Продолжаем двигаться вперёд !

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Первое практическое занятие по выработке релаксационного дыхания методиста

Соколовской:
 знакомство с больными и их диагнозами;
 все наши болезни – от излишнего вымывания СО2 из организма!
 варикозное расширение вен и борьба с ним на методе...
 мягкий вариант занятий.
На следующий раз – тринадцатого июня – из присутствующих на вводной лекции
слушателей в освещенную косыми лучами начинавшего двигаться к закату солнца
комнату садово–огородного правления не явились лишь двое. Две разнесчастных и
пребольных пенсионерки, на которых лекция, по-видимому, не произвела особого

впечатления. Все остальные десять человек были налицо. – Ну что же, – пригладив
рукой свою просторную белую блузку, слегка прищурилась, оглядывая новоиспеченных
учеников, Людмила Валерьевна. – Не так-то в общем-то и плохо. Из двенадцати не
пришли двое, не такая уж это большая беда. Правда, конечно, трагедия для самих не
пришедших бабулечек. Лекарств-то уже в аптеках здорово не хватает. А они без них –
никуда! Ну, да тут уже ничего не поделаешь. Будут покупать на барахолке, коли
безлекарственный метод их не интересует.
А сейчас, давайте-ка как следует познакомимся, – методистка перестала улыбаться. – Я
вижу, что тетрадки и ручки все с собой принесли. Вырвите-ка из тетрадок по одному
листочку и быстренько напишите на них фамилию, имя и отчество. Год, число и месяц
рождения. Основной ваш диагноз и с какого времени болеете. Какие лекарства и в каких
дозах принимаете.
Собрав через несколько минут заполненные листочки, Соколовская принялась
выкликать своих слушателей по фамилиям:
– Суворова Мария Владимировна?
Пряча за спину свои натруженные на грядках руки, родственница Воронцова не спеша
поднялась с места. Даже неопытный в Бутейковском деле новичок мог свободно
заметить, как нелегко, иногда даже с тихим присвистыванием дышит эта немолодая, уже
до красноты загоревшая сухопарая женщина в синем в мелкий горошек платочке.
– Ну, что у меня? – Мария Владимировна посмотрела на записывавшего все подряд
Виктора. – Сердце подводит в первую очередь. Один инфаркт уже был. Витя, вот, знает,
– Суворова кивнула на литератора. – Книжку первую вашу недавно получила. Уже здесь,
на даче. Но еще, как следует не читала. Раз уж будут занятия – послушаю все с живого
голоса.
– С инфарктами, как вы понимаете, не шутят, – построжела Людмила Валерьевна. – Вам
нужно очень усидчиво заниматься. Однако, ни в коем случае не перебарщивать! Не
допускать никакого перенапряжения. Когда дойдем до чистой практики, вы поймете, что
я имею в виду.
Регистрировавший все услышанное в своей тетрадке, Виктор Георгиевич понимал
опасения методиста. Побывав на многих таких занятиях у совершенно разных (вернее,
хоть чем-то да отличавшихся друг от друга по манере изложения материала)
специалистов, он хорошо знал, что инфарктники в группе – это ни для кого не подарок.
Особенно инфарктники под семьдесят. Второй инфаркт может ведь, разразиться в
любую минуту. Частенько для таких пожилых людей он становится и последним. Вины
методиста в мгновенной смерти престарелого пациента, как правило, нет никакой.
Зачастую, методист еще и к практическим тренировкам-то не успел приступить.
Но черный шлейф подозрений еще долго тянется за ним, подпитываемый внезапными
"догадками" досужих недоброжелателей. А не от метода ли Бутейко протянул ноги
несчастный? А не обратиться ли на всякий случай за "разъяснениями" к прокурору...
В общем, неспроста доктор Бутейко вынужден был одно время (пока метод еще только
пробивал себе дорогу) ограничивать возраст принимаемых на занятия в учебные группы
больных шестидесятилетней сдерживающей планкой.
Да ведь только ограничение ограничением, но куда же девать сердобольным методистам
умоляющих о приеме в группы больных стариков и старушек? Они-то, ведь, тоже
слышали о знаменитом методе ВЛГД и никак не хотели оставаться без этого поистине
чудодейственного исцеляющего средства. И методисты, в нарушение всех и всяческих
инструкций, брали престарелых людей на свой страх и риск.
Мария Владимировна, правда, никого ни о чем не умоляла. Скорее, наоборот. Это
Воронцов убедительно просил ее (ведь надо же было обеспечить минимальный состав
группы) поприсутствовать на занятиях. Мария Владимировна (не особенно, конечно,

