Через неделю я увидела, как Лену медсестры ведут под руки в туалет. “Чудесное исцеление? Она может ходить???” – я наблюдала, как Лена едва передвигает ноги в направлении унитаза, но передвигает САМА! Пока все было не очень понятно, и я продолжила свои наблюдения. Водку она перестала просить, а вот покурить ей хотелось неимоверно. И вот беда. Сама выйти на курилку она не может, ноги-то пока не ходят полноценно, а медсестры, естественно, не поддерживали ее желаний и стремлений. Так и сидела Лена с грустным взглядом под палатой, провожая группу женщин в куртках, которых вели на перекур.
Однажды, зайдя в туалет пописать, я увидела картину, которая до сих пор стоит у меня перед глазами. Лена стояла абсолютно голая в центре туалета. Рука ее была поднята, одна из медсестер мыла ее подмышку, а другая неловкими движениями намыливала древней мочалкой промежность и бедра. Лена стояла на ногах неуверенно, ее тело покачивалось, и все это выглядело, будто медсестры просто щекочут ее, а она увиливает. Мыться сама женщина не могла и в душ со всеми не ходила. От представшей передо мной картины я опешила, но решила не подавать виду. Прошла к унитазу, сделала свои дела под шутки и болтовню Елены, раздававшуюся у меня за спиной.
Несмотря на возраст и состояние, я отметила, как хорошо выглядит ее тело. Да, дрябловатое, но все же. По виду ее груди мне показалось, что она рожала, а значит, у нее есть дети. Странно, что ее никто не навещал. А, может, навещал, но я не заметила? Но я ни разу не видела, чтобы она умывалась или чистила зубы, на ней все так же был больничный халат. И, скорее всего, больничный подгузник. Вероятно, все близкие отвернулись от нее, устали от запоев и перестали верить, что есть хоть какой-то смысл ее “спасать”. Такими брошенными в больнице могут быть разве что сироты, но даже им друзья привозят предметы первой необходимости.
На третьей неделе пребывания в стационаре Лена все еще оставалась в наблюдательной палате. Ее речь уже была похожа на человеческую, опираясь на стену, она уже могла посещать туалет самостоятельно, тремор в руках исчез, ела и пила она сама. Все чаще я стала наблюдать, как она сидит задумчивая и грустная, уставившись в пол. В эти моменты я видела в ней не алкоголичку, а несчастную, потерянную женщину. Возможно, она даже осознавала, что с ней происходит.
Я не врач, и даже если б спросила у персонала, мне бы не ответили, что с ней. И все же я посмею сделать предположение, что же было с Еленой. То, что у нее третья, последняя, стадия алкоголизма, я почти уверена. Почему она оказалась в больнице? Полагаю, по причине алкогольного психоза, в котором человек теряет связь с реальностью и становится опасным для себя и окружающих. Что с ногами и речью? При психозах концентрация этилового спирта в мозге становится критической, что чревато соматическими проявлениями, неврологическими в том числе. Возможно, у нее было небольшое кровоизлияние в мозге, что спровоцировало частичный паралич и нарушения речи.
На третьей стадии алкоголизма шанс выздороветь равен 1-2%. А вот шанс умереть очень велик. Я не знаю, жива ли она сейчас. Но после того, как я воочию увидела, как одинок, беспомощен и жалок человек с зависимостью, я совсем иначе стала смотреть на алкоголь сама. Одно дело видеть обосцанного алкаша на лавке. Другое – видеть последствия. Особенно, когда перед тобой некогда красивая женщина.