.
Искусствовед я самодеятельный и потому много что себе позволяю. Например, рассуждение, что идеалы могут быть естественными и искусственными. Искусственные – которые от замысла сознания. Например, декадентство (равнодушие, что Зло сильнее Добра) и сатанизм (радость, что Зло сильнее Добра). – Почему? – Потому что человек – существо оптимистическое, а эти два идеала очень уж пессимистичны, чтоб могли быть идеалами подсознательными. А вот идеал постмодерннизма – дескать, нет ничего, достойного быть идеалом – и идеал ницшеанский (над Добром и Злом) пессимистичны поменьше, и уже мыслимо, чтоб они бывали в ранге подсознательного идеала. И из-за качественной близости их друг другу (оба аморальны с бытовой точки зрения) можно думать, что они в художнической особи могут незаметно для особи переходить друг в друга. Автор может творить то как ницшеанец, то как постмодернист. Плюс ницшеанство мыслимо различать активное и пассивное (пробуддизм). Так и эти ипостаси, можно думать, умеют без душевных потрясений переходить друг в друга. В итоге мыслимо, что художник может без угрызений совести творить под влиянием трёх подсознательных идеалов: то ницшеанского, то пробуддистского, то постмодернистского.
Екатернина Дёготь такой тонкости не различает и все три относит к московскому концептуализму.
«…инсталляция Белая кошка [о ней см. предыдущую заметку: одно абы что есть другое абы что в качестве насмешки над концептуализмом], и сам термин «белая кошка». Следующий шаг, в котором гипостазируется уже не отдельная идея [абы что], но целая философская фигура, совершает другая доминирующая в московском концептуализме форма <…> тотальная инсталляция <…> Предшественниками тотальных инсталляций выступают акции Коллективных действий…» (С. 15).
Кто жил в СССР, легко заметит похожесть на бессмысленное, с точки зрения масс, участие в профсоюзных и иных собраниях и демонстрациях, - участие только потому, что иначе начальство рассердится, ибо тому сверху нагорит.
Ясно, что выматывания нервов в этом перформансе нет, чтоб почувствовать предвзрыв, подразумевающий взрыв такой силы, что унесёт из Этого скучного мира правил в метафизическое иномирие. – Всё даже немного весело – своей похожестью на советские глупые мероприятия. – То есть перед нами постмодернизм (пофигизм): советский идеал не достоин быть в ранге идеала (как и все другие). И можно над ним смеяться.
Но это именно смех, а не гнев во имя иного какого-то идеала.
Гнев был бы у меня, стихийного левого диссидента. Я от оскорбления за коммунистический идеал вообще не ходил на бездушные, формальные и потому позорные, с моей точки зрения, мероприятия: собрания и демонстрации. Мне плевать было на немилость начальства. Мне 9 лет не поднимали зарплату, а я гордился этим гонением.
То есть Екатерина Дёготь не права, называя создателей московского концептуализма прокоммунистами по сути. Прокоммунистом был я, я не пошёл бы на перформанс, идеалом которого является отсутствие идеалов. Тут же эстетической ценности мало.
Нет, есть, конечно, некая экстраординарность (искусство вымысла) в самом замысле сделать бессмысленную акцию. Но это слишком мало, чтоб тратить на это время.
*
Вы, может, заметили, что я нечто спрятал в угловых скобках. Вот оно:
«открытая Ильей Кабаковым тотальная инсталляция, в которой переосмысляется творческий акт: это не создание чего бы то ни было, но форма мышления в пространстве и при помощи пространства, форма философской литературы, написанная не на бумаге, а в плане реальности» (С. 15).
А чуть ниже конкретизируется:
«как в альбоме Кабакова Вшкафусидящий Примаков» (С. 15).
Так вот «тотальная инсталляция» всё это выглядит какой- то мутью. А на самом деле здесь просто недосказано в чём состоит двойственность.
Она в том, как демонстрируется альбом – не свободно. – Как? – А так.
Вы знаете, что такое просцениум? – Это то, что выступает от сцены в зал. Когда певица, скажем, туда входит, то оказывается в такой близости от слушателя, что у того становится какое-то иное впечатление, чем от просто слушания того, что она поёт, что-то этим выражая. Уже тут могла б возникнуть двойственность, что нам выдают: 1) запах духов певицы, скажем, или 2) драму, что в песне?
Ещё больше эта двойственность ощущается в обстановке, какую устраивал Кабаков, демонстрируя свои альбомы.
Специально приглашённые люди сидели на стульях, а перед ними Кабаков листал альбом с изображениями. И – неизвестность, что ж есть объект внимания: 1) то, что изображено или 2) то, как предъявляется. А неизвестность – образ иномирия.
Нудность процедуры при многочисленности рисунков и никчемности их содержания, понимай, должна исполнить роль доведения восприемника до предвзрыва взрыва, который мыслится таким сильным, что унесёт восприемника в метафизическое иномирие.
То есть это – перформанс, вдохновлённый идеалом ницшеанства. Уже не образ иномирия, а катарсическое выражение его.
Дескать, или образ иномирия или катарсис об иномирии – что-то из двух, глядишь, и сработает.
10 ноября 2023 г.