1947 год
Наталья еле шла по дороге, перебирая ногами от усталости. Сил уже не было, хотелось лечь на траву и не шевелиться. Но вот скоро за поворотом уже будет ручей, где бежит ключевая вода. Через силу Наташа улыбнулась. Эта самая вкусная вода, которую она пила за всю свою жизнь. Бабушка- покойница говорила, будто здесь источник целебный, якобы от душевных и телесных ран излечивает.
Повернув, она побрела в сторону от дороги и, дойдя до источника, упала на колени и стала жадно пить эту воду. Напившись сладковатой, холодной до ломоты в зубах воды, она умылась и села на траву. Ну вот, она почти дошла до родного села. Еще чуть-чуть осталось, вон уже виднеется крыша дома ее родителей. При воспоминании о них у нее навернулись слезы на глаза...
*****
Сорок второй год, немец, смерть родителей... Именно тогда, прятавшись с сестрой мужа Алевтиной и ее дочкой в погребе в сарае свёкров, она избежала участи некоторых деревенских красавиц. Две недели они простояли в деревне, и все две недели она сидела в погребе . Свёкров они не трогали - папа ее мужа, Леонид Васильевич, был при смерти, сердечко болело, что с него было взять? Они вынесли все более-менее ценное и съестное, вывели птицу со двора и телку, но не нашли Наташу и Алевтину с дочерью, сидевших в погребе под кучей сена.
Две недели показались вечностью, пока главный у немцев не скомандовал и они не сорвались с места, перейдя в другой поселок, больше по размеру. Именно там у них был штаб в течении трех месяцев.
Но смерть родителей, страх за себя и за свёкров, это еще не все, что обрушила на нее судьба. Этим же летом на ее мужа Петра принесли похоронку. От этих известий скончался Леонид Васильевич...
На погосте было три свежих могилы, две женщины ходили на кладбище и лили свои слезы.
В октябре этого же года, спустя месяц после того, как немцев прогнали с их района, Наталья уехала в город. Вернувшись вечером, она увидела Нину Семеновну, сидевшую во дворе.
- Мама, я вернулась.
Нина Семеновна посмотрела на невестку с любопытством.
- Григорич сказал, что в город подалась, а мне чего же не сказала?
- Я хотела, но боялась, что не получится...
- Чего не получится? - свекровь прищурилась. - Не первый раз в город едешь, что такого?
- Мама, пойдемте в дом, мне поговорить с вами надо.
Они вошли в дом и Наташа, усадив свекровь напротив, тихо начала говорить:
- Мама, на ваших глазах я потеряла своих родителей. На ваших глазах я тряслась от страха, сидя в погребе, когда немец был в селе. Вы слышали, как по ночам я вздрагивала от каждого шороха, боясь их возвращения. На ваших глазах моя подруга Зоя в петлю полезла, потому что понесла от фрица, вы были свидетелем того, как Галку и Катю они уводят за собой, не слушая слезы их детей. И похоронка на Петра...
- К чему ты это все вспомнила?- Нина Семеновна перебила ее и часто заморгала, пытаясь остановить подступившие к глазам слезы.
- Я ненавижу тех, кто причинил нам столько горя. Всем сердцем. Мстить хочу...
- Ты чего удумала, девка? - Нина Семеновна вдруг поняла, зачем невестка в город умотала с утра.
- А что меня здесь держит? Родителей нет, муж погиб, детей мы нарожать не успели... Больно мне здесь находиться, понимаете? Больно! Не могу уйти в родительский дом, там все о матери и отце напоминает. Не знаю, как сестрица моя Маруська там живет... - Надя прикрыла глаза руками.
- А чем тебе со мной плохо? Разве же гоню тебя из дома? - удивилась свекровь.
- Не гоните, но.. Все равно я чужая для вас, я чувствую это всем сердцем. Вы же мечтали Петрушу на Ленке женить, а он меня выбрал.
- Выбрал... - сквозь зубы процедила Нина Семеновна. - Да ты же в него клешнями вцепилась, проходу не давала, заморочила парню голову. С Ленкой рассорила!
