячу.
C’est une passe – это пас».
Надо сказать, что я занимался с огромным удовольствием. С Маликой мы изучали грамматику и орфографию (во французском гораздо сложнее конструкции, чем в английском), а потом я приходил в раздевалку и практиковал наработки – убеждался, что фразы работают.
Но, разумеется, парни не могли не учить меня всякой фигне, выдавая ее за адекватные советы. Как-то я сказал Малике довольно грубое Sans deconner (что-то вроде «Да без балды»). Одним из таких «профессоров» в команде был Лилиан Ласланд, типичный местный игрок. Я его слушал, записывал на бумажке транскрипцию и консультировался с Маликой. Она все возмущалась: «Алексей, и кто это вам сказал!?»
Через какое-то время Малика приезжала к нам домой, чтобы мы работали не сразу после тренировки, а немного отдохнув. В таком формате занятия длились полтора года. За это время Малика невероятно полюбила борщ, который ей готовила моя жена Лариса. Борщ Ларисы и правда восхитительный.
Схема Малики позволила мне быстро заговорить и адаптироваться не только в бытовой жизни, но и на поле.
Правда, не сразу.
Франция – другая футбольная планета. Я понял это уже в контрольном матче
Перед началом сезона мы проводили контрольный матч на своем стадионе. В России я привык, что могу получить мяч, спокойно развернуться и продолжить атаку разными способами.
Но во Франции что-то пошло не так.
Разворачиваюсь раз – накрывает соперник.
Разворачиваюсь два – накрывает снова.
Звездная болезнь, прилипшая ко мне в «Локо», растворилась прямо на поле. И это даже был не матч чемпионата – просто контрольная игра. Больше я никогда не примерял на себя корону, хотя именно после контракта с «Бордо» заработал первые действительно большие деньги. Когда увидел их на счете, мне это польстило, но не более того. Сказал маме и брату, что это не только мои деньги – пользуйтесь, как считаете нужным. Когда вокруг жесткая конкуренция, деньги перестают на тебя давить.
Я начал сезон на скамейке, но спустя несколько матчей завоевал место в старте. В чемпионате мои наблюдения только подкрепились. Очень вязкая игра. Плотнейшие единоборства. Организация почти всех команд на высшем уровне. В 2019 году я уже рассказывал в интервью Sports.ru про встречу с Сашей Головиным, когда он только начинал в «Монако». Заговорили про футбол, я спросил, как ему Лига 1, и он ответил ровно теми словами, которых я ждал: «Здесь все добегают».
Нет коридоров, тебя сразу зажимают.
В «Локомотиве» я был свободным художником, мог взять мяч чуть ли не у защитника Игоря Чугайнова и протащить до чужой штрафной. В «Бордо» уже больше исполнял функции разрушителя. После Франции болельщики в России начали говорить, что я потерял яркие атакующие качества. Возможно, это так. Но именно в «Бордо» я понял, что значит четко придерживаться тактики и максимально строго исполнять свои функции. Думаю, именно во Франции я научился быть полезным команде на все 100% и играть на общий результат. Может быть, это стало рутиной, но я ее исправно выполнял и вкладывался в общее дело.
Поначалу, наверное, даже расстраивался, что больше не могу вольготно работать с мячом, но смущение быстро прошло: я увидел новый вызов. У нас в команде были очень скоростные атлетичные ребята, даже на тренировках они использовали все свои хитрости, когда шли в обыгрыш. И я задумался о том, что такое идеальный отбор: как правильно занимать позицию, как грамотнее атаковать соперника, как лучше плассироваться.
И это определило мою дальнейшую карьеру.
Вино, вино и еще раз вино
Вне поля меня очень удивляло, что наш главный тренер Эли Боп был для игроков не тренером, а старшим товарищем. Ребята общались с ним на «ты» и использовали самые разные выражения, но я за три года так и не переборол себя. После Семина и Яковенко даже представить не мог, что тренера можно называть по имени.
Осмелились бы вы обратиться так к Семину? Вот и я о том же.