умиляясь) согласилась удовлетворить просьбу литератора.
Другое дело было с ее мужем. Андрей Петрович Суворов, не дожидаясь пока выкрикнут
его фамилию, сам поднялся вслед за супругой со своего места. В свои семьдесят пять он
старался держаться еще довольно бодро. Кадровый военный. Сталинский спортсмен, по
призыву вождя оставивший свое здоровье в ледяном партизанском рейде по тылам
противника во время Великой Отечественной, он очень нуждался в поддержке
прокладывавшей себе дорогу нетрадиционной медицины.
Когда-то высокий и прямоплечий, армейский офицер сгорбился. Слегка ссутулились и
как-то ужались в размерах знававшие радость гантельно-мышечного напряжения плечи.
Ледовый партизанский рейд отнял у него практически все жизненные соки. Уже и в
сорок лет бывший физкультурник не рисковал ходить без нитроглицерина в нагрудном
кармане. Сейчас же – в свои полновесные семьдесят пять – он уже открыто, при всех,
расстегнув дачную застиранную рубашку, не стесняясь, потирал желтоватую, покрытую
редким белым пушком старческую грудь именно в том месте, где теперь с перебоями
стукало, пощемливало и давило изношенное немолодое сердце.
– Хочу хоть немного мотор починить, – щуря свои подслеповатые карие глаза обратился
Андрей Петрович к методисту. – Как вы считаете, поможет мне в этом деле дыхание по
Бутейко или нет? Или оно только от астмы помогает?
– Поможет, поможет, – успокоила его Соколовская, а про себя подумала: "Семьдесят
пять лет – не фунт изюма. Услышит ли и разглядит ли как следует все, что я буду
рассказывать и показывать бывший фронтовик?".
Опрос всей группы продолжался довольно долго. Воронцов едва успевал записывать
имена, фамилии и диагнозы пациентов. Особенно внимательно он прислушивался к
"показаниям" довольно высокомерно державшей себя поначалу чернявой снабженки.
Весь ее вид как бы говорил: конечно, я к вам пришла, но мы еще посмотрим, что из всего
этого выйдет.
– Воротникова Тамара Сергеевна, – чуть не по слогам прочитала в измятом листочке
методист.
– Да, это я! – дрогнула прямо поднятой головой снабженка.
Сегодня она приоделась в хорошо отглаженную коричневую юбку и легкую белую
вязаную кофточку.
– Ну что у меня?.. – Тамара Сергеевна, прищурив свои чуть раскосые глаза, развела
руками. – Сильная утомляемость. Большая раздражительность. Простуживаюсь очень
часто. Страдаю бессонницей.
"Немало к пятидесяти трем-то годам", - невольно констатировал про себя Воронцов,
машинально отметивший в своей тетрадке названный пациенткой год ее рождения.
Смотрелась она, конечно, гораздо моложе: лет на сорок, не больше.
– Похожу, вот, – Тамара Сергеевна принялась вертеть левой рукой перламутровую
пуговицу на своей белой кофточке, – Поучусь методу. Потренируюсь, – она с некоторым
вызовом посмотрела на Соколовскую. – А вдруг да и поможет?..
– Не вдруг, – нахмурилась, уловившая в ее голосе оттенок иронии, методист. – Не вдруг,
а обязательно даже поможет, если будете серьезно, по-настоящему заниматься!
После опроса группы Людмила Валерьевна раздала всем присутствующим
типографские карточки с подробным списком симптомов болезней, устраняемых
методом волевой ликвидации глубокого дыхания. – Напишите на них сверху свои
фамилию, имя и отчество. И дату, с которой начали занятия, – Соколовская показала, где
именно все это необходимо написать. – Это будут ваши личные карточки.
Табличка эта, – она приподняла повыше свой бланк, – называется "Симптомы болезни
глубокого дыхания, исчезающие в результате применения методе ВЛГД".
В общем-то, эта табличка представляет собой обширную медицинскую симптоматику.
Однако, официальная медицина разносит эти симптомы по разным ящичкам картотеки,

приписывая их к разным болезням.
Вот смотрите – анемия и липоматоз, судорожный синдром и ожирение всех степеней.

Болезненные менструации. Ну, кто из врачей приписал бы все эти недуги одной-
единственной, но самой главной болезни?!

Людмила Валерьевна в упор поглядела на с интересом слушавшую ее сорока
трехлетнюю дочь Марии Владимировны. Как-никак, преподаватель физики в средней
школе. И Соколовская по образованию физхимик. Поэтому от Ларисы Андреевны она
ожидала наибольшего понимания своих объяснений.
– Да никто, конечно же, – тягуче плавно протянула еще сохранившая остатки девичьей
красоты кареокая дочь Суворовой-старшей. – Анемия – сама по себе. А ожирение – само
по себе. И никакой врач их никогда не отнесет на счет одной и той же болезни.
– А Константин Павлович Бутейко взял да и осмелился! – торжествующе потряхивая
таблицей, безапелляционно заявила методист. – Он все приведенные здесь сто
шестьдесят симптомов относит к одной, но главной, действительно, главной болезни. К
болезни глубокого дыхания !!
Сидевшие рядом со снабженкой еще двое академгородковцев как-то смущенно
заулыбались. Дескать, ну и чудак же этот самый скандально известный в их небольшом
городке ученый. Этак он, мол, чего доброго и сифилис глубокому дыханию припишет...
– У каждого из вас, – Людмила Валерьевна чуть повысила голос, – будут свои
симптомы. У кого – бессонница, у кого – боли в суставах. У третьего утомляемость
быстрая умственная и головные боли. Потому что глубокое дыхание бьет то по одному,
то по другому органу.
У вас в организме раньше где-то образовалось слабое место. Уменьшился СО2. И
пошло: спазмы сосудов, раздражительность, вспыльчивость...
– Все у нас есть,.. – покраснев всем лицом, мигом отозвалась на родные симптомы
Мария Владимировна.
– Вот вы все это, что у вас есть и подчеркните красным карандашом среди этих ста
шестидесяти симптомов, – пояснила Соколовская.
Таким образом, вы будете иметь каждый у себя свою картину первоначальных
симптомов. И потом уже мы вместе с вами будем следить, как в процессе занятий эти
симптомы у вас постепенно исчезают.
Это обычно людьми воспринимается, как самое настоящее чудо, – Людмила Валерьевна
горделиво усмехнулась.
– Расскажу вам одну историю. – Соколовская искоса взглянула на чернявую снабженку.
– Про одного своего институтского слушателя, Сашу Солдатова. Тамара Сергеевна его,
наверное, тоже знает. Воротникова кивнула в знак согласия.
– Когда этот парень впервые появился у меня на занятиях, я поначалу несколько
удивилась. Говорю ему: "Саша! А тебе-то зачем и от чего лечиться?" Я считала его
весьма крепким, здоровым мужчиной.
Вместо ответа Саша приподнимает брюки, и вся наша институтская группа видит у него
сильнейший варикоз! Темно-синие выступающие венозные узлы в районе колена. Такие
бывают, обычно, у пожилых полных женщин – продавцов или официанток – которые
сочетают работу стоя с нервным напряжением. Саша же их нажил в стройотрядах, когда
студентом вкалывал, чтобы заработать деньги на учебу.
Ну, и начал наш Саша заниматься вместе со всеми. Стартовая контрольная пауза у него
оказалась равной двенадцати секундам. Занимались мы методом по вечерам, после
работы.
Буквально на второй день Солдатов мне заявляет: "Люда! Мне очень плохо! Еле-еле
ноги передвигаю..." Занимался он первые сутки весьма старательно. Тщательно
выполнял все мои рекомендации. И вот первый результат... А остальная-то группа все
это слушает! На ус мотает. Вот, мол, постарался человек в методе и уже еле живой

ходит...
Хорошо, что это была не первая моя институтская группа. И все предыдущие были
очень успешными. Поэтому вера и в метод, и в меня, как в методиста, была. А то бы...
Внимательно слушавший рассказ методиста муж Суворовой понимающе махнул рукой:
дескать, если б не вера – тогда уж конечно...
– Я при полном молчании группы говорю ему: "Саша! Ну потерпи!!" На вторые сутки у
него уже контрольная пауза выросла до восемнадцати секунд! То-есть, на треть. Очень
старательно занимался Солдатов. Но, тем не менее, он мне опять жалуется – плохо и все
тут!!
А группа наблюдает за ним, довольно тщательно. Ждут, что же Саша на третий день
скажет... Слава Богу, на третьи сутки Солдатов уже серьезных претензий к своему
самочувствию не предъявлял. Хотя в это время он уже проходил чисточку на двадцати
секундах. Но на двадцати секундах чистки полегче. А вот на сорока секундах уже более
серьезные заболевания уходят. Методу Бутейко ведь подвластны сто шестьдесят
различных симптомов и восемьдесят болезней. Но, поскольку это основные
современные симптомы и заболевания, то на них падает до девяноста процентов всех
случаев обращений к врачам.
И только десять процентов остаются на остальные тридцать тысяч болезней, которые на
сегодня, вообще, известны медицинской науке. Правда, есть информация, что сейчас
номенклатура человеческих болезней уже подходит к сорокатысячному рубежу. Каждый
год приобретаются новые заболевания.
Соколовская сделала небольшую паузу. – На четвертый день я Солдатову говорю:
"Саша! Как уйдешь за сорок секунд паузы, так и пройдет твой варикоз". И тут он во
всеуслышание, нимало не смущаясь, брякает: "А он у меня \уже прошел!!" – Людмила
Валерьевна довольно подбоченилась. Вы представляете себе! Два первых дня
бесконечные жалобы по поводу якобы ухудшающегося самочувствия. А на четвертый
день у него оказывается уже и болезнь прошла!! Та самая болезнь, которая преследовала
его годами...
И снова при всех задирает брюки чуть выше колена. Глядь и в самом деле! Вместо
фиолетовых венозных вздутий у него остался лишь слабый бледный рисунок под
кожей!! А тех страшных узлов, что все видели в первый день – и в помине уж нет...
Соколовская дала слушателям прочувствовать услышанное. – Так женщины из той
группы окружили Сашу: "А можно нам руками твое колено потрогать?! – умоляют. –
Это же просто невероятно!"
Присутствовавшая на занятии служащая театра Лидия Федоровна Кольчугина при этих
словах поджала свои ярко накрашенные хорошо очерченные полные губы.
В общем, это было самое настоящее чудесное исцеление. Вроде тех, что в Библии
описаны, – довольная произведенным на группу эффектом, стала заканчивать этот яркий
эпизод Людмила Валерьевна. – Даже я, ко всем Бутейковским чудесам привычная, и то
удивилась.
Невольно, у вас, конечно, напрашивается вопрос: как же удалось Солдатову за столь
короткий срок добиться таких изумительных результатов?
– Вот именно! – Лидия Федоровна поправила красивый синий галстук, украшавший
сегодня ее округлую шейку. – А разгадка оказалась довольно проста, – не стала томить
ожиданием своих пациентов методист. – Все ведь (в том числе и скорость излечения) в
конечном счете зависит от давности болезни, состояния организма и от интенсивности
занятий методом волевой ликвидации глубокого дыхания.
Нам с вами, что обычно мешает подольше заниматься методом? Обязательные дневные
дела, работа, дети. У Саши же был совсем маленький ребенок. И он попросил начальство
перевести его в ночную смену. Работал же он на ЭВМ. Ну а там, как вставишь
программу – и сиди себе жди. Вот он и сидел все ночи напролет в методе! В

результате уже к четвертому дню занятий его твердая контрольная пауза поднялась до
двадцати пяти секунд. Естественно, что максимальная пауза у него при этом равнялась
пятидесяти пяти – шестидесяти секундам. Вот в общем-то и весь секрет. Сказались так
же молодость и небольшой стаж болезни.
А у другой моей слушательницы тоже за очень короткое время на плечах и на шее
исчезли большие неприятные шишки. То-есть, на методе у нее быстро рассосались
жировики.
– Ну, да ведь и в Тибете, с помощью тибетской медицины больные тоже достигают
весьма многого за короткий срок,.. – подала с места реплику Мария Владимировна
Суворова.
У нас вон Ленка Мочальникова обливается по утрам, – Мария Владимировна
повернулась к своим согруппникам. – Сейчас она уже, правда, на пенсии. Но обливается
и зиму, и лето. Вместе с нею уже босиком на снег с ведром воды и дочка ее
двадцатилетняя выходит. Была эта девушка такая болезненная, а теперь ходит зимой без
головного убора.
Согруппники одобрительно закивали Суворовой. Никому из них (зимой не
обливающимся) и в голову не пришло, что тибетская медицина здесь, в общем-то, ни
при чем.
Обливания на морозе и хождение по снегу босиком ведь пробиты у нас к жизни
величайшим подвижником, русским святым Порфирием Корнеевичем Ивановым. Но
Суворовой почему-то захотелось "конкурентом" методу ВЛГД выставить именно
тибетскую медицину.
– Ну это не все могут, – не считая необходимым уличать Марию Владимировну в
подлоге, спокойно откликнулась Людмила Валерьевна. – Я как-то просматривала в
физиологическом журнале статью о механизмах приспособляемости. Есть, например,
мыши, которые выдерживают без осложнений перепады температуры, скажем, от плюс
двадцати пяти до минус десяти градусов Цельсия. А есть мыши, которые не заболеют
только до плюс двух градусов. Но ниже у них пойдут неприятности. То есть, интервал
приспособляемости уже.
Ну, и потом, – Соколовская жестом руки попросила внимания. Надо, ведь, обязательно
учитывать, что все эти народные средства в основе своей имеют все тот же природный
процесс накопления СО2.
Валерьевна взглянула на свои золотистые ручные часы с секундной стрелкой. Время
первого занятия подходило к концу. – Итак! – словно бы подытоживая все на сегодня
сказанное, она слегка прихлопнула в ладоши. – Чем вы у меня, после всего здесь нынче
услышанного, будете заниматься до завтрашнего занятия? – Чем же, интересно? – с
каким-то внутренним подтекстом произнесла смотревшая на нее в упор снабженка. –
Будете пока просто следить за своим дыханием! Вы же за ним никогда еще в своей
жизни целенаправленно не следили. Шесть раз в день, хотя бы по несколько минут,
посидеть на стуле с прямой спиной, наблюдая за своим дыханием.
Сели так, чтобы не опираться на спинку стула, – решила их напоследок потренировать
Соколовская. – Позвоночник выпрямили. – Людмила Валерьевна еще больше расправила
свои и без того прямые плечи. – Ноги расставили поудобней, потом диафрагму (она
положила левую руку ладошкой на солнечное сплетение) внутрь втянули и отпустили.
Дыхание при этом произвольное. Втянули живот – идет напряжение. Отпустили –
расслабление. Расслабление – это ведь всегда приятно. Расслабились и посидели. Но
спина осталась прямой.
Людмила Валерьевна прошлась между стульями, поправляя руками осанку у своих
слушателей.

– И расслабленные руки (она всплеснула руками в воздухе) сбросили на колени. Сидим
и наблюдаем – где у вас начало вдоха? Где конец? Чем вы его чувствуете? Как вы его
чувствуете?
– А у меня уже спина устала, – простодушно заявила привыкшая к огородной работе
внаклонку сторожиха.
– Значит, вам пора кончать первую тренировку.
Следите только за тем, чтобы спина оставалась прямой, а руки и диафрагма –
расслабленными, – продолжила методист свои пояснения для остальных. – И гоните в
это время прочь от себя все дурные мысли. Полное расслабление. Полный покой.
Прямо под окном их кабинета неожиданно громко заблеяла истосковавшаяся по
хозяйке сторожевская коза. Суворова многозначительно толкнула в плечо все еще
(несмотря на уставшую спину) продолжавшую следить за своим дыханием Степаниду
Васильевну.
– Да подождет эта коза! Никуда не денется, – с улыбкой отмахнулась необычайно
увлекшаяся диковинным процессом самонаблюдения сторожиха.
– Дома обязательно посидеть также перед сном. И утром встаньте хоть на десять минут
пораньше обычного и посидите, последите за дыханием, – наставляла слушателей
Соколовская.
– А я-то все думала, что в методе Бутейко надо обязательно сидеть напряженно!.. –
откровенно вылепила методисту в лицо Мария Владимировна Суворова.
– В этом и заключается основная ошибка многих и очень многих лишь по слухам
знакомым с методом волевой ликвидации глубокого дыхания, – сочувственно, глядя в
широко раскрытые глаза Суворовой, откликнулась методист.
Враги Бутейко стараются преподнести людям его метод, как подобие каторги. Сиди,
мол, и пыжься изо всех сил. А метод – вещь довольно приятная, если пользоваться им
квалифицированно.
Но, сидите, не касаясь спиной спинки стула! – еще раз напомнила Людмила
Валерьевна. – Видели ведь в художественных фильмах, как раньше аристократки на
придворных балах сидели. Сидит себе, веером обмахивается. А спинка у нее пряменькая,
пряменькая. И отметьте в розданных вам бланках свои симптомы, пожалуйста, –
добавила уже вслед поднимавшейся со своих насиженных мест группе довольная своим
первым "дачным" занятием методист.
Виктор Георгиевич Воронцов тоже не жалел о потраченном времени и бумаге. Да! Многое
у Соколовской (вообще говоря) совпадало с традиционным проведением первого занятия
по методу ВЛГД.
Но были и весьма существенные отличия. И прежде всего литератор отметил тот факт, что
Людмила Валерьевна не посадила (даже и в конце первого занятия) группу сразу в
жесткий метод.
Тем более не стала требовать от своих слушателей сидения в методе до появления
ощущения прилива тепла во всем теле. А ведь, именно это ощущение – прилив тепла – и
являлось верным признаком того, что группа, действительно, по-настоящему погрузилась
в метод.
Людмила Валерьевна ограничилась просьбой пока "только понаблюдать за своим
дыханием". Она не просила ограничивать свой вдох. Только понаблюдать за своим
дыханием!
Это, безусловно, был куда более длинный путь обучения, нежели, скажем, через

ощущение прилива теплоты. Но, зато, он, конечно же, был и более надежным.
Результаты (пусть и не столь быстро) у учеников все равно появятся. А вот
стремительного отката назад в случае переусердствования уже не будет. И здесь
Соколовская шла почти в ногу с весьма талантливым киевским методистом доктором
Новосельцевым.
Тот тоже обходил многие общепризнанные каноны. Но добивался невиданных
результатов! И, прежде всего, он добился победы над СПИДом! Нигде пока еще, кроме
Бутейковцев, не разрекламированной и не объявленной, но, тем не менее, уже
зафиксированной официальной бумагой высокого медицинского учреждения со всеми
полагавшимися подписями и печатями.
Они, действительно, были во многом довольно схожи – эти два одаренных методиста.
Никогда не бывшие друг у друга на занятиях, они шли, фактически, почти одним и тем же
путем. А Воронцову было хорошо известно, что Новосельцева пока не поддерживало
значительное большинство дипломированных методистов.
Его успехам вымученно аплодировали на конференциях. В антрактах поздравляли его в
фойе. Дружески похлопывали по спине. Но в душе у многих его коллег поначалу
затаивалась лишь нехорошая зависть. Надо же, мол, без году неделя в движении, а уже
туда же – и чернобыльскую радиацию он победил, и СПИД ему не страшен.
В общем, далеко не все и не сразу воспринимали положительный творческий опыт
доктора Новосельцева. Соколовская же не просто его воспринимала (она о нем
фактически мало знала) – она сама шла подобным путем!
И Воронцов, всего лишь чуть более месяца назад вернувшийся из Киева, мог по
достоинству оценить эту их невольную схожесть. Только что Виктор Георгиевич
тщательнейшим образом записал все десять занятий Новосельцева. Более того – посетил
вместе с ним даже страшный спидовый блок на улице Январского восстания.
А теперь вот присутствовал на занятиях такой, вроде бы, далекой и от СПИДа, и от
Чернобыльской радиации методистки. И, тем не менее, литератор хорошо понимал: не
зряшной была и поездка в Киев, не зряшными являются и эти "дачные" занятия.
Схожесть-то схожестью. Но для смертельно больного человека иногда решающей может
оказаться совсем мелкая деталюшка в разъяснении метода.
Для кого-то – мелочь, а для кого-то – целая спасенная жизнь. Поэтому, на следующее
занятие Воронцов явился минута в минуту. В полной боевой готовности.