- Я любила его, понимаете? Очень любила. А перед тем, как уйти на фронт, он сказал, что тоже меня любит. Я всегда для вас была чужая, вы все время меня с Ленкой сравнивали, не в мою пользу. А в чем я хуже нее? Ленка не долго горевала, через полгода за Василия замуж пошла и в город умотала. А все равно она для вас была Леночкой, а я Наташкой. Вы меня лишь терпели, но не полюбили...
Свекровь ни слова не сказала, отвернулась к окну, а Наталья продолжила.
- Я не оставляю вас одну, у вас дочь с семьей живет по- соседству, они помогут. А я через три дня уезжаю сперва на курсы медсестер, а потом туда... На передовую, врага бить.
Нина Семеновна ничего не ответила, встала и вышла из дома. Наташа посмотрела в окно и увидела, что та вновь за стирку принялась. Слеза скатилась по ее щеке. Нет, за три года жизни в этом доме она так и не стала своей, так и не стала дочерью, как бы не старалась.
Через три дня она уехала из родной деревни, на дорогу вышли провожать Алевтина с дочкой Машенькой, ее сестра Маруся и племянник Сереженька. Нина Семеновна попрощалась с ней дома, лишь тихо сказав:
- Береги себя, девка. Пиши, будет возможность. И носочков на дорогу возьми, все пригодится...
Нина Семеновна разрешила поцеловать себя в щеку и Наташа переступила через порог дома, в котором прожила три года. И всего лишь два из них рядом с любимым мужем...
*****
Весна 1945 года..
Сирены выли над головой, немцы бегали по лагерю как тараканы и пытались всех согнать в подвалы, но пленные уже чувствовали, что скоро будет свобода. Только бы в живых остаться...
Наталья прижала к себе девочку шестнадцати лет и тихо шептала ей:
- Сонечка, Сонечка...Все скоро закончится, ты думаешь, чего эти бегают как тараканы? Потому что наши уже здесь, неподалеку... - Слезы радости скользили по ее щеке. Она чувствовала и верила, что скоро жизнь вновь обретет свои краски.
И вдруг стрекот автомата и Соня, вырвавшись из ее рук, от страха бросилась вперед. Пуля сразила ее наповал. Наташа закрыла глаза и вжалась в стену. Не хочет она этого видеть, Господи, как не хочет! Да когда же это закончится?
Три года она смотрела смерти в глаза, три года она смотрела и в глаза умирающим. Сперва на фронте, а полгода назад она и небольшой отряд, с которым они перевозили раненных в госпиталь, попали в окружение. Трое ребят, а том числе и она, попали в плен. Казалось, что победа уже близка, но вот ей отстригают волосы и суровая женщина с каменным лицом грубо кидает в нее полосатой робой. Седом за робой летит кусок грязной ткани, чтобы перевязать рану на руке, которая стала кровоточить.
С тех пор началась ее жизнь в неволе. Кусок черствого хлеба по утрам, короткий сон и работа... Нельзя было ослушаться, всегда наготове был тот, кто обрывал жизнь одним нажатием на курок.
И вот вой сирен, фрицам стало не до пленников, кое-кто еще пытался стрелять, но уже все реже, а пленники, почувствовав, что это их шанс, толпой ринулись к воротам....
****
- Сколько вы работали на немцев? - допрашивал ее тучный офицер, сидя за рабочим столом в комендатуре.
Наташа посмотрела на него удивленно:
- Товарищ майор, у вас неправильная формулировка. Я не работала на них, я была в концлагере. Это разные вещи.
- Как вы попали туда?
- Я ведь уже не один раз рассказывала... Мы попали в окружение, меня ранили...
- Знаете, что никак понять не могу? Вы довольно красивая молодая женщина. Но при осмотре врач сказал, что повреждений нет, то есть, на вашу женскую честь не покушались. Двух из трех товарищей уже нет в живых, третьего мы ищем. Не удивлюсь, если и он давно погиб. Так почему вы выжили?
- Я не знаю, товарищ майор. Все произошло довольно быстро. Я потеряла много крови, почти потеряла сознание. Меня погрузили в машину и повезли. Дальше я ничего не помню, очнулась уже поздним вечером, меня оставили в каком-то подвале, там было еще несколько женщин. Тоже из армейских. А утром нас погрузили в поезд и мы оказались в лагере.