Что интересно, субординация резко возвращалась, когда дело касалось установок и указаний во время матча. В эти моменты Боп был строгим и требовательным.
Еще поразило, как команда проводит время перед матчем. По вечерам нас собирали на ужин в отеле, официанты то и дело приносили бутылки с вином за стол руководства, рядом с которым я сидел. В первый раз я подумал, что это все сон: «Ничего себе, выпивают…». И вдруг Эли Боп обратился ко мне: «Алексей, хочешь?» У меня, человека, который привык к совсем другим отношениям в России, первая реакция была настороженной: «Блин, провокация». Как это вообще, руководство выпивает вместе с игроками? Но потом смотрю, Дюгарри – звезда, которая только вернулась из «Барселоны», – подходит и наливает себе бокал, потом еще один.
И я распробовал – на ужинах выпивал по бокальчику. Даже когда приболел и пил антибиотики, Эли Боп подходил и удивлялся, что я не наливаю. Я смеялся: «Ничего себе, вот это уровень».
Наши командные мероприятия – отдельная тема. Президент «Бордо» Жан-Луи Трио женился на женщине, которой по наследству досталось три замка, и он приглашал игроков на обеды: мы оставляли на базе машины, так как понимали, что он будет хвастаться своим шикарным вином. Помню так называемую «вертикаль»: заходили в подвал и начинали дегустировать – от молодого (например, года 1995-го) до выдержанного. Потом шли в общий зал за стол – там уже было другое вино.
На обратном пути наш левый защитник Жером Боннисель звонил из автобуса жене: «Дорогая, представляешь, я пробовал вино 1982 года у нашего президента». Думаю, в такие моменты она искренне радовалась за мужа и верила, что он прихватил бутылочку домой.
Еще меня удивляло, что во Франции многие игроки курили. И даже не стеснялись этого, совсем не прятались от тренеров. Мы ужинали в зале отеля, а потом капитан Ульриш Раме и защитник Давид Джеммали подходили к бару и прямо там закуривали. Еще один культурный шок.
Возвращаясь к вину. После Франции я понял, что разнообразнее и приятнее вина, чем в Бордо, просто нет. Я проехал все части региона – и Медок, и Сент-Эмильон, где делают очень дорогие вина, – и искренне их полюбил. Во Франции мы купили дом (расскажу о нем чуть дальше), где у меня лежит «Евгений Онегин» Пушкина. Дорогое мне издание (ему уже больше 20 лет) со склеенными страницами из-за солнца и ветра с океана. Там есть строки, на которых я каждый раз фокусируюсь, когда перечитываю книгу:
«Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг».
Как я опекал фантастического Роналдиньо. Друзья, он настоящий волшебник
От вина – к человеку, который опьянял своей игрой. Не могу сказать иначе: это просто охренительный футболист. Я играл против Криштиану Роналду, Рауля, многих звезд АПЛ (разве что не защищался против Месси), но считаю Роналдиньо номером 1 в мире по технике и нестандартным решениям. Понимаю, что это субъективно, поэтому буду рад найти в комментариях единомышленников.
Я застал Роналдиньо как раз перед трансфером из «ПСЖ» в «Барселону». Помню, как мы играли в полуфинале Кубка французской лиги на «Парк-де-Пренс» и победили 1:0. Кажется, забил Дюгари с передачи Паулеты. В том матче я действовал в основном против Роналдиньо.
Какие впечатления?
Устойчивый. Даже когда ты его пытаешься умышленно сбить с ног (уж простите), он все равно сохраняет баланс и хладнокровие. Человека невозможно спровоцировать.
Непредсказуемый. Делает тысячу микродвижений, за которыми невозможно уследить. Вроде бы вот-вот будет какое-то решительное действие, но это все хитрости. И ты поддаешься. Никогда не знаешь, что произойдет в следующую секунду. Работа голеностопом – чистой воды магия.
Умный. При всей своей роскошной технике был командным игроком. Нашинковывал защитные линии передачами вразрез. Видел каждое забегание партнера.
В том матче у меня получилось несколько раз отобрать у него мяч. Даже подумал: «Ух ты, а я не так плох в отборе, если получается притормозить Роналдиньо». Правда, не всегда чисто. Перед глазами момент у бровки: нарушил на нем правила, коснувшись ноги, и судья дал штрафной. У нас с бразильцем случился киношный диалог, он начал:
– Qu’est-ce que tu fais? («Что ты делаешь?»)
– C’est la vie. («Это жизнь»).
И даже в такие моменты он умудрялся улыбаться.
Позже мы встретились, когда оба вошли в команду Legends Team после прихода Инфантино в ФИФА. Мы с Роналдиньо пообщались на французском языке, вспомнили тот самый матч. Он очень приятный человек.
Кстати, Кубок мы тогда выиграли – забили три безответных гола «Лорьяну» в финале, дубль оформил Паулета. Считаю его лучшим партнером по «Бордо»: мы вместе отыграли три сезона, он прирожденный бомбардир, что и доказывал дальше в «ПСЖ». Поверьте мне, он не был техничным игроком, не обходил соперников за счет дриблинга. Всего-то парень с неряшливой походкой Чарли Чаплина. При этом у него была фантастическая интуиция, за что он получил кличку Fox dans la surface de réparation («Лиса в штрафной площади»). Образцово замыкал прострелы и навесы.
Когда мы все заканчивали тренировку, он оставался еще на 10-15 минут. И эти 10-15 минут рождали голы в следующих матчах.
Франция навсегда изменила меня – и внешне, и внутренне
Во Франции я исполнил мечту – купил мотоцикл Harley-Davidson. Еще удивился, что можно провести картой – и покупка в кармане. Спасибо Эли Бопу, что разрешил, хотя этот вид транспорта не рекомендуется футболистам. Но я очень хотел погонять, помня, как мы с братом проводили все лето в деревне и иногда ездили на мотоцикле «Урал» с коляской.
Проезжал на «Харлее» по 200-300 км, но перед уходом в «Челси» все-таки продал: в Англии совсем другой климат, плюс жестче контрактные требования.
Бордо стал моим ключом к европейской жизни. И вообще дорогим сердцу местом. Мы с женой до сих пор поражаемся, что так легко адаптировались во Франции: быстро выучили язык, привыкли к еде, поняли и полюбили людей. Когда мы улетали в Англию, решили, что обязательно будем возвращаться. Поэтому купили небольшой домик на побережье в устричной деревне Кап-Ферре, она находится в 60 км от города. Рядом, кстати, живет уже бывший президент клуба Жан Луи-Трио.
Конечно, Франция отразилась и на моем внешнем виде. Вокруг все укладывали волосы – и я тоже начал. Впервые использовал гель, начал активно пользоваться парфюмом. А еще заметил, что все французы заправляют майку в джинсы только с одной стороны, что добавляет образу небрежности. Неплохой прием.
Я благодарен Франции, что вообще иначе посмотрел на жизнь. Там есть одно хорошее выражение – Savoir Vivre («Умение жить»). Оно касается каждого аспекта: приема пищи, работы, похода в магазин, прогулки с семьей в парке. Я бы трактовал его так: нужно стараться каждый день наполнять смыслом. Заглядывать в будущее, конечно, правильно, но мы живем сегодня – и об этом важно помнить. Кто-то скажет, что французы медлительные, но это будет неверно – смысл в размеренности.
В 25 лет я задумался, что жизнь можно воспринимать немножко по-другому. И так воспринимаю ее до сих пор.
***
Мы с «Бордо» уверенно играли в чемпионате, как-то шли лидерами после первого круга, но в итоге занимали 4-е и 6-е места. Думаю, для титула не хватало полноценной мощной скамейки.
На третий сезон я почувствовал, что начался процесс стагнации. Я твердо закрепился в основе, но команда не могла ставить большие цели, о которых я задумывался. Оставалось еще два года контракта – и я не стал доигрывать.
Не жалею, что снова решился на перемены. В 2003 году перешел в «Челси», где поработал с Жозе Моуринью и выиграл АПЛ. Но об этом уже в следующей главе.
Спасибо, что читаете и оставляете такие приятные комментарии.