- Увести! - крикнул он и из коридора в кабинет вошел конвоир Егор и увел ее в камеру.
Наташа плакала - ей не верили, но почему? Она так радовалась, когда выбежав за ворота, увидела русских. Она плакала от счастья вместе с другими. А потом началось то, что она и в кошмарном сне представить не могла. Ее называли предательницей и говорили о том, что она сама сдалась в плен, добровольно. Что ее невиновность надо доказать, а для этого нужно найти архив, который успели спрятать в одном из подвальных лабиринтов лагеря. Наталья подозревала, что не найдут, там были запасные ходы, о которых знало только начальство.
****
Два года она провела в фильтрационных лагерях, работая на стройках и шахтах, добывая уголь, и вдруг однажды утром ее вызвал начлага и велел расписаться в документе.
- Что это? Я ничего подписывать не буду! - много раз ей подсовывали бумаги с признанием, били, уговаривали фальшивым ласковым голосом, но она стояла на своем.
- Значит, на свободу не хочешь, товарищ Федулова?
- На свободу? - у нее сердце затрепетало в груди, она подумала, что он шутит.
- Повезло тебе, товарищ Федулова. Нашелся третий, который тоже в плен попал. Александр Иголкин. У вас показания одни, сходятся, но мы все же проверяли, кто знает, может быть вы в сговоре? - Наташа сглотнула ком в горле. Значит, лейтенант Иголкин, Сашенька, гармонист и балагур, прошел через то же, через что прошла и она?
- И как, проверили? - медленно спросила она.
- Нашелся архив. А там черным по белому дата поступления в лагерь, при каких обстоятельствах. И даже то, что ты дважды в карцере была, тоже записи о том есть. Все, что ты говорила, выходит, правда. Так что приносим вам свои извинения, товарищ Федулова. Ваши медали и наградные листы можете забрать завтра до полудня.
- Два года... Вы два года мне не верили, мучили меня...
- Товарищ Федулова, но вы тоже нас поймите. Ведь время сейчас какое.. - вдруг ласковым и тихим тоном, удивившем ее, произнес начлаг. - Вы думаете, здесь одни патриоты сидят? Вот, например, Ермолова.. Она тоже, как и вы, была освобождена из лагеря. Да только по показаниям свидетелей она еще в сорок третьем году в лагерь попала, да не в качестве пленной, а в качестве сотрудниц лагеря. Знаете, что такое газовая камера? - Наталья кивнула. - Вот она там кнопочки и нажимала...А на немцев работала с сорок второго года. Когда лагерь освобождали, она в числе пленных была и радовалась нашим вместе с другими. Как вам такое? Это я один пример привел, а знаете, их сколько? А сколько до сих пор бывших полицаев и предателей по союзу ходит, вы знаете? Я даже примерно представить не могу, но цифры страшные. Идите, товарищ Федулова, завтра я выдам вам все необходимые документы и можете возвращаться домой...
****
Путь с Донбасса до села под Воронежем был нелегким. Рубли, что ей дал начлаг в дорогу, быстро закончились. Где-то она шла пешком, где-то ее подвозили сердобольные граждане. Но, заметив номерок на запястье, настораживались и в воздухе витало напряжение. Чертова метка, которую хоть ножом вырезай... И вот спустя две недели пути она подошла к родному селу. Ждет ли ее кто-то здесь? Сестре писала, но ответа не было, писала она и свекрови из лагеря, но тоже ни строчки.
Встав с земли, она еще раз попила воды из ручья и пошла по дороге. Шум мотоцикла заставил ее отойти на обочину. Но вот он поравнялся с ней и мужчина, сидевший на нем, спросил:
- Девушка, вы в село? - она вздрогнула, увидев перед собой своего зятя Николая. Он смотрел на нее и лицо его вытягивалось от удивления. - Натаха?
- Здравствуй, Николай...
- Жива... Гляди-ка, жива! А мы уж с Маруськой тебя схоронили.
- Я писала из лагеря, но ответа не было. И Маруське, и свекрови своей.
- А, так мы же в город уехали!- радостно ответил он. - Я в сорок пятом в июле вернулся домой, мне предложили местечко теплое за хорошую службу, вот я своих взял и мы в город мы подались. Год назад нам дали две комнаты в коммуналке, потому что у нас разнополые дети.
- Дети? - удивилась она. У нее был один племянник, Сереженька.
- Ну да, - весело ответил он. - Я ж как вернулся, мы дочку заделали, Натальей назвали, в честь тебя. А на тебя Маруська еще зимой сорок пятого похоронку получила.
- Сестренка моя.. - она заплакала. - Я так по ней скучаю.
- Вот и приезжай к нам в город в гости.
- А дом родительский пустой стоит?
- Не, его Григорич отдал Лавровым, их дом погорел, так они всемером на улице оказались.
Наталья растерялась. И куда ей идти теперь? К свекрови? Но если брат Петра Семен вернулся, разве нужна она там? Наверняка за это время он женился и супругу в дом привел...
- А ты? Что ты здесь делаешь?
- Своих приехал повидать, мамка кабанчика зарезала, мясо внукам хочет передать. Садись, довезу до села.
- Сразу до сельского совета.
****
Наталья сидела перед председателем, а когда тот закончил оформлять бумаги, спросила:
- И куда мне? В доме родительском Лавровы живут.
- Ну да, выселить я их не могу, сестрица твоя бумагу подписала. Кто же знал, что жива ты? А чего к свекрови не идешь?
- А кто меня там ждет? Я письмо написала, ответа нет. Семен вернулся?
- Не вернулся.. - Григорич отвел глаза в сторону. - В апреле под Берлином пал. Вот с тех пор Нина Семеновна и разболелась. Алевтина на два дома живет, трудно ей. Ступай до свекрови, в конце концов ты жена ее сына. Точнее, вдова, имеешь право там жить. А не уживетесь, будем думать, как быть с жильем.
Наталья вошла во двор дома, где когда-то надеялась стать счастливой и растить своих детей. Во дворе была Алевтина, она кормила кур, а рядом крутился малыш лет двух от роду.
- Аля... - тихо позвала она.
- Наташка! Наташка! Ты вернулась? Неужто ты? - чашка выпала из ее рук и она побежала навстречу невестке.
- Я, Алечка, я...Я вернулась. - Наташа заплакала, когда Аля ее обняла. Сколько времени она не чувствовала тепла и ласки от людей.
- Наташа, ты же проходи, проходи, сейчас обедать собирались.
- Как мама?
- Болеет мама. Как на Семена похоронка пришла, совсем расклеилась, - грустно ответила Аля.
- Я написала ей письмо из лагеря, но она не ответила мне, я переживала, что нет ее больше в живых.
- Я получила то письмо, но не показала ей, ты уж прости.
- Но почему? - Наташа посмотрела ей удивленно в глаза. С сестрой мужа они ладили и она не поняла, почему та не показала письмо свекрови.
- Понимаешь, когда на тебя похоронка пришла, она неделю не вставала...
Наталья была удивлена и Аля, прочитав это удивление в ее взгляде, все поняла и пояснила:
- По своему она тебя любила. И очень переживала, хотя из-за своей непонятной никому гордости не желала этого показывать. И только она сняла черный платок траура, как приходит от тебя письмо. Ты прости, но я слышала, что такое фильтрационный лагерь. Не все оттуда живыми выходят, не каждого оправдывают. Тебе, считай, повезло. Но я берегла мать. Пусть, думаю, ты придешь и она тебя увидит, чем второй раз похоронит. Может быть, я не права, но посчитала, что так будет лучше.
- Почему мне не написала и не объяснила?
- Я хотела, но сынок мой, Лёня, паразит, письмецом твоим печку растопил, не умел еще читать, взял листок без спросу, а я его на столе оставила по глупости. Выдрала ремнем, конечно, но адреса уже не было. Пойдем, Наташка, пойдем, обед остынет.
- Твой? - она указала рукой на маленького мальчишку.
- Да, Степочка мой в сорок четвертом вернулся, комиссовали его, без руки пришел. Вот мы Егорку и сообразили сразу.
Нина Семеновна, увидев Наташу, заплакала.
- Наталья.. А я уж траур по тебе сносила...
- Я жива, мама, жива. Если позволите, с вами жить останусь. Нет у меня теперь своего угла.
- Конечно, позволит, - Алевтина улыбнулась. - И мне хоть не надобно будет разрываться на два дома. Устала я уже.
****
Прошло три месяца. Свекровь потихоньку окрепла здоровьем, приезжала сестра с племянниками повидать Наталью, жизнь потихоньку возвращалась в прежнее русло.
И вдруг Нина Семеновна заявила:
- Натаха, ты чего за нашего ветврача замуж не идешь? Думаешь, не вижу я, как вы с Павлом тетешкаетесь да милуетесь втихую? Коли намерения серьезные, так пущай женится! Не стоит меня позорить, люди уже тоже шепчутся.
Наташе стало неловко, она смутилась.
- Я ничего плохого не сделала. Если вам неприятно это, я прекращу с Павлом встречи. Я не вертихвостка, как вы называли меня раньше... И я все понимаю, вы мама Петруши, память о нем...
- Да ты чего, дурная что ли? - перебила ее и нахмурилась Нина Семеновна. - Ты для чего через круги ада прошла? Для чего возвращалась домой?
- Чтобы жить, - тихо ответила Наташа. - Жить жизнью нормального человека.
- Так и живи, дочка! Живи, судьбе поганой назло. Я ведь счастья тебе желаю, неужто зверь я какой, что вдову сына буду при своем подоле держать? Петрушу не вернешь, а ты баба молодая, тебе детей растить надо, любить, своим домом жить.
- Я в тягость вам, верно?
- С чего ты взяла, глупая? Если ворчу иногда, или ругаю, так то за дело. Молодых ведь учить надо.
- Но раньше... - Наталья пыталась подобрать слова, но Нина Семеновна ее опередила:
- Раньше... Раньше ты молодой глупышкой была, я и правда считала тебя вертихвосткой. Ленка мне по сердцу была. Да только Ленка уже третий раз замуж выходит, Макар ее в городе встретил и рассказал. Вот кто вертихвостка, и ведь не вдовая, разводилась с мужиками! И знаешь, о чем я все эти году думала? Что именно из-за моей холодности ты тогда ушла. Будь я поласковее, глядишь, жили бы с тобой как мать с дочкой, залечила бы я твои раны от потери родителей и мужа, а ты мои от потери Леонида Васильевича и Петруши, но нет, слова доброго мне было жалко, я все нос от тебя воротила, вот и натерпелась ты - сражения, плен, лагерь. И все равно со мной осталась, выходила меня... Думаешь, не знаю, какую водицу ты мне таскала? Из источника, что на выезде из села. И сама пила ее, и мне приносила. И молитву ты над ней читала, слышала я. Сердце у тебя доброе, только раненное оно, как и душа. Ты залечи их, а мы с Павлом тебе поможем. Несправедлива я к тебе была, каюсь. Но теперь хочу, чтобы ты была счастлива.
Наталья ничего не ответила, просто обняла Нину Семеновну и молчала. Сколько нужно было всего пройти, чтобы услышать эти слова и почувствовать ласковые руки свекрови на себе?
ЭПИЛОГ
Перед Новым годом Наташа вышла замуж за ветеринара Павла, который ухаживал за ней практически сразу после ее возвращение в село. Сперва жалел ее, потом полюбил. Они жили через два дома от Нины Семеновны и женщина всю первую беременность Наташи вела себя как курица-наседка, поучая, что можно делать беременной, а что нельзя. Когда родилась девочка Соня, она взяла ее на руки и произнесла:
- Ну вот, теперь у меня есть еще одна внучка.
- Внучка? - переспросила Наташа.
- Ежели ты мне как дочь, следовательно, внучка она мне. Что же теперь делать, Петруши и Семена нет, так хоть твоих и Алькиных детей воспитывать буду. Вы сыновей рожайте, я уж знаю, как вырастить из них настоящих мужчин, настоящих героев.
Внуков она дождалась: у Алевтины было всего четверо детей - старшая дочь Маша, за ней шел Лёня, затем Степан и в сорок девятом году родился Семен.
А у Наташи с Павлом трое детей родилось - после Сони было два мальчика: Петр и Саша. И все они были обласканы своей бабушкой Ниной, которая, хоть и грозилась настоящих мужчин из них вырастить, баловала безмерно. И Наташа всегда для нее была младшей дочерью